удивительно тонкую талию, не совсем понимая, в какой момент его рука оказалась на этой талии, и почувствовал, как Мэтти, слегка застонав, привстала на цыпочки. Обрадованный, он наклонил голову, сильнее прижимая свои губы к ее губам и уткнувшись носом в ее щеку. Ее кожа была гладкой, как шелк, дыхание горячим и свежим.
Дрожа, она тянулась все выше. Его рука скользнула с ее затылка вниз, на спину, затем под мышку и смело обхватила полную крепкую грудь. Его тело отозвалось на это прикосновение, и тут она неожиданно вырвалась.
Он стоял, простирая к ней руки. Его тело протестовало, чувства бурлили. Постепенно голова прояснилась. Мэтти уставилась на него, широко распахнув глаза и раскрыв рот. Оррен оцепенел. Что он наделал?! Он поцеловал няню своих детей — очень юную, очень впечатлительную, — и она сейчас смотрела на него так, как будто он достал до луны!
— О, Оррен!
Ужас охватил его. Он не только поцеловал ее, но еще и коснулся ее груди!
— Нет! — выдохнул он.
Мэтти сцепила руки и невозмутимо улыбнулась, словно с самого начала предвидела, каким разрушительно возбуждающим будет их поцелуй. Оррен вдруг почувствовал себя так, как будто у него выбивают почву из-под ног.
— Нет, нет, нет!
— Оррен, послушайте меня!..
Он закрыл уши руками.
— Ни за что! О Господи! Это ни в коем случае не должно было произойти!
Она скрестила руки на груди и самодовольно усмехнулась.
— Это уже произошло!
— Нет, не произошло! — воскликнул он. — И больше не произойдет! Во-первых, я дал себе зарок избегать женщин. Не хватало мне еще этих проблем! Мне их и так предостаточно, большое спасибо. И, во- вторых, если бы я даже не давал себе никакого зарока, и никаких проблем не существовало, это, во всяком случае, были бы не вы! Вы слишком молоды!
— Мне почти двадцать, — слабо возразила она, уронив руки.
— Вам девятнадцать! Это значит, что вы подросток!
— Я не… — вздохнула она.
— В-третьих, — перебил он, подняв три пальца для большей убедительности. — У меня нет на это времени!
— А я хочу сделать так, чтобы было, — рассудительно сказала Мэтти, но, прежде чем она успела продолжить, он ткнул ей прямо в лицо на этот раз четыре пальца.
— В-четвертых. Я не хочу, чтобы в это были втянуты мои дети! Не желаю, чтобы они подумали, что между нами что-то происходит. Не хочу вселять в них напрасные надежды! Из этого ничего не получится, и они только расстроятся, а я этого не хочу! Они уже лишились одной матери. Не хватало еще, чтобы они потеряли и другую!
— В этом я с вами полностью согласна, — спокойно сказала Мэтти.
— Согласны? — Он заморгал от удивления.
— Конечно, согласна. Не думаете же вы, что я причиню боль детям!
— Т-тогда вы должны согласиться, что мы не можем… не будем… — Он судорожно вздохнул. — Вы понимаете, что это не может повториться?
Она улыбнулась ему улыбкой мадонны — проницательной, ясной, понимающей — и решительно сказала:
— Нет.
Мэтти круто повернулась, улыбнулась через плечо и весело повторила, неспешно подходя к двери:
— Нет!
— А когда придет папа?
Мэтти одобрительно посмотрела на Джин Мэри и зачесала назад падающую на лоб прядь рыжих кудрявых волос.
— Не знаю, дорогая. Он сказал, что задержится на работе.
К ее облегчению и удовольствию, Джин Мэри привалилась к ней и, обняв за талию, захныкала:
— А я хотела спросить папочку, можно ли мне пойти на день рождения к Рамоне.
Мэтти крепко прижала ее к себе.
— Я думаю, что можно.
— Но мне нужен подарок, — возразила Джин Мэри.
А подарки стоят денег, отметила про себя Мэтти. Она даже подумать не могла о том, чтобы самой купить подарок. Оррену это бы не понравилось.
— Послушай, у меня есть идея. Можно сделать потрясающий подарок. Он не стоит денег, но тебе придется заплатить за него. — И Мэтти, видя недоуменное лицо девочки, засмеялась. — Мы заключим сделку. Это будет так. Я сделаю два маникюра, если ты поработаешь на меня два часа.
— А что такое маникюр?
Мэтти взяла маленькую обветренную ручку Джин Мэри.
— Это значит, что я буду втирать в твои руки специальный лосьон до тех пор, пока твоя кожа не станет мягкой, как шелк. Потом я отодвину кожицу у основания ногтей… — Мэтти продемонстрировала это на двух пальцах. — И покрашу твои ногти. Ярко-синим, может быть. Или желтовато-зеленым. Или даже желтым. Потом покрою их блеском и сверху закрепителем. И у тебя будут самые красивые руки, когда ты пойдешь в гости.
Джин Мэри широко раскрыла глаза от удивления.
— Вы сделаете это два раза, чтобы руки были одинаковыми?
Мэтти покачала головой:
— Нет. Я сделаю один маникюр тебе, а второй — твоей подружке Рамоне. Но тебе придется отработать за них два полных часа. Ты согласна?
Джин Мэри радостно запрыгала.
— Ух, ты! Ух, ты! Здорово! Рамона обалдеет! Спасибо, Мэтти! Спасибо!
— Послушай, что мы сделаем. Мы приготовим специальное свидетельство, в котором сообщим о подарке Рамоне, и ты отдашь ей это свидетельство на дне рождения. Ты можешь показать ей свои ногти, чтобы она видела, что ее ждет. А на свидетельстве мы оставим место, куда можно будет вписать дату и время, когда она сможет сделать маникюр. Я договорюсь об этом с мамой Районы. Потом мы заедем за ней и привезем ее сюда.
— И я покажу ей свою комнату! — с воодушевлением подхватила Джин Мэри.
— И ты покажешь ей свою комнату, — согласилась Мэтти.
Джин Мэри подпрыгнула и обняла Мэтти за шею, чуть не свалив ее с ног. Мэтти, смеясь, подхватила девочку.
— Я люблю тебя, Мэтти. Спасибо! Спасибо! — чмокала ее в щеку Джин Мэри.
Мэтти закрыла глаза и крепко обняла девочку, шепча:
— Я тебя тоже люблю, Рыжик.
Когда она снова открыла глаза, то увидела в дверях кухни Оррена. Джин Мэри повернула голову и, заметив отца, немедленно оставила Мэтти и стала быстро выкладывать радостную новость. Кивая и что-то бормоча, Оррен вошел вместе с девочкой на кухню и закрыл дверь.
— И я заплачу за это, делая два часа трудную работу, — сообщила Джин Мэри, постепенно успокаиваясь.
— Это здорово, Рыжик, — сказал ей Оррен. — Просто отлично. Я уверен, что твой подарок понравится Рамоне больше всех других.
— Значит, вы не против? — спросила Мэтти, делая шаг вперед.
Он бросил на нее подчеркнуто холодный взгляд и тут же отвел глаза.
