собирался отсиживаться здесь. Или менты сюда вернутся, или другие воры. Ни от кого из них добра ждать не приходилось. Менты арестуют и вернут в тюрьму. Воры же обвинят Егора в предательстве, как будто по его наводке накрылась малина. Расклад простой – всех повязали, а он один остался. Против такой логики не попрешь…
Уходить отсюда нужно. Но куда? Весна уже на дворе, холодно еще, но с каждым днем становится все теплее. В лесу можно будет построить хижину из веток, обосноваться там. Трудно Егору придется, но лучше так жить, чем в неволе, тем более в ожидании расстрела. Топор ему нужен, другие инструменты, удочку хорошо бы прихватить, а еще лучше рыбацкую сеть. Да много чего нужно для автономного существования в лесной глуши. И, возможно, столь нужные для этого вещи Егор сможет найти в доме, в сарае.
Он выждал время, выбрался из погреба. Тихо в доме, темно. Хорошо бы в комнату заглянуть… Но только Егор подумал об этом, как глаза ударил яркий сноп света. Кто-то направил на него электрический фонарь. И этот кто-то стоял в углу между входными и межкомнатными дверями.
– Хромцов?! – послышался знакомый голос.
Фонарь выключился, и тут же зажглась лампочка под потолком. Перед глазами расплывались круги, но все-таки Егор смог разглядеть человека, стоящего перед ним. Лейтенант Городовой… Ну, вот и все, сломались лыжи.
В голосе милиционера не было удивления. Значит, он знал, что Хромцов здесь.
В одной руке лейтенант держал фонарь с длинной ручкой, в другой – пистолет. Но ствол на Егора он наставлять не спешил.
– А я понял, что ты можешь где-то здесь быть, – сказал мент. – Как только про Водяного узнал, так и понял. Ты же с ним сбежал? С ним…
– Ну чего стоишь, давай вяжи! – волком посмотрел на милиционера Егор.
Он действительно чувствовал себя зверем. И даже мог бы наброситься на Городового. Мог, если бы не чувствовал его силу. Взгляд у него спокойный, но какое-то магнетическое звучание в нем. Мент не пытался давить на него, но это, казалось, происходило само по себе. Мощная личность этот лейтенант.
– Ты не рычи, не надо, – невозмутимо сказал мент. – Лучше скажи, что дальше делать собираешься.
– Что я собираюсь делать? Ты издеваешься? – возмущенно протянул Егор.
– Ситуация очень плохая, парень. Мы эту хату накрыли, как бы воры тебя в этом не обвинили. Нельзя тебе обратно в тюрьму…
– И что?
– Вот я и спрашиваю, что ты дальше делать собираешься?
– Ты что, отпустишь меня?
– Я, конечно, должен тебя задержать. Но ты не убивал Костылина, я точно это знаю.
– Тогда почему я до сих пор в тюрьме?
– Ты уже на свободе.
– Это не свобода!
– Согласен… Я так понимаю, идти тебе некуда. Домой нельзя, там засада… А ко мне можно… Так, руки в гору! Спиной ко мне!
Городовой поставил Егора к стенке, обыскал его, а потом надел на него наручники:
– Не бойся, парень, все будет в порядке.
Он посадил Хромцова в свою машину, связался со своими по рации, доложил, что у него все в порядке и он возвращается в отдел. По пути завез Егора к себе. В машине снял с него наручники, но в доме приковал ими к батарее парового отопления.
– Так пока побудь, а я сейчас. И смотри, без глупостей.
Вернулся он через час, глубокой ночью. Отстегнул Егора от батареи, дал ему свежее белье и свой старый спортивный костюм. Загнал его в ванную, а сам приготовил ужин – сварил магазинные пельмени.
– Чем, как говорится, богаты… – сказал он, когда Хромцов сел за стол. – Хотя и не богаты…
– Да лучше так, чем на нарах.
– От тюрьмы никто не застрахован. Даже я. Вот узнают, что я укрываю беглого каторжника, примут меры, – весело улыбнулся Богдан.
– Так сдай меня.
– Я не служака, а честный мент. Я знаю, что ты не убивал Костылина. И к тому же я виноват перед тобой…
Городовой достал из холодильника початую бутылку водки, из шкафа – две стограммовые стопки, наполнил их до краев. Выпил он, не чокаясь, и тут же поставил бутылку на место, давая понять, что добавки не будет. Егор выпил тоже. Надо было успокоиться, а то сердце до сих пор барахталось в груди от волнения.
– В чем ты передо мной виноват?
– Взял я, Егор, настоящего преступника…
Городовой налил в блюдце уксуса, развел его водой, макнул в раствор пельмень. И жестом показал Хромцову, что он может поступить так же.
– Взял, а удержать не смог. Орудие убийства у тебя нашли – это раз. И свидетелей против настоящего убийцы не было.
– Как не было? Ты же Лене говорил, что есть свидетель! – вспомнил Егор. И еще ему пришло на память, как он ревновал к Городовому свою жену. – Может, наврал ей?
– Почему ты так думаешь? – проницательно глянул на собеседника мент.
– Ну-у… – замялся Егор, не решаясь озвучить свои подозрения.
– Может, ты думаешь, что я пытался совратить Лену?.. Это ты зря, парень… – с сожалением и даже разочарованно посмотрел на Егора Городовой. – Хотя понять тебя можно. Жена у тебя красивая, а кобелей в этой жизни хватает…
– Что Гущин с ней сделал? – вырвалось у Хромцова.
– А что он мог с ней сделать? – нахмурился лейтенант.
– Я знаю, он ее домогался…
– Не было ничего.
– Но ведь могло быть!
– Не было… Что-то не нравится мне твой взгляд, парень, – с подозрением произнес Городовой. – Я смотрю, ты изменился. Огонек в тебе какой-то дьявольский зажегся… Ты о чем сейчас думаешь? Гущину отомстить хочешь?
Егор понимал, что нет у него возможности отомстить человеку, что покушался на честь его жены. Но все-таки мелькнула мысль, что надо бы свести счеты с этим подлым Гущиным. И за жену рассчитаться, и за себя. Поэтому он опустил голову.
– Не о том ты сейчас думаешь, парень. Не о том… Лучше скажи, зачем ты из автозака сбежал? Ты же должен был понимать, что нельзя этого делать.
– Так вышло…
– Стадный инстинкт сработал?
– Вроде того… Что, жалеешь уже?
– О чем?
– Что меня к себе взял… Ты можешь сдать меня, я слова не скажу.
– Здесь будешь сидеть. И чтобы тише воды, ниже травы! Ни шагу из дома. Если засветишься сам, подставишь меня…
– И долго мне так сидеть?
– Пока настоящего убийцу не закроем.
– Так свидетель есть или нет?
– Есть.
– Кто?
– Зачем тебе?
– Если свидетель есть, тогда почему его нет?
