— И что дальше? Сюда же потом Олег вернется и Дима с семьей! Да и новенький летать еще не умеет, — так же скороговоркой объяснил Георгий и с силой толкнул Марти и Юлия к кухонной двери. Юлий яростно сжал кулаки, но все-таки подчинился главному вампиру и, подбежав к окну, отдернул закрывающую его черную штору.
— Давай, вылезай! — шепнул он Марти.
В прихожей в это время начал негромко позвякивать дверной звонок. Юлий распахнул обе оконные створки, вскарабкался на подоконник и, присев на корточки, протянул Чернышевой руку. Марти вдруг ясно вспомнила, как однажды уже убегала через окно от неизвестных преследователей. Стряхнув с себя растерянность, она стиснула ладонь своего приятеля и с легкостью вскочила на подоконник. Оба со страхом уставились на заасфальтированный двор-колодец, в который выходило кухонное окно и который находился так невообразимо далеко внизу. Ни деревьев, ни водосточных труб, по которым можно было бы спуститься вниз, возле окна не наблюдалось.
— Придется лететь, — мрачно пробормотал молодой полувампир и выпустил руку Чернышевой. Девушка уставилась на него полными непонимания глазами:
— Как лететь? Отсюда?!
— Здесь не так уж высоко, — в голосе Юлия зазвучали почти по-вампирски гипнотические нотки. — Мы сможем спланировать, я знаю полукровок, которые и с большей высоты прыгали…
Марти тоже знала таких полукровок. Да что там знала — пару раз она собственными глазами видела, как летал ее начальник Ренат. Получалось у главного миротворца очень даже прилично: несмотря на то, что крылья у него, как у всех полувампиров, были совсем небольшими, он умудрялся не только планировать сверху вниз, но даже взлетать на небольшую высоту, «поймав» подходящий ветер. Впрочем, другие полукровки, хоть и восхищались таким «высшим пилотажем», повторить подобный маневр никогда не решались. А сама Чернышева о полетах и вовсе не думала. То есть, думала, конечно, время от времени, но следующая мысль — о том, что это невозможно без питья крови — мгновенно возвращала ее с небес на землю. И Марти убеждала себя, что никакие крылья ей не нужны и она прекрасно без них обойдется. Что ж, она и обходилась — до сегодняшнего дня…
Звонок теперь тренькал, не переставая, но никаких других звуков из коридора не доносилось, и у Марти мелькнула надежда, что вервольфы, посчитав вампирскую квартиру пустой, в конце концов, уйдут. Но потом она сообразила, что оборотни способны учуять всех, кто находится в квартире, по запаху, а значит, обмануть их вампирам не удастся.
— Ты готова? — Юлий все еще придерживался одной рукой за оконную раму, но весь его вид говорил о том, что на прыжок с третьего этажа он уже решился.
— Нет! — почти истерично выкрикнула Марти. — Я не умею летать! Совсем не умею, никогда этого не делала! Лети один, в общем — я лучше Георгию помогу…
— Ты с ума сошла?! А ну быстро полетели! — рявкнул на нее Юлий, и девушка с удивлением обнаружила, что этот неуверенный в себе и вечно жалующийся на свою жизнь парень, оказывается, может и командовать — когда попадет в своем уж безвыходную ситуацию. — У тебя против оборотней нет никаких шансов! Они сейчас доломают дверь и тебя загрызут в первую очередь! Надо лететь, Марти.
— Но я действительно не умею!!!
Из прихожей послышались глухие удары, которые с каждым разом становились все громче. Было ясно, что дверь вервольфы скоро выломают, после чего наверняка разбегутся по всем комнатам, и до Марти с Юлием тоже доберутся очень быстро. Молодой полувампир решительно поднес правую ладонь к лицу, зубами рванул на себя край рукава, расстегивая манжет, и так же резко сунул руку под нос Мартинике:
— Кусай. Только скорее!
Времени на то, чтобы спорить, отказываться или объяснять, что она еще ни разу в жизни никого не кусала, у Чернышевой не было. Как и на то, чтобы попросить Юлия хотя бы в общих чертах рассказать ей, как именно это надо делать. Медлить было уже нельзя — судя по шуму у них за спиной, тяжелая входная дверь доживала свои последние минуты. Но Юлию и не пришлось давать Марти никаких «уроков»: совершенно неожиданно для себя, она вдруг сама, инстинктивно почувствовала, что от нее требуется, и вцепилась в его запястье не только вылезшими наружу клыками, но и нижними зубами. На какой-то момент ей показалось, что вокруг наступила тишина и само время внезапно остановилось. Но Юлий уже вырвал у нее свою руку и осторожно, хотя и достаточно сильно встряхнул Марти за плечо: — А теперь — руки в стороны! Отпусти раму!
