– Всякий хань есть… – глазки Вана прищурились и впервые в них появилось что-то, что отдаленно можно было назвать человеческим чувством. – Жэнь до – ди шао[80]. А люди – много хороших. Я ушел в юг. А потом – в Сянган. Хонконг, по-руски. А потом ездил во всем мире. Я искаль.
– Ван Вэй – это ты в Англии стал так называться? Это псевдоним? 'One way' – 'один путь'. А 'путь' – это 'Дао'. Я правильно перевела?
– Нет. Я всегда был Ван Вэй. 'Вэй' – это очень высокая гора. Горы дают ясность ума. А 'Ван' – это мой син, фамилия. Ван – это самый частый фамилия в Китае. 'Ван' – это князь. Но мой син пишется другим ероглиф. Это значит 'Широкая вода'. Как океан – нельзя увидеть, нельзя объять, нельзя понять, можно только просветлеть…
– Ну, нашел?
– Где?
– Нашел то, что искал? – Леке надоело ходить вокруг да около. Тайдисяня своего нашел?
– Какой Сянь? – Расширенные зрачки Вана вдруг сжались в иголочные отверстия, и Леку едва не отбросило от этого кинжального взгляда. – Сянь – на небе!
– Земной Сянь! Не тот, который в облаках кайф ловит, а наш, обычный Великий Земной Бессмертный. Вот какой! Который сидит у Демы в башке, и не дает жить ему спокойно! Ну что ты на меня так смотришь? Я все знаю прекрасно. Ты – Хранитель, Демид – Защитник! А я – ученик Демы, тупой, как сибирский валенок! Ираклий – Ди Жэнь, Враг. Все четверо собрались! Может, 'пульку' распишем по такому случаю? На четверых?
– Бу чжидао[81], – буркнул Ван. И замолчал.
'Пятерка' нырнула в мрачный переулок и затормозила около джипа – новенького, хотя и изрядно заляпанного грязью. Дверь джипа открылась, оттуда вышел человек и, оглянувшись, нырнул в 'жигули'.
– Здорово, – Демид пожал Кроту руку. – Значит так, Степаныч, слушай. Своих соберешь в Волчьем Логу, на машинах. Вроде, как сходка. Прикажи, чтоб пушки не брали. Они все равно притащат, я знаю. Но чем меньше стволов, тем лучше – чтоб крови поменьше было. Завтра, с шести вечера.
– Лады. Мочить кого?
– Нет. Я хочу по мирной все устроить. Мне только он нужен, Ираклий. Пойми, все на нем завязано. А он туда придет, он клюнет.
– Значит, мы – приманка? – Крот недобро усмехнулся во мраке, блеснув золотыми коронками.
– Значит, так. Дело добровольное. Хочешь – играй по-своему.
– Ладно, сделаю… – Крот с кряхтением начал вытаскивать свое длинное тело из 'жигуля'.
– Крот, подожди! – Демид не знал, что руководило им в эту минуту, но он почувствовал, что в душе его появилась капля сочувствия к этому уголовнику. В конце концов, нельзя предавать своих союзников. – Крот, сам не приезжай туда. Найди какой-нибудь повод, и не приезжай. Убьют!
– Увидим.
– Алло, это Игорь? – Демид звонил из телефона-автомата. – Привет. Да, завтра. В шесть. Где договорились. Да мне неважно, сколько человек. Главное, чтоб ОН был. Ты уж постарайся. Да. Да. Сам волнуюсь, можешь представить? А куда деваться?
– Владик, завтра, – сказал Игорь. – В Волчьем Логу. Ты знаешь, где это?
– Да. Это на Западном шоссе. Хреновое местечко. Во сколько?
– В шесть.
– Ясно… Ладно, Ираклия извещу.
– Думаешь, сам поедет?
– Железно! Если он туда армию больше чем из пятидесяти человек потащит, то и сам должен быть – контролировать своих баранов. Они же без него не могут – как без наркоты.
– Владик, мне страшно. Получится ли?
– Что получится?
– Ираклия раздавить.
– Конечно, получится! – уверенно сказал Владик. – Только знаешь, ничего твой Демид этим не добьется.
– Почему?
– Одним козлом больше, другим козлом меньше… Козлиный мир от этого не переменится. Иногда, ей-богу, хочется всех людей поубивать.
– Злой ты, Владик!
– Добренькие долго не живут…
– Завтра, – шепнул Ираклий, наклонившись к своей собаке. – Завтра, Арат, завтра…
Рыжий пес лизнул его руку и преданно поглядел в глаза.
– Ну давай, выкладывай свой коварный план, – сказала Лека.
– Все шутишь? – Демид глянул недовольно. – Посмотрю я, как ты завтра шутить будешь.
Их было трое в комнате – Демид, Лека и Гоша. Китаец не присутствовал – Дема старательно прятал его от чужого взгляда. Демид нервничал, хотя старался не выдавать этого, Леку тоже бил колотун. 'Завтра, завтра…' Она вспомнила, как они сражались с Табунщиком, и руки ее вспотели. 'Так-то вот… Сегодня сидим, разговариваем, а завтра, может, и в живых нас не будет. Есть ведь предел везучести. Табунщик хоть один был. А у этого – целая орда! Блин, жить-то как хочется…'
– Нас трое, – сказал Демид. – Мы составим три вершины магического треугольника. Игорь, ты знаешь, что это такое?
– Ага. – Кажется, из всех троих Гоша был самым спокойным. Он свято, младенчески верил в могущество Демида и полностью полагался на него. – Равнобедренный треугольник, а в середине глаз. Это знак Сатаны.
– Правильно. И на месте этого глаза должен оказаться Ираклий.
– А когда глазок моргнет, мы его и выколем, – встряла Лека.
– Заткнись! – рявкнул Демид, вскочил, и Лека отпрянула в сторону, думая, что он съездит ей по физиономии. Демид минуту шагал по комнате, сцепив руки за спиной и справляясь с раздражением, которое лезло из него как вскипевшее молоко. Потом сел, стараясь не глядеть на Леку.
– Повторяю, Гоша. Твоя задача – стоять в полутора метрах от Ирокеза, у него за спиной. Куда бы он ни шел, что бы ни делал – следуй за ним как привязанный. Там будут происходить мерзкие вещи… да что там говорить, ты уж не маленький. Но ты должен выстоять. Поставь своего друга Владика сзади себя – если он парень здоровый, пусть обороняет твой тыл. А мы с этой… – Коробов угрюмо зыркнул на Леку, – с этой гадюкой будем пробиваться к тебе. Народу там будет до черта. Надеюсь, стрелять будут не сильно – будет давка, в давке сильно не стреляют. Смотри только, чтоб ребра тебе не переломали. Когда мы подойдем к Ираклию достаточно близко, чтобы образовался равнобедренный треугольник, он будет пойман. Три наших кольца образуют преграду, усиленную вербальной формулой. Ну,
