Поэзия Африки

в гуще базарного гомона,
когда я
наблюдаю
за гибелью ваших грошей.
С вами я запускаю змея,
среди белого зноя
по песку волоку каноэ
и в тесной хижине
из общей миски
скорбный ваш ужин ем.

Но по бескрайним пескам побережья
Сан-Жоао
все вы, братья, встречавшие те же
порывы торнадо
и прокопченные жизпью, как я,
все вы, плоть от единой плоти,
каждый своею дорогой пойдете,
забыв, что плыли в одном каноэ.

Быстро на землю спускается
вечер,
и вдалеке на мысу Сан-Марсал,
вдруг замерцали, как свечи,
тысячи огоньков.

Дым воскурений, кормящий плодородие ночи
тайнами судеб, и гонга таинственный звук.

С вами я, братья из Санто,
приобщенные к бешеным ритмам
погребальных батуке,
исторгающие из себя
беспутные крики
и телодвиженья.
С вами я, в вашем каноэ и в ваших
голосах, исходящих мольбами, проклятьями, болью…

Брат мой, я здесь, я с тобою,
в лад с твоим мое сердце бьется,
когда наш народ предается
играм своих детей.

Брат мой, я здесь, я с тобою,
рядом, в одном каноэ.

Но знаешь, о чем я мечтала?
Сомкнуть воедино наши бессчетные руки,
руки лебедок, причалов,
скал, берегов — наши руки —
в огромное братство, простертое
от полюса к полюсу,
чтобы все мы, одним человечеством, плыли
вместе, в одном каноэ.

Вот послушай…
Небо вечера над головою
и зеленые волны прибоя
приближают к Чудесному Берегу
нас, плывущих
в одном каноэ.

ТРИНДАДЕ Перевод Б. Слуцкого

Вот он, черный человек. Он простирает усталые,

обессилевшие руки. У него больше нет сил

напрасно стучаться во все двери. Его глаза

налились кровью и ужасом.

Это было. Он вышел из камеры смерти. Он спасся,

выжил, а тридцать его товарищей задохнулись,

погибли без воздуха и воды.

Да, так было. Они погибли в феврале 1953 года.

Только он один, потеряв сознание, упал на трупы

своих товарищей, а когда очнулся, обезумел от

ужаса и побежал по тюремному двору, крича

от голода и жажды.

Мое имя — Гравид,
А мое преступление
В том, что родился в Триндаде,
В осужденном на смерть поселке.