в корабле оставить Кулько и Ярову? Кулько займется ремонтом танкетки, а Женя будет поддерживать с нами радиосвязь. А Хачатуров пусть идет вместе с нами.
— Хорошо, — согласился капитан. — Дубравин и Хачатуров направятся к руинам и там поищут следов фаэтов. Вы с Запорожцем пойдете по долине условно на север, а мы с Даниловой на юг. Напоминаю еще раз — осторожность и осмотрительность прежде всего. День на Церере короткий. Поэтому сбор у корабля в, семнадцать ноль—ноль.
— По московскому? — словно для уточнения спросил Дубравин.
— Да, по московскому, Василий! — не без улыбки ответил Медведев.
Космонавты разошлись.
Медведев шел рядом с Таней, и ему было как—то легко и радостно от этого. Они — вместе, вдвоем. А разве могло статься по—другому? Нет, Медведев уже давно решил: за Танину судьбу он в ответе. Не доверит же он другому заботиться о безопасности девушки, которую любит горячо, всей силой своих чувств?
Таня тоже думала о Медведеве. Она чувствовала, как он шагает позади, следя за каждым ее движением, готовый в любой момент оказать ей помощь. Таня была благодарна ему за постоянное внимание, заботу. Благодарна — пожалуй, это не то слово. Ну конечно, не то! Если бы они находились сейчас не на опустошенной местности, а на зеленом лугу, — их так много под Верхневолжском! — она бы собрала большой букет пахучих ярких цветов для Виктора. Но…
Таня обернулась и, потеряв равновесие, чуть не упала.
— Ты что? — тут же услышала она по радио встревоженный голос Медведева.
— Ничего, Виктор. Я так. Оступилась. Не обращай внимания…
Тем временем Дубравин и Хачатуров держали путь к руинам, видневшимся вдали. Через четверть часа они вышли к небольшим курганам. Поднялись на один из них,
— Смотри—ка! Что это? — вдруг крикнул Хачатуров.
Впереди лежали развалины каких—то сооружений. Едва приподнимаясь над поверхностью, торчали остатки каменных столбов, напоминая пни горелого леса. Космонавты в недоумении остановились.
— Уж не город ли здесь был! Но все так разрушено, что даже невозможно представить архитектуру зданий и как город выглядел.
— Похоже, что ты прав.
— Однако! — Дубравин развел руками. — Не могу взять в толк, что же здесь произошло? Землетрясение, огненный смерч? Думай, что хочешь. И ни одного живого существа. А ну—ка, пойдем туда.
— Ты забываешь о предосторожности.
— Ничего, Армен! По всему видно — мы здесь одни.
Космонавты направились к развалинам. Лавируя, они осторожно ходили между обломками камней и каких—то металлических конструкций.
— Должно быть, эти фаэты вовсе неглупы. Наличие железа в строениях свидетельствует о развитии культуры, техники, — продолжал делиться своими впечатлениями Дубравин.
— Давай займемся раскопками, — предложил Хачатуров.
— Нет. Лучше для начала побродим.
Вскоре космонавты наткнулись на остатки разрушенной башни с обломком лестницы. Дубравин поднялся по ней на несколько ступенек. По величине ступеней можно судить, что фаэты не великаны, но и не пигмеи. Скорее их рост приближается к росту невысоких людей.
— Уж не скажешь ли, что и передвигались они на двух ногах?
— Все возможно. Не будь скептиком, Армен.
Дубравин начал подниматься по ступенькам выше.
— Остановись! — предостерегающе крикнул Хачатуров. Но было поздно. Лестница обрушилась, увлекая за собой Дубравина.
Армен поспешил на помощь другу и помог ему встать. Все обошлось благополучно. Дубравин остался цел и невредим. Он только недовольно ворчал, стряхивая со скафандра черноватую пыль.
Походив еще немного по развалинам, космонавты вышли к сухому руслу реки. От реки в долину тянулись широкие канавы с остатками разорванных труб. Их было много. Канавы уходили к скважине, напоминающей гигантскую воронку. Кругом чернели глыбы уродливо сплавившегося металла.
Молча осмотрев всю эту площадь, космонавты еще раз обошли полузасыпанную воронку. Они терялись в догадках, что за сооружение могло стоять здесь.
— Не шахта ли? — неуверенно произнес Хачатуров. — Шахта — котел! — воскликнул он тут же, осененный мелькнувшей у него мыслью.
— Откровенно говоря, никогда не слышал про подобные шахты.
— Такие сооружения могут служить для использования внутрипланетного тепла. Строится глубокая шахта. На дно ее опускаются котлы, змеевики, в которых вода превращается в пар высокого давления. Его можно употребить для отопления городов или для переработки в электроэнергию.
— Вряд ли это возможно, — возразил с сомнением Дубравин.
— Не веришь? — загорячился Хачатуров, отстаивая свою гипотезу. — Чему не веришь? Что здесь могла быть подобная шахта—котел? Что жители использовали тепло горячего ядра своей планеты? А вспомни, какое огромное количество горячей воды и пара выбрасывают у нас на Земле гейзеры. Разве мы используем их тепло? О, просто мы слишком богаты пока поверхностным теплом. Нет, уж тут извини! По виду каналов, идущих от реки к воронке, обилию глыб металла, отсутствию вокруг выброшенной породы я уверен, что тут была энергетическая база в виде шахты — котла. Еще таких две—три находки, и можно будет утверждать, что жители Цереры достигли—таки внушительных успехов в развитии техники.
— Делать выводы еще рано. А сейчас нам надо возвращаться. Опаздывать мы не можем. Еще неизвестно, что несет здесь с собой космическая ночь.
Нагруженные образцами минералов местных пород, которые Дубравин собирал по пути, космонавты добрались до корабля перед наступлением темноты.
— Всю свою силу потерял за один день, — жаловался Хачатуров, с трудом стаскивая с себя скафандр.
— А я, думаешь, нет? Устал, еще и как. Просто—напросто за время перелета мы отвыкли от физической работы, — объяснил Дубравин.
— Уж если говорить, кто больше работал, так это я, — вступила в разговор Ярова. — Целый день пыталась связаться с фаэтами. Перепробовала все волны и диапазоны, но тщетно.
Аварийный лаз был открыт, и теперь космонавты могли перебираться из одной ракеты в другую.
— А я, пока вас не было, возился с танкеткой, — сказал Кулько.
Остававшиеся на корабле как бы отчитывались перед товарищами в сделанном ими за день.
— Отремонтировать ее можно, но на это уйдет не один день.
— Придется, Армен, нам гулять на своих двоих. Надежнейший транспорт! — Дубравин похлопал себя по ногам. — Завтра направимся в горы, а потом и к пропастям, в обрывах которых, кажется, открываются оголенные недра планеты.
— Главное — надо искать фаэтов, — напомнил Хачатуров.
— Вот чудной! Для этого и пойдем в горы. А остальные товарищи вернулись? — поинтересовался Дубравин у Яровой.
— Здесь уже. Отдыхают. Но они не обнаружили ничего примечательного. Вы удачливее, — Ярова, метнула быстрый взгляд на Дубравина.
— Очень лестная характеристика. Как, Армен?
— Поблагодарим на добром слове да пойдем на покой. Завтра рано вставать. День здесь маленький, а ночь совсем короткая. Каких—то пять—шесть часов. Не успеешь лечь, как придется подниматься, — устало ответил Хачатуров, вспомнив, что сутки на Церере вдвое короче земных.
— Будем привыкать к новым суткам. Жить станем энергичней — за один день дважды пообедаем и дважды поработаем.
— Дельная мысль! Возражений не будет.
Небольшой диск розоватого солнца уже скрылся за горизонтом. Сумерки оказались короткими.
