получить таблетки легкой смерти у медперсонала. Прошу, однако, вдумчиво подойти к выбору момента ухода из жизни. Есть надежда, что в самый последний момент подоспеет помощь.
Щелкнул тумблер, передача прекратилась.
Конечников вновь услышал звук шагов.
— А ты чего здесь? — спросил врач.
— Вы меня сами поставили на пост у больного, Сергей Витальевич.
— Да, это правда, — ответил он. — Иди Карина в арсенал… Этот капитан все равно не жилец.
— А если его…
— Ну, положи рядом с губами пару таблеток. Захочет, дотянется. И выключи дисплей.
Конечников услышал, как из-под купола жизнеобеспечения с шипением вышла гелиево-кислородная смесь. На серую, казенную наволочку шлепнулись таблетки. Шурша фольгой, рядом упал пустой блистер. Купол снова закрылся, и автоматика сердито загудела, восстанавливая оптимальный состав внутренней среды.
— Не копайся, Карина, — донеслось из коридора.
Примерно через десять минут корабль сильно встряхнуло взрывом. Защелкали выстрелы, затопали кованые сапоги боевых скафандров эланских десантников. Донеслись приглушенные стоны и вопли. Скоро все было кончено.
Снова в коридоре застучали подковы эланских сапог. Враги шли размашисто, не боясь. Лязг металла о металл раздался очень близко. Замер. Федор подумал, что главное сейчас не выдать себя, иначе сбудутся его самые страшные кошмары, которые одолевали его после Гало в ожидании суда.
— Пабло, — раздался грубый, прокуренный голос. — Они все отравились. Они отравили даже этого…
Федор понял, что говорят о нем.
— Пойдем, Фило. По радио передали, что сюда летит три десятка деметрианских «хундачо», под завязку нагруженных ракетами.
Эланцы заторопились. Шаги стихли. Что-то вдали хлопнуло и зашипело. Конечников понял, что с пробоины, через которую вражеские десантники проникли на корабль, снята полевая заплата. Аппаратура бокса загудела. На мгновение Конечникову показалось, что тело стало легче.
Он страстно захотел видеть. Он открыл глаза, заставляя включиться зрение. Через несколько минут ему это удалось.
Ординаторская освещалось лишь парой аварийных ламп с автономным питанием. Он понял, что эланцы перед уходом подорвали распределительные панели энергосистемы. В полутемном пространстве, медленно переворачиваясь, плыли столы и стулья, книги, папки с историями болезней. Пролетел стакан с недопитым чаем, превращенный космическим холодом в коричневый лед.
Медленно вращаясь, в ординаторскую влетел обезглавленный труп медсестры в залитом кровью халате. В паре с ней, удерживаемый ремнем оружия, двигался армейский ручной массомет калибра 50 мм, чью рукоять продолжала сжимать отрубленная кисть.
Конечников заставлял себя не закрывать глаза, чтобы не терять связи с реальностью.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем на стенах запрыгали желтые пятна прожекторов. Сначала из дверного проема выглянул ствол, потом в ординаторской показался десантник с оружием наизготовку. Он знаками показал товарищам, что все чисто.
В этот момент, сознание Конечникова мягко поплыло, и он снова оказался один в темной гостиной дома Лары. Неумолимая сила медленно, почти незаметно, пододвигала его к проему, за которым ждали злобные мертвецы. Так продолжалось очень долго.
Вдруг в открытые глаза ударил свет.
— Подожди, а ведь этот живой, у него зрачки на свет реагируют.
— Брось, — ответил другой голос. — Показалось.
— Да нет же, смотри.
Две смутно различимые фигуры наклонились над ним, и яркий луч ударил в глаза.
— Вправду живой, — удивленно сказал второй голос. — Медиков вызывай, срочно.
Темная рука того, кто нашел Конечникова первым, протянулась к пульту.
— Что ты делаешь? — сердито спросил второй. — Нечем заняться?
— Нет, я видел, так медики дисплей включали.
Конечников услышал писк прибора и записанный на электронные чипы голос: «Внимание, состояние больного критическое, остаток дыхательной смеси 200 литров. Внимание…»
Запись была заглушена криком одного из людей:
— Центральная! Центральная! Нашли раненого. Состояние критическое.
— Четвертый, не говори ерунды. Твоя задача, подготовить транспорт к буксировке, — ответил холодный начальственный голос.
— Нет, правда.
— Он что, пустотой дышать научился?
— Блядь, центральная, в боксе он. Автоматика ругается, говорит — дыхательной смеси почти не осталось.
Конечников вдруг понял, что он точно умеет читать мысли, потому, что сквозь вакуум звук не проходит.
Его куда-то понесли. Мозг не слишком хорошо отображал происходящее. Перед глазами прыгали пятна.
Бокс загудел короткими тревожными гудками. Воздух перестал поступать под купол. Каждый последующий вдох давал все меньше и меньше кислорода. Конечников понял, что умирает и никакая сила ему теперь не поможет.
Побежали путаные неотображенные мысли. Федор вспомнил слова Стрелкина о том, что он счастливый человек у которого сбылись все детские мечты. Но тутже он осознал, что лучше бы он выбрал себе что-либо менее романтично-глупое, чем спасти красивую девушку, победить врага и умереть.
Сознание померкло.
Конец 10 главы.
Конец 1 части.
Часть 2
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
Глава 11
ЧЕТЫРЕ БЕЛЫХ СТЕНЫ
