заснеженными горами.
А вот и девственный лес, одаряющий землю перегноем и тенью, такой высокий, что чудится, будто он устремился на завоевание неба, и тут же рядом — безбрежная гладь Конго.
И надо всем этим, от одного тропика к другому, от одного океана к другому, великолепный огненный шар щедро расточает свои богатства под отчужденным взглядом Хармакхи.
Вихри
Вихри рождаются почти всегда у подножья деревьев, в час, когда солнце в зените.
До самого неба взметают они столбы обжигающей пыли.
Трепещут старые циновки, вдребезги разбиваются дырявые калебасы, валятся изгороди, и с крыш слетает солома.
А иногда взвивается пламя пожара, и всей деревней овладевает безудержный ужас.
Женщины и дети изо всех сил барабанят в деревянные ящики, стараясь прогнать злого духа.
И — смотрите — он удаляется в направлении колодца, пламя угасает.
Последний ливень
Днем, под чернеющим солнцем, промчалась туча, роняя крупные, как черепашьи яйца, капли.
А когда пали сумерки, напоенные освежающими запахами, из самой глуби земли просочилось глухое урчание.
Догадливый землепашец знает, что пора дождей миновала; отныне только роса поможет зерну дозреть.
А там, наверху, едва различимый в безбрежной лазури, орел одиноко парит над своими владениями.
Встреча со змеей
Черной лентой по песку вытягивается захваченная врасплох бида [204]. Глаза ее мечут пламя, с быстротою молнии высовывается и исчезает раздвоенное жало, и путник, пригвожденный к месту, умирает прежде, чем падет на землю.
Смеющийся ребенок
Ребенок напроказничал. Его ожидает наказание, а он ни о чем не догадывается.
Отец срезает гибкую пальмовую ветку, но в тот миг, когда он заносит руку, ребенок, улыбаясь, поднимает голову.
Как противостоять его улыбке? Розга выпадает из рук. Мать поспешно уводит свое дитя и долго его обнимает.
Плачущий ребенок
Плачущий ребенок не будит сострадания. Это поющий рожок, треснутые литавры или бурдюк продырявленный.
Временами кончики ресниц отягощаются крупными каплями, временами глаза сухи, и только топают ножки и, словно крылья, бьются ручонки.
«Зачем все это?» — я спрашиваю. Это знает лишь мать.
Словно цветок
Словно цветок гомбо еще в бутоне под жарким солнцем, словно лилия вся в отливах золотистого пламени, откуда вылетают наяды, — любовь расцветает с одного взгляда.
Заботы красоты
Зажав между коленями маленький рог лани, Мариам то и дело опускает в него палочку из черного дерева. Осторожно вынимает ее, проводит кончиком вдоль век и любуется собою в металлическом зеркале. Она и впрямь прелестна. Небрежно накинутая одежда. Два золотых кольца в ушах и двойная гирлянда цветов моро-моро. А какая у нее кожа! О, этот блеск, эта нежность, этот трепет вырванной печени.
Пока ты набиваешь свою утробу
Пока ты набиваешь свою утробу, все в ожидании — и собака, и кошка, и куры, и даже муравьи.
Пока ты набиваешь свою утробу, вспоминай о том, что говорил в посевную страду, доверяя зерна разрыхленной земле:
— О даритель дождей! Ниспошли в изобилии влагу, чтоб еды хватило на всех. На меня и семью. На птиц в небе и муравьев на земле, на сироту и случайно забредшего путника.
И вот полились дожди, а после их окончания, щедро орошенные росой, зерна дозрели. Птицы склевали не все. Обезьяны, пальмовые крысы, дикобразы пощадили твой урожай. Мольбы твои исполнились. Так не забывай же о голодных, набивая свою утробу.
Ты спишь