Все еще перепуганная и ошеломленная, девушка машинально подчинилась его команде и только после этого осознала, что сейчас будет, и истошно заголосила:
— У меня не получится!!!
Поздно — Юлий уже завел руку ей за спину и с силой толкнул Чернышеву вперед и вниз, навстречу вытоптанному газону и потрескавшемуся асфальту.
Глава IX
Караулить Афанасия в засаде оказалось неимоверно скучно. Час, три часа, полдня — просто молча сидеть на чердаке, рядом с ведущим на площадку верхнего этажа люком и прислушиваться к каждому раздающемуся снизу шороху. А если учесть, что Борису, в общем-то, и не нужно было особенно прислушиваться — доставшийся ему в напарники Тимофей все равно услышит и почует Ликина раньше — то он вообще плохо понимал, зачем ему поручили это дело. Хотя что теперь об этом думать? Сам ведь согласился, когда Ким начал распределять «дежурства» возле стройки и предполагаемой ликинской квартиры. Увидел, как все остальные слушаются Дольского, даже не пытаясь с ним спорить, и так удивился, что бывшему охотнику удалось захватить лидерские позиции в стае оборотней, что тоже без всяких возражений отправился с Тимофеем в засаду.
И теперь они вдвоем скучали на чердаке, считая минуты и часы до прихода Илоны и Василия, которые должны были сменить их вечером, и совершенно не зная, чем себя занять. Разговор не клеился, а отходить далеко от люка было нельзя, чтобы не пропустить приход Афанасия. Вдобавок ко всему, утром Борис не позавтракал, а взять с собой какие-нибудь бутерброды не догадался — а точнее, понадеялся, что их захватит Григорьев. Который, как выяснилось через час сидения в засаде, подумал о Борисе ровно то же самое. И ведь как назло, даже поворчать друг на друга толком нельзя было — вдруг кто услышит?
Так они и сидели, поглядывая то друг на друга, то на лежащий между ними на полу мобильник Дымкова — он был настроен на беззвучный режим, и Борис с Тимофеем боялись пропустить какое-нибудь срочное сообщение от Кима или других своих товарищей. И когда вечером, за час с небольшим до конца их «смены», экран телефона вдруг замигал ярким светом, затаившиеся на чердаке товарищи даже обрадовались: в их однообразном занятии произошло хоть что-то неожиданное.
Правда, уже в следующую минуту их радость померкла — Дольский писал, что сменить их вовремя у Илоны с Василием не получится из-за каких-то других проблем. Получалось, что их дежурство должно растянуться на неопределенное время, что уже было не слишком приятно. А упоминание о внезапно возникших проблемах, в которых, судя по всему, были вынуждены участвовать и все остальные вервольфы, и Марк, и вовсе пугало.
— Напиши ему, спроси, что у них случилось, — шепнул Тимофей. Борис покачал головой и снова положил телефон на пол:
— Лучше их сейчас не отвлекать — мало ли что.
И они снова надолго замолчали. Каждый молча, про себя, волновался за других и так же молча отгонял все более навязчивые мысли о еде. Внизу, под чердачным люком стояла тишина — только один раз кто-то пришел в одну из расположенных на последнем этаже квартир, но Григорьев сразу определил, что это не Афанасий. А потом на мобильник пришло еще одно сообщение: «Пока заняты, сменить вас не можем. Охотники разрешили остаться завтра в городе».
— Кому разрешили? — удивленно зашептал Григорьев, когда Борис сунул трубку ему под нос. — Только Киму, или он охотникам про всех нас рассказал?
Дымков пожал плечами и принялся набирать этот вопрос на мобильнике. Ответ от Кима пришел почти сразу: «Всем».
— Что скажешь? — прошептал Борис в самое ухо Тимофея. — По-моему, Ким затеял с местными охотниками какие-то дела. Он из них выбил разрешение не уезжать, а они что-то потребовали от нас взамен.
— Да, похоже, — согласился Григорьев. — И ведь наверняка что-то опасное! А мы здесь сидим!
