Капитан смерил его взглядом.
— В такое время, парень, оружие — лучший друг человека. С ним ты можешь защищаться и достойно умереть, а можешь на радости выпустить всю обойму в воздух.
— Мне кажется, вы слишком узко понимаете назначение своего оружия. Им можно не только защищаться, но и нападать.
— Я могу вам смело сказать: русским я сдам свое оружие, если это понадобится. Если власти всех мастей, как бы они там ни назывались — Отечественный фронт, Коммунистическая…, будут служить интересам моей родины — я с ними. Если они задумают вилять, — капитан выругался, — я не позволю!
— А если с нашими союзниками начнем воевать, с немцами? — подлил масла в огонь Горан.
— Мои союзники те, кто не обесчестит моей родины.
— Мы с вами одинаково думаем, господин капитан. Я рад, что услышал от вас эти слова.
За разговором Горан не упускал случая следить за соседними столами. Совет Тончева он принял как поручение и теперь ловил каждое слово, старался угадать настроение охваченного волнением офицерства.
День 9 сентября начинался обычно. В четыре часа утра Горан спешил к дежурному по аэродрому Тончеву. Он застал его у телефона. Тончев держал в руке трубку в ожидании разговора. Наконец он услышал голос Апостолова. Тот звонил из Софии. Слышимость была плохой, все время вмешивались посторонние голоса. Горан догадывался по выражению лица техника о каком-то важном событии. Лицо его было радостным, он нетерпеливо теребил телефонный провод.
— Да?! Наконец-то! — кричал он. — Здесь все спокойно! — Тончев положил трубку. Повернувшись, он увидел Горана и солдат.
— Вооруженное восстание болгарского народа началось, товарищи!
Солдаты с криком «ура» подняли на руки Тончева и Златанова и понесли на улицу.
13
Новое событие взволновало всех: на аэродроме приземлился советский истребительный полк. Солдаты с криком «ура» бросали в воздух головные уборы. К советским летчикам невозможно было протолкнуться, их подбрасывали на руках, обнимали, поздравляли. И снова буря оваций, возгласы одобрений — получено сообщение: Болгария объявила войну гитлеровской Германии, болгарские войска готовы сражаться плечом к плечу с Красной Армией.
Авиация начала выполнять боевые задания в Югославии. В штабе происходила спешная реорганизация. Генерал Брадов был обнаружен и арестован. Апостолов возвратился из Софии. Теперь он уже был без курьерской сумки. Он заступил на новую должность, которая была не предусмотрена старым уставом. Солдаты и техники обращались к нему с вопросами, просили совета.
Утро стояло ясное, безоблачное. Только над Люлином и Витошей стелилась тонкая дымка осеннего тумана. Она медленно таяла под лучами солнца.
Две эскадрильи, болгарская и советская, возвращались с учебного задания. Неожиданно один болгарский самолет отделился от строя и стремительно направился на юг.
— Ах этот Горан! — досадовал кто-то. — Что он, с ума сошел?
Но вот и советский самолет оторвался от своей группы и пошел на север.
— Молодец Толя! — крикнул кто-то из советских летчиков, следивших за происходящим. Видно было, что для большинства собравшихся это не было неожиданностью. Они ждали, что будет дальше.
Командиры еще не знали о происшедшем. Командир болгарского полка полковник Ножов увидел, что в воздухе творится что-то неладное. Он поднес ладонь козырьком ко лбу и стал вглядываться, стараясь разобраться, что происходит.
Оба самолета набрали высоту и пошли на сближение. Первым атаковал Горан. Великолепным иммельманом, в боевом развороте, Анатолий вышел из угрожающего положения и начал активно атаковывать. Соперники мастерски выполняли хорошо продуманные маневры, демонстрируя фигуры высшего пилотажа. Бой становился все напряженнее — стремительные атаки, боевые развороты, сложнейшие фигуры сменяли одна другую. Над аэродромом стоял страшный рев моторов. После каждой атаки раздавались радостные крики одобрения болельщиков — они усиливались то в болгарской группе, то в советской, в зависимости от того, на чьей стороне было преимущество. Полковник Ножов потрясал кулаками, грозил наказать виновников. Увидев подполковника Ефимова — командира советского полка, который тоже наблюдал за воздушным боем, он решительно направился к нему.
— Позвольте, что же это такое? Соревнование по технике пилотирования? — обратился к нему Ножов.
— Воздушное хулиганство на базе болгаро-советской дружбы, — не переставая наблюдать, ответил Ефимов.
Самолеты приземлились в паре, один за другим подрулили к своим стоянкам. Летчики вышли из кабины, сбросили парашюты и направились друг к другу. Под шум аплодисментов они обнялись и расцеловались.
Все бросились к ним и стали их качать. Командиры молча наблюдали эту сцену чествования двух нарушителей летной дисциплины.
Но что же все-таки произошло?
Болгарские летчики еще в первый день решили отметить встречу с советским полком. Они пригласили своих коллег в корчму, неподалеку от аэродрома. Выпили за встречу. Один из болгарских летчиков, поднимая стакан, сказал:
— Ваши летчики хороши, нет слов, но они так молоды. Почему они, коллега, все молодые?
— У этих молодых, — ответил ему собеседник, — не грех поучиться кое-кому из стариков. Вот этот, например. — Он указал на русоволосого паренька.
— Вот и я о нем! — обрадовался болгарин. — Он же совсем мальчишка!
— Мальчишка? Анатолий? Да на его счету десять отличных побед. Не так давно, под Кишиневом, этот «мальчишка» сбил немецкого майора с тремя Железными крестами. Он и ваших старых за пояс заткнет, — горячился советский летчик.
— Э-э-э, братушка, — поймал его на слове болгарин, — не заткнет! У нас есть ему соперник — Златанов Горан. Виртуоз!
— Хотел бы я посмотреть на вашего виртуоза, — усомнился советский летчик. — И померяться с ним сипами.
— Пусть ваш Анатолий померяется с ним!
В разговор ввязались и другие летчики, разгорелся спор.
— Держу пари, — послышался голос болгарина. Он устремил свой взгляд на русского летчика, ожидая его ответа. — Даю всю зарплату на угощение, если твой Анатолий одолеет Горана!
— Принимаю условие! — Под одобрительные возгласы они пожали друг другу руки.
— Да, еще уговор. — Болгарин посмотрел по сторонам, призывая всех слушать. — Начальству ни слова. Помешают!
— Правильно! Молодец! — раздались со всех сторон голоса.
Переговоры с Гораном и Анатолием закончились успешно. И вот схватка состоялась. Оставалось решить, кто выиграл пари.
Командиры тоже увлеклись боем. Они волновались вместе с летчиками, досадовали на неудачу и радовались успеху. Но сейчас, когда они приземлились, командиры постарались побороть в себе это чувство — служебный долг обязывал их наказать нарушителей дисциплины.
Первым предстал перед своим командиром Анатолий.
— Поддались на провокацию? Этого я от вас не ожидал, — выговаривал ему подполковник.
— Я не мог отказаться, — виновато отвечал Анатолий.
Подполковник строго посмотрел на него.
— И вы считаете, что показали класс воздушного боя? Вы пропустили несколько удобных моментов для
