рядом с папой.
Сейчас, вспоминая ее растерянное, враз постаревшее лицо, резко проявившиеся морщины на лбу и у глаз, седые волосы, космами висящие вдоль щек, Марьяна неожиданно для себя ощутила прилив острой жалости к родителям.
Жаль, что понимание приходит слишком поздно, когда ничего уже нельзя изменить. А теперь, когда выстроенная с таким трудом привычная жизнь дала трещину, и вовсе непонятно, что делать дальше! Неужели идти к психоаналитику и принимать антидепрессанты?
Из машины, припаркованной у тротуара – потрепанной красной «девятки» с тонированными стеклами, – неслась какая-то заунывная мелодия. Подойдя ближе, Марьяна смогла разобрать слова:
Она зачем-то оглянулась и перешла на другую сторону. Правда, все правда… Даже песня как раз под настроение!
Дорога к метро шла мимо большого супермаркета, отстроенного на месте, где много лет был пустырь, заросший одуванчиками и лопухами. Марьяна нередко наведывалась сюда по пути с работы. Сейчас еще утро, магазин только-только открылся, но у входа уже стоят молодые мамаши, что по очереди караулят коляски с младенцами, да бодро шаркают старушки за кефиром.
А некоторые, видно, совмещают поход в магазин с утренним выгулом собаки! Марьяна увидела рыжего щенка-спаниеля, привязанного к столбику у входа в магазин, и невольно улыбнулась, – такая потешная была у него мордаха. Песик смотрел на всех, кто выходил из раздвигающихся стеклянных дверей, жадным, пристальным и тоскливым взглядом, поскуливая и нетерпеливо перебирая передними лапами.
На секунду Марьяна замедлила шаг. Даже грустно стало – ее-то никто так не ждет!
Время на работе тянулось бесконечно долго. Целый день ее мысли упорно возвращались к собаке. Она видела снова и снова рыжую волнистую шерсть, которую, наверное, так приятно погладить, мокрый черный нос, выразительные, кофейного цвета глаза, непрерывно виляющий хвост-обрубок… Было немного досадно, что это существо ждет не ее, что придет какая-то другая женщина (она почему-то была уверена, что именно женщина!), отвяжет поводок, и рыжее чудо запляшет вокруг нее от радости.
Когда Марьяна возвращалась домой, на улице уже совсем стемнело. Под ногами хлюпала осенняя грязь, с неба моросил мелкий дождь, и ветер продувал до костей… Даже дорогое кашемировое пальто совсем не защищало от холода.
Марьяна подняла воротник повыше и уткнулась лицом в пушистый шарф. Проходя мимо супермаркета, она вспомнила, что дома закончился кофе (утром последний допивала!), и решила зайти, благо еще открыто.
Вход в магазин освещали разноцветные мерцающие огни. Видно, к Новому году готовятся! Дед Мороз с плаката широко улыбался, и веселый снеговик лихо катился с горки на расписных санках, витрину украшали пластиковые елочки, щедро украшенные искусственным снегом и блестящей мишурой… На фоне серой осенней слякоти это смотрелось нелепо, словно кто-то перепутал времена года.
Марьяна уже поднялась по ступенькам, и стеклянные двери распахнулись ей навстречу, но вдруг она обернулась да так и застыла на месте. Возле столбика она снова увидела рыжего спаниеля – того самого, что и утром! Только теперь собака уже никого не ждала, а просто лежала на асфальте, закрыв глаза и уткнув морду в вытянутые лапы с самым безразличным видом, словно мертвая. Дождь шел почти весь день, и рыжая шерсть слиплась космами, так что вся она казалась похожей на свалявшийся коврик. Перед носом у нее лежал кусок сосиски на бумажной тарелочке, но бедное животное почему-то не обращало внимания на пищу.
Марьяна даже про кофе забыла. «Неужели щенка кто-то бросил? – думала она. – Нет, невозможно! Не могут же люди быть такими жестокими… Может быть, хозяйка просто пошла в магазин второй раз?»
Хотелось выяснить это прямо сейчас, немедленно! Она подошла к лотку с овощами у входа в магазин и несмело спросила у продавщицы:
– Скажите, пожалуйста… Собака эта – она что, целый день здесь?
