Турбор пожал плечами и сказал:
– Я не против.
– Я уже сказал, что я готов, – произнес Мунн.
Семик шевельнул рукой в молчаливом согласии, и Антор выжидающе взглянул на Дарелла.
Дарелл, наконец, кивнул.
– Начнем с меня, – сказал Антор.
Молодой нейролог сидел, застыв в откинутом кресле, пока иглы прочерчивали свои
извилистые пути на диаграммах. Взгляд его полуприкрытых глаз был отягощен раздумьем. Дарелл
достал из шкафа папку, в которой находилась прежняя энцефалографическая запись Антора. Он
показал ее.
– Это ваша собственная подпись, не правда ли?
– Да, да. Это моя запись. Сравнивайте.
Сканер отбросил на экран все шесть кривых старой и новой записей. В темноте хрипло
зазвучал голос Мунна.
– Вот, посмотрите. Есть разница.
– Это первичные волны передних долей. Это ничего не означает, Хомир. Дополнительные
зубцы, которые ты заметил – просто гнев. В расчет идет другое.
Дарелл повернул ручку, и шесть пар слились воедино. Они по-прежнему слегка двоились из-за
разной амплитуды.
– Вы удовлетворены? – спросил Антор.
Дарелл кивнул и сам уселся в кресло. Его сменили Семик и Турбор. В молчании собирались и
сверялись кривые.
Последним был Мунн. На миг он поколебался, потом сказал с оттенком безнадежности:
– Но послушайте, я оказался последним, и я в таком напряжении. Надеюсь, в связи с этим
будет сделана должная поправка.
– Будет, – заверил его Дарелл. – Все твои сознательные эмоции влияют только на первичные
волны, а это не столь важно.
Потом наступило всеобщее молчание, которое продлилось, казалось, целую вечность…
В темноте Антор глухо произнес:
– Конечно, конечно, это только наложение на весь комплекс… Так что он нам говорил?
Никакого вмешательства, все это именуется антропоморфизмом; но взгляните-ка на это! Может быть,
это совпадение?
– В чем дело? – взвизгнул Мунн.
Дарелл сильно сжал его плечо.
– Спокойно, Мунн… ты был управляем; они подвергли тебя воздействию.
Вспыхнул свет. Мунн озирался с потухшим взором, делая безуспешные попытки улыбнуться.
– Разумеется, вы не можете говорить такое всерьез. В этом есть своя цель. Вы меня проверяете.
Дарелл только покачал головой.
– Нет, нет, Хомир. Это правда.
Глаза библиотекаря внезапно наполнились слезами.
– Я не ощущаю никакой разницы. Я не могу в это поверить, – со внезапной убежденностью он
вскричал: – Вы все заодно! Это заговор!
Дарелл попытался сделать успокаивающий жест, но его рука отлетела в сторону. Мунн
зарычал:
– Вы намереваетесь убить меня! Клянусь Космосом, вы задумали убить меня.
Антор подскочил к нему. Последовал резкий удар костяшками пальцев, и Мунн осел в кресле.
На лице его застыл ужас.
Антор, шатаясь, выпрямился и сказал:
– Нам лучше связать его и заткнуть ему рот. Потом мы решим, что делать.
Он откинул назад свои длинные волосы. Турбор спросил:
– Как вы догадались, что с ним что-то не то?
В ответе Антора прозвучали иронические нотки.
– Это было нетрудно. Видите ли, я случайно знаю, где в самом деле расположено Второе
Установление.
Повторяющийся шок всегда производит меньшее впечатление.
Семик спросил очень мягко:
– А вы уверены? Я хочу сказать, что с Мунном уже было нечто подобное…
– Это отнюдь не то же самое, – возразил Антор. – В тот день, когда началась война, я говорил с
вами вполне серьезно, Дарелл. Я пытался заставить вас покинуть Терминус. Если бы я мог доверять
вам тогда, я уже рассказал бы то, о чем скажу сейчас.
– Вы хотите сказать, что знали ответ уже полгода назад? – улыбнулся Дарелл.
– Я знал его с того момента, как услышал, что Аркадия скрылась, бежав на Трантор.
Дарелл, потрясенный, вскочил на ноги.
– Какое отношение к этому имеет Аркадия? На что вы намекаете?
– Все яснее ясного без всяких намеков. Аркадия отправляется на Калган и в ужасе бежит
оттуда к самому центру Галактики, вместо того, чтобы вернуться домой. Лейтенант Диридж, наш
лучший агент на Калгане, оказывается обработанным. Хомир Мунн попадает на Калган и оказывается
обработанным. Мул, завоевав Галактику, неизвестно с какой стати делает Калган своей резиденцией.
Я иногда задумываюсь, был ли он завоевателем или орудием. На каждом шаге мы натыкаемся на
Калган. Калган, один только Калган, мир, который как-то уцелел в неприкосновенности на
протяжении века, пока военные диктаторы дрались друг с другом.
– Каковы же ваши выводы?
– Они очевидны, – взгляд Антора стал напряженным. – Второе Установление на Калгане.
Турбор прервал его:
– Я был на Калгане, Антор. Я был там на прошлой неделе. И если там было хоть что-то,
похожее на Второе Установление, то я сумасшедший. Я лично думаю, что сумасшедший – вы.
Молодой человек в бешенстве обрушился на него:
– А вы – толстый дурак. Как, по-вашему, должно выглядеть Второе Установление? Как
начальная школа? Или вы думаете, что слова 'Второе Установление' написаны пурпурными и
золотыми лучами вдоль трасс садящихся звездолетов? Послушайте-ка меня, Турбор. Где бы они ни
были, они образуют тесную олигархию. Они должны быть так же хорошо скрыты внутри своего мира,
как и сам этот мир – внутри Галактике.
Скулы Турбора выпятились.
– Мне не нравится ваше поведение, Антор.
– Ах, как я переживаю из-за этого, – последовал саркастический ответ. – Да оглянитесь вы,
наконец, вокруг себя здесь, на Терминусе. Мы в самом центре, в ядре, в точке начала Первого
Установления и всей его физики. Ну, какую долю населения составляют ученые-физики? Вы умеете
управлять энергостанцией? Что вы знаете о работе гиператомного мотора? А? Количество настоящих
ученых на Терминусе – даже на Терминусе, заметьте – составляет менее одного процента населения.
Что же говорить тогда о Втором Установлении, где должна соблюдаться секретность? Посвященных
будет еще меньше, и они будут хорошо укрыты даже на своем собственном мире.
