Федор явственно увидел, как поток тяги на краю пучка задрожал, словно воздух над раскаленной поверхностью пустыни. На краю потока возникли маленькие вихри, а в них замерцали огненные звездочки.
Все это продолжалось краткое мгновение, но Конечникову показалось, что это длилось невероятно долго.
Он успел во всех деталях рассмотреть зарождение реакции полного распада в позитронном вакууме. Скаут к этому времени, повинуясь силе моторов, преодолел инерцию и стал удаляться от эланского ТШК.
Ему вдогонку из выломанных ворот шлюза вырвалось ослепительно яркое пламя реакции.
Скаут бросило вперед с запредельным ускорением. Конечников услышал скрежет металлокерамики…
Темнота медленно отошла. Он лежал на полу в странно вывернутой, неестественной позе. Перед ним белело лицо девушки, которую он никогда не видел в жизни и провел вместе долгие годы в нереальном пространстве.
— Лара…
— Милый, все хорошо. Сейчас Костя придет.
— Какой Костя? — поинтересовался он.
— Мой кузен.
Присутствие какого-то Кости не входило в его планы. Конечников собрался и вскочил на ноги. Он почему-то опасался, что вывернутые суставы не дадут этого сделать, но тело прекрасно слушалось.
Вдруг перед ним возник эланский капитан первого ранга, молодой, черноволосый, очень похожий лицом на Лару… Тот, что говорил с ним по видеосвязи с борта взорванного «Тондро»… Федор вспомнил и другое… В наведенной эланкой виртуальной мари этот каперанг пинал его по ребрам и жег сигаретой, пытаясь выведать секреты скоростных маневров.
— Поздравляю Вас, молодой человек, это был крайне эффектный и смелый маневр, — сказал он.
— Если я здесь, то, судя по всему, поздравления бесполезны, — проговорил под пристальным взглядом Лары Конечников, соображая, что на самом деле хотел сказать что-то резкое и грубое.
— Для вас, возможно, все закончилось, но ваш крейсер цел, пострадали только вы.
— Лара, что случилось? — в смертной тоске спросил Федор.
— Тед, — Лара положила ему руку на талию, прижалась, стала, жалея его, гладить по плечам и спине. — Капитанское кресло вырвало из пола и ударило о стену боевой рубки. В креплениях был дефект. Теперь ты — мешок поломанных костей.
— Корабль цел?
— Да, Тед. Пойдем со мной, а? Ты многое сделал в этой жизни, можно отдохнуть. У нас все будет. Мы сможем просто жить, в любви и радости. И снова родиться, так, чтобы быть вместе в Плотном мире.
В карих глазах девушки полыхнули отголоски ощущений, которые она испытала, взяв на время чужое тело.
— Ты так уговариваешь, будто от меня это зависит… — удивленно ответил Конечников.
Тьма сгустилась. Он с трудом приоткрыл непривычно тяжелые веки. Над ним склонялись размытые тени. Где-то вдали гудели вентиляторы и попискивали дисплеи боевых постов. Он снова был на корабле.
— Федька… Слава Богу, — сказал Василий.
По голосу Стрельникова чувствовалось, что тот плакал.
— Живой я, Стрелкин, — сказал Конечников, удивляясь, что едва слышит себя. — Корабль цел?
— Цел. Кое — где обшивку сорвало от перегрузки. Но это ерунда.
— Как люди?
— В порядке.
— Эланцы?
— Оба готовы…
— «Санитар»? — едва слышно спросил он.
— В порядке. Молчи, тебе нельзя много говорить.
Тьма выползла из теней резкого, контрастного света боевой рубки, заполнила все вокруг. Когда она разошлась, Конечников снова оказался в доме Лары.
За окнами стояла непроглядная чернота. На этот раз он сидел за столом. Рядом, держа его за руку, расположилась Лара. Он посмотрел в темное зеркало полировки и не увидел своего отражения. Испуг сквознячным ознобом пробежал по телу. Он повернулся к девушке, чтобы спросить и обнаружил эланского адмирала Себастиано Убахо, сидящего на почетном месте во главе стола. Рядом с ним расположился Гут, — капитан Авраам Кинг. Он печально улыбнулся, встретившись глазами с Конечниковым.
— Что ты, милый? — спросила Лара.
— А как это? — окончательно теряясь, спросил он.
— Дядя Себастиано тоже погиб. Его убил твой друг, капитан Кинг.
— Адмирал Убахо твой дядя?
— Да, Тедо, — ответила Лара, — мой родной дядя. Константин его сын и мой кузен.
— Гут, — обратился Федор к Аврааму, — как ты умудрился?
— Я сразу узнал этот корабль, «Прайдо Элано», — печально сказал Гут. — Сразу вернулись все бессонные ночи и память о пережитом ужасе.
А потом пришел Томский, сказал, что нужен инвалид-доброволец. Я согласился. Может потому, что никто на Базе не думал остаться в живых. Или оттого, что мне надоело каждую ночь мучительно и страшно умирать в лапах эланских палачей. Я тебе шахматы свои оставил.
— Да тебя пальцем никто не тронул, — вдруг выкрикнул Константин.
— Посмотрел бы ты на тот ужас, который вы творили.
— А я на Гало был… Видел, что вы сделали… Вас нужно живьем жарить.
— Не ссорьтесь, господа, — оборвал их эланский адмирал. — Все по справедливости. Я приказал захватить санитарный корабль. Мои подчиненные увлеклись. Единственный выживший поместил в протезе бомбу с нервно — паралитическим газом и отомстил за себя и своих товарищей. На мой взгляд — вполне справедливо.
— Он был парламентером, — сердито бросил молодой каперанг.
— Константо, ты же помнишь, сколько раз мы сами нарушали… — сказал адмирал. — Да я и не мучился вовсе. Бомба взорвалась на расстоянии шага. Я умер мгновенно.
— Но вся наша эскадра… Если бы не твоя гибель, контр-адмирал Антонио Боко не стал бы так явно обнаруживать ударные астероиды.
— Что ж… Мои поздравления вечному спутнику моей племянницы. Светлая голова и горячее сердце, для которого нет слова «невозможно». Он бы мог далеко пойти. Жаль, что он не родился эланцем.
— Но я ведь не умер, — с удивлением возразил Конечников.
И тут же все заволокло тьмой.
— Федор, ты не умрешь, — раздался чудесный, полный уверенности, силы и сострадания голос Дарьи Дреминой, вернее великой княжны Александры. — Для меня ты совершил невозможное, и я сделаю все, для того, чтобы ты жил. Нуль-циклон прошел. Сейчас подвезут бокс для транспортировки тяжелораненых. Тебя будут лечить в лучшем госпитале Обитаемого Пространства. Я найду тебя.
«Наденьте на него мой медальон» — приказала великая княжна.
— Ваше Высочество, вам не кажется, что это слишком? — скорее утверждая, чем, спрашивая, сказал «особист».
— Полковник Томский! — оборвала его Александра. — Не кажется ли вам, что вы забываетесь?!
— Как прикажете, Ваше Высочество, — шипя от злобы, ответил «особист».
