Воспользовавшись бродами, показанными жителями, разведчики перебрались на тот берег и сделали вид, что обходят Оргеев. Противник запаниковал. Главный удар нанесли не в лоб, а с флангов.
- А помог ли Костя? (командир 41-й дивизии генерал Цветков).
- Здорово помог. Вместе действовали. В центре - в локтевой связи, а противоположными, крайними флангами - обходным маневром.
- Очень хорошо. Принимайте меры к постройке 'террасы' (плацдарма). Я скоро придвинусь к вам.
Переговорив также с командиром 41-й дивизии, я, пока штаб готовил письменное донесение в армию, радировал генералу Галанину: 'Оргеев наш, идем дальше!'
Выслушав, командарм сказал, что приедет в Оргеев, на командный пункт 5-й дивизии, чтобы вручить награды.
И он вскоре приехал, но вручение наград не состоялось. То ли вражеская агентура узнала об этом, то ли мы сами на радостях нарушили правила кодированного разговора. Не знаю. Во всяком случае, итальянские полубронированные штурмовики 'капрони' и артиллерия подвергли командный пункт дивизии жесточайшей бомбардировке и обстрелу. Было не до торжеств. В минуту затишья я попросил командующего армией поручить мне вручение наград, когда все уляжется. Он согласился и благополучно вернулся к себе.
Вскоре 1-й полк при содействии соседей занял слободу Домний. Это было уже началом создания плацдарма за рекой Реут. Наш командный пункт был развернут близ северной окраины Оргеева. Отсюда, с высотки, открывался хороший обзор местности на несколько километров вперед и в стороны флангов. Однако и противник видел нас и пристрелялся к высотке так метко, что движение к ней вне ходов сообщения стало невозможным. Приехавший к нам командующий артиллерией армии генерал Д. Е. Глебов был ранен осколком снаряда в ногу.
В ночь на 9 апреля форсировали Реут и части 41-й дивизии. Отлично проявили себя при этом комсомольцы 126-го полка. Накануне они решили на собрании: первыми через реку на подручных средствах и в лодках пойдут комсомольцы. Захватив плацдарм на правом берегу, стоять там насмерть. Они с честью сдержали свое слово.
Теперь наш плацдарм за Реутом достиг по фронту восьми, а в глубину четырех километров. Артиллерийское обеспечение его создали надежное. Только на прямую наводку было поставлено 44 орудия. Однако участок 41-й дивизии насквозь простреливался жесточайшим огнем противника с господствующей над ним высоты 185.4.
Задача выбить гитлеровцев с этой высоты выпала на долю стрелкового батальона, которым командовал капитан П. И. Ильюхин. На собрании коммунистов батальона солдаты Садыков и Кибитов дали товарищам слово первыми быть на высоте. Свое слово они сдержали. После захвата высоты их обоих нашли близ ее гребня. Они пали смертью храбрых в ближнем бою.
В отместку за поражение под Оргеевом гитлеровцы в течение нескольких дней нещадно бомбили этот город. Однако большое количество добротных погребов надежно укрывало население от бомбежек. Единственный мост через Реут, который враги не успели разрушить, также находился под постоянным воздействием авиации и дальнобойной артиллерии. И хотя меткость бомбометания и обстрела была ниже всякой критики, пользоваться мостом в дневное время было опасно.
Непосредственно против Оргеева, рядом со слободой Домний, в гранитной скальной стенке реки Реут, наши разведчики обнаружили огромную пещеру. Естественный ее каменный накат не пробила бы никакая сверхтяжелая бомба. Под таким потолком можно спокойно пить чай при любой бомбежке. Только самый вход в пещеру был открыт, но наши изобретательные саперы обезопасили и его, построив надежный каменный вал. С разрешения командира 41-й дивизии здесь обосновались командные пункты всех трех ее полков. Передний край проходил неподалеку.
Все в корпусе знали эту пещеру, в ней был и наш 'фронтовой клуб'. Здесь устраивали не только собрания и служебные совещания, но даже концерты художественной самодеятельности.
Во время нашего пребывания в Оргееве штаб корпуса и политотдел провели большую работу по награждению воинов, отличившихся при форсировании Днестра. Не забыли мы и тех отважных рыбаков из Великой Косницы, которые не щадили своих сил и самой жизни, переправляя наших бойцов через Днестр. Помощь, оказанная ими дивизиям генерала Смирнова и полковника Афонина, была отмечена в приказе командующего 2-м Украинским фронтом. Указом Президиума Верховного Совета СССР Федор Лаврентьевич Старит был награжден орденом Красной Звезды, а Арсений Васильевич Вознюк, Андрей Маркович Крыминский, Григорий Семенович Федик и Захар Андреевич Чабан - медалями 'За боевые заслуги'.
Получив это известие, мы немедленно отправили делегацию в Великую Косницу с наказом вручить награды в торжественной обстановке. Через много-много лет после войны я получил письмо оттуда. Ф. Л. Стариш писал, как обрадовало его внимание советского правительства, как получал он орден 'тай ще 60 рублев деньгами'.
Рассказ о первых боях корпуса за Днестром закончу эпизодом, на мой взгляд, весьма поучительным.
Кодекс воинской чести всегда играл и будет играть огромную роль в поведении человека на войне. Среди правил, по которым жили и боролись, с которыми побеждали врага советские солдаты, были и эти два: плен бесчестье, потеря знамени - бесчестье вдвойне.
В тяжелых боях за Днестром немцы прорвались к штабу 11-го полка 5-й дивизии. Документы и знамя были спасены благодаря мужеству контрразведчика старшего лейтенанта П. Д. Барахты. Будучи блокирован противником в доме, он вместе с ординарцем продолжал отстреливаться. Ординарцу удалось прорваться, и офицер остался один. Когда кончились патроны, он отбивался гранатами, потом кирпичами. Получив несколько пулевых ранений, он потерял сознание.
Немцы не успели даже обшарить его карманы и полевую сумку, так как наши тут же, в контратаке, отбили всех раненых, в том числе и Барахту.
Однако старшего лейтенанта впоследствии не только не наградили, но даже пытались в чем-то обвинить. Непосредственному его начальнику майору В. Г. Остапчуку пришлось приложить максимум усилий, чтобы спасти подчиненного от компрометации.
- Барахту могли завербовать немцы! - заявил некий товарищ.
- Когда? Он потерял сознание еще до того, как попал в плен. А пришел в себя уже на руках наших бойцов...
- А почему не застрелился?
- Он расстрелял все патроны. Мы проверили пистолет.
- И все-таки последний патрон надо оставлять для себя...
Таков был разговор вокруг 'дела' старшего лейтенанта Барахты. Насчет 'завербовать' это, конечно, чепуха, а вот насчет 'последнего патрона' вопрос не простой.
Коммунисты в плен не сдаются - эту