Торговка – толстая тетка с сизым от холода лицом, в грязном, когда-то белом фартуке, повязанном поверх китайского пуховика, – зачем-то смерила ее взглядом с ног до головы и довольно нелюбезно ответила:
– С утра тут сидит. Тетка какая-то оставила. Привязала да пошла себе, вроде как в магазин. И нет ее… А уж как визжала псина – прям в ушах звенит до сих пор! Сейчас только затихла.
– Как же так можно! – возмутилась Марьяна. – Ведь живое существо! Она погибнет здесь!
– Да уж, – равнодушно вздохнула торговка, – народ безжалостный пошел. Завести заведут, а потом бросают. Вы, девушка, брать что-нибудь будете или как?
– Н-нет, извините.
Марьяна отошла от ларька и направилась было к асфальтированной дорожке, ведущей к дому. Заходить в магазин ей почему-то совершенно расхотелось. Видеть животное, страдающее от людской низости и предательства, было мучительно стыдно.
В этот момент собака чуть приподняла голову и посмотрела на нее осмысленным, совершенно человеческим взглядом. Длинные уши лежали на земле, а на морде застыло выражение такого беспредельного одиночества и отчаяния, что Марьяна не выдержала. Она почти подбежала к столбику и принялась отвязывать поводок.
– Сейчас, собачка, сейчас… Потерпи немножко! – бормотала она. – Сейчас…
Она так торопилась освободить несчастную псину, что сломала ноготь и вскрикнула от боли. Капля крови выступила на белой коже, но Марьяна продолжала упорно теребить неподатливый узел. Наконец ременная петля поводка оказалась у нее в руках.
– Пойдем отсюда! – сказала Марьяна, и щенок покорно затрусил за ней вслед.
Вечер прошел в непривычных хлопотах. Сначала найденыша пришлось вымыть. Марьяна посадила щенка в ванну, взбила густую пену из шампуня и долго намыливала маленькое тельце. Собачка не сопротивлялась, только смотрела на нее, словно хотела сказать: ты ведь не обидишь меня?
Потом щенка почему-то обуяло игривое настроение, и он принялся радостно носиться по квартире, шумно отряхиваясь, болтая длинными ушами и разбрызгивая капли воды во все стороны. Марьяна взялась было ловить хулигана, но тот принял это за продолжение веселья – то прятался под кроватью, то затаивался под журнальным столиком, сшиб напольную вазу, и пришлось собирать осколки…
Наконец, когда оба они изрядно умаялись, щенок дался в руки. Марьяна не знала – то ли сердиться, то ли смеяться.
– Что ж ты творишь, бандит? – выговаривала она. – Ах, ты, оказывается, еще и бандитка… Очень интересно. Да не вертись ты! Будешь чистая, мытая – совсем другое дело. Покормить бы тебя надо… Сейчас найдем что-нибудь, красавица!
И вправду – вымытая и высушенная феном, собачка была просто загляденье. Хоть сейчас на выставку! Марьяна отыскала в шкафчике пачку геркулеса, сварила кашу на молоке и поставила тарелку на пол.
– Ешь!
Собака обнюхала угощение и в два счета умяла все, что было. Наклонив голову, она вопросительно посмотрела на новую хозяйку, – мол, не дадут ли еще? – а потом запрыгнула к ней на колени. Кажется, она разомлела от тепла, сытости и ласки, и на морде отражалось выражение полнейшего блаженства.
– И что мне с тобой делать? – вздохнула Марьяна.
Собак у нее раньше не было. Мама всегда считала, что животному в доме не место, говорила о микробах, грязи и шерсти в квартире, да и она сама с жалостью смотрела по утрам на людей, вынужденных уныло тащиться за своими хвостатыми питомцами. Как будто других дел у них нет! Понятно, если иметь собаку в загородном доме, во дворе, но в квартире? Нет уж, увольте.
Но с другой стороны, не выгонять же на улицу маленькое существо, что так доверчиво прижимается к ней! Можно было бы, конечно, поискать для найденыша новых хозяев, дать объявление в Интернете, поспрашивать у знакомых, но… Почему-то ей не хотелось этого делать. На секунду ей показалось, что дом без щенка станет пустым и скучным.
Собачка вся встрепенулась и сжалась в комочек, словно боялась, что ее вот-вот ударят или прогонят обратно под моросящий дождь. Марьяне даже стыдно стало немного. Она прижала к себе щенка и сказала:
