коробочки маленькую розовую таблетку и, осторожно закусив ее зубами, принялся посасывать
неторопливо, с видом дегустатора.
– Например, – сказал он, – кто вы такой? Вы в самом деле гражданин той варварской планеты,
из-за которой разыгралась вся эта военная свистопляска?
Деверс торжественно кивнул головой.
– И вы действительно были захвачены им уже после начала этой возни, которую он именует
войной? Я имею в виду нашего молодого генерала.
Деверс снова кивнул.
– Так! Очень хорошо, мой достойный Чужеземец. Я вижу, что ваша словоохотливость сейчас
пребывает в минимуме. Я ей дам выход. Казалось бы, наш генерал ведет тут бессмысленную войну с
изрядными затратами энергии – и все это против позабытой планеты блошиного размера на краю
неведомо какого места – которая для логично мыслящего человека показалась бы не стоящей и
выстрела из единственной пушки. И все же генерал отнюдь не нелогичен. Напротив, я сказал бы, что
он исключительно рассудителен. Понимаете ли вы меня?
– Не мог бы утверждать этого, сударь.
Секретарь рассмотрел свои ногти и промолвил:
– Тогда слушайте дальше. Генерал не станет бросаться своими людьми и кораблями ради
славных, но бесплодных подвигов. Я знаю, что он любит поговорить о славе и об имперской чести, но
совершенно очевидно, что его потуги изображать из себя одного из несносных старых полубогов
Героической Эпохи несостоятельны. Здесь кроется нечто большее, нежели слава. К тому же он
подозрительно и бессмысленно заботится о вас. Вот если бы вы были моим пленником и сообщили
мне столько же, сколько нашему генералу, я бы вспорол вам брюхо и удавил вашими собственными
кишками.
Деверс словно одеревенел. Взгляд его слегка переместился: сначала на одного из секретарских
громил, потом на другого. Оба были готовы – и глаза у обоих светились алчностью.
Секретарь усмехнулся.
– Ну, вы однако молчун, черт вас дери. По словам генерала, даже Психозонд не произвел на
вас впечатления. Кстати, рассказывать мне такое с его стороны было большой ошибкой, поскольку
убедило меня в том, что наш молодой воитель – трепло и лгунишка.
Он, видимо, был в очень веселом настроении.
– Мой честный торговец, – добавил Бродриг, – у меня есть мой собственный Психозонд, такой,
который должен вам подойти необычайно. Поглядите-ка…
И между его большим и указательным пальцами возникли сложно разрисованные, розово-
желтые прямоугольники, природа которых была совершенно очевидной и определенной.
– Это похоже на деньги, – заметил Деверс.
– Да, это деньги – и лучшие деньги в Империи, ибо они обеспечены моими поместьями,
которые более обширны, нежели императорские. Сто тысяч кредитов. И все здесь! Между двух
пальцев! Ваши!
– А за что, сударь? Я хороший торговец, но торговля всегда основана на взаимности.
– За что? За правду! Чего добивается генерал? Зачем он ведет эту войну?
Латан Деверс вздохнул и задумчиво погладил бороду.
– Чего он добивается? – глаза его следили за движением рук секретаря, отсчитывающего
деньги медленно, бумажку за бумажкой. – Говоря по существу, Империи.
– Хм. До чего тривиально! Все кончается этим. Но каким образом? Что за привлекательный и
ясный путь ведет с края Галактики к имперским высотам?
– Установление, – с горечью произнес Деверс, – имеет свои тайны. У них есть книги, старинные
книги – такие древние, что язык, которым они написаны, знаком только нескольким людям из самой
верхушки. Но тайны эти окружены религиозными ритуалами, и никто не может ими воспользоваться.
Я пробовал – и вот оказался здесь, а там меня ждет смертный приговор.
– Понятно… Ну а в чем заключаются эти древние тайны? Давайте, давайте, говорите, потому
что за сто тысяч я заслуживаю знать мельчайшие подробности.
– Трансмутация элементов, – коротко сказал Деверс.
Глаза секретаря прищурились и утеряли часть своей отрешенности.
– Мне говорили, что практическая трансмутация согласно законам атомной физики
невозможна.
– Это так и есть, если использовать атомные силы. Но древние были смышлеными ребятами.
Имеются источники большей мощи, нежели атом. Если б Установление использовало эти источники,
как я предлагал…
Деверс почувствовал мягкое, вкрадчивое ощущение где-то под ложечкой. Наживка
подергивалась: рыба обнюхивала ее.
Секретарь внезапно произнес:
– Продолжайте. Генерал, разумеется, в курсе всего этого. Но что же он собирается делать,
когда закончит эту опереточную войну?
Деверс говорил каменно-спокойным голосом:
– С помощью трансмутации он будет контролировать экономику во всех пределах вашей
Империи. Все месторождения минералов не будут стоить ни гроша, когда Риоз сможет делать
вольфрам из алюминия и иридий из железа. Вся система производства, основанная на недостатке
одних элементов и изобилии других, полетит с катушек. Последует самая большая свалка из когда-
либо виденных Империей, и только Риоз будет в состоянии остановить ее. Тут как раз встает вопрос
использования упомянутой мною новой силы, но у Риоза по отношению к ней не будет религиозного
трепета. Теперь его ничто не остановит. Он схватит Установление за шиворот, а покончив с ним, он
через два года будет Императором.
– Так, – Бродриг весело рассмеялся. – Иридий из железа, вы говорите? Полно, хотите, я выдам
вам государственную тайну? Знаете ли вы, что Установление уже вступило в сношения с генералом?
Спина Деверса застыла.
– Вы выглядите удивленным. А почему бы и нет? Теперь это кажется вполне логичным. Они
предложили ему сто тонн иридия в год, чтобы заключить мир. Сто тонн железа, превращенного в
иридий в нарушение их религиозных принципов, чтобы спасти свою шкуру. Достаточно хорошая
цена, но неудивительно, что наш стойко неподкупный генерал отказался – раз он может получить и
иридий, и Империю. А бедный Клеон еще называл его своим единственным честным генералом. Мой
бородатенький купец, ты заработал свои деньги.
Он швырнул их, и Деверс кинулся собирать разлетевшиеся банкноты.
Лорд Бродриг остановился у двери и обернулся.
– Одно предостережение, торговец. Мои товарищи по играм не имеют ни ушей, ни языков, ни
образования, ни интеллекта. Они не могут ни слышать, ни говорить, ни писать, ни даже быть
чувствительными к Психозондированию. Но они исключительно опытны в оригинальных способах
казни. Я купил вас, друг мой, за сто тысяч кредитов. Вы будете хорошим и ценным приобретением.
Если вы когда-либо забудете, что вы куплены, и попытаетесь… скажем… повторить наш разговор
Риозу, вы будете казнены. Но казнены по моему способу.
И на изысканном лице вдруг проявились резкие черты алчной жестокости, превратившие
заученную улыбку в красногубый оскал. На одну мимолетную секунду Деверс увидел, как