Борис поджал губы. Перспектива сидеть на пыльном чердаке пока его друзья выполняют какое-то сложное и, скорее всего, действительно очень рискованное задание, ему тоже не нравилась. Он написал Киму еще одно письмо, предлагая их с Тимофеем помощь, но ответ Дольского был категоричным: «У нас все нормально, караульте Ликина».
— Ликин, может, вообще куда-нибудь переехал или вернется сюда через неделю! — в сердцах зашипел Тимофей.
— Успокойся, — велел ему Борис. — Если бы Киму действительно было без нас не обойтись, он бы написал, что ему нужна помощь. Думаю, у них и правда все под контролем.
— Сейчас под контролем, а через минуту, может быть, их всех перебьют! Местные охотники наверняка втравили наших в свои разборки с вампирами. А вампиры с вервольфами церемониться не будут.
— Да брось, мы с вампирами давно уже не воюем, — возразил Дымков, прекрасно понимая, что его бывший товарищ по стае во многом прав. — И сбавь громкость, пожалуйста!
— Ладно тебе, если даже Афонька придет, вряд ли он нас услышит, — отмахнулся от него Тимофей, но говорить все-таки стал тише. Борис положил руку ему на плечо:
— Я тоже за них беспокоюсь, но они могут постоять за себя — тебе ли этого не знать?
— Да, я знаю… — грустно усмехнулся Тимофей и вдруг ни с того, ни с сего добавил. — Они все очень по тебе скучали. И Филипп с Марией тоже, и девочки. Зря ты тогда так резко уехал.
Дымков со вздохом опустил глаза на слабо мерцающий экранчик мобильника. Уже второй раз члены его бывшей стаи говорили ему, что он напрасно сбежал из Выборга.
— Я должен был найти Ликина, — объяснил он шепотом.
— Но ты мог хотя бы иногда к нам приезжать. Или звонить, переписываться… Тебе совсем этого не хотелось?
— А вам?
— Мне — да, — быстро ответил Тимофей. — И Василию — очень хотелось. Ну, остальным, может быть, не в такой степени, но все-таки… Слушай, когда все это закончится, приезжай к нам в гости! Вместе по лесу погуляем, хочешь?
«Да! Хочу!» — чуть было не вскрикнул Дымков в полный голос, но в последний момент все-таки сдержался.
— Я приеду, — пообещал он тихо. — Обязательно. В конце концов, отсюда до Выборга совсем не далеко.
Тимофей протянул ему руку. На чердаке было слишком темно, и Борис не мог разглядеть его лицо, но он был почему-то уверен, что сейчас Григорьев радостно улыбается.
— А скажи, Тимофей, — задал он осторожно уже давно мучивший его вопрос, — у тебя сейчас как — все хорошо? Ну, в общем, ты ни о чем не жалеешь?
Григорьев сжал его руку чуть сильнее, и Борис снова интуитивно почувствовал, что теперь друг-вервольф пристально смотрит ему в глаза.
— У меня действительно все хорошо, — сказал он, снова повышая голос. — И я безумно за все тебе благодарен. Правда.
И снова они сидели молча, машинально отмечая, что за чердачными окошками становится все темнее, а есть хочется все больше. Когда на улице наступила ночь, напарники попробовали спать по очереди, но на жестком и холодном полу чердака это было не слишком удобно. Максимум, что им обоим удавалось — это вздремнуть на пару часов, а потом каждый из них просыпался и начинал уговаривать поспать своего товарища.
К тому времени, когда крошечные квадратики неба за окнами снова стали светлеть, Борис уже чувствовал себя окончательно вымотанным. Тимофей в очередной раз уснул — теперь, как показалось Дымкову, более-менее крепко, поэтому сам он прилагал все усилия, чтобы не пропустить никаких звуков на лестничной площадке. Но там тоже стояла тишина, и в какой-то момент Борис вдруг обнаружил, что сидит с закрытыми глазами и что проснувшийся Тимофей осторожно пытается его разбудить:
— Ты что, не слышал? Это же он!
Борис потряс головой и тоже услышал внизу щелчок замка и скрип двери. Сначала он подумал, что Афанасий только что вернулся и вошел в свою квартиру, однако потом из-под люка послышались чьи-то удаляющиеся шаги, и Григорьев, продолжая шумно принюхиваться, заметно разволновался.
— Боря, кажется, он уходит! — прошептал он и, забрав с люка мобильник, попытался его открыть. Дымков быстро перехватил его руку и навалился на люк всей своей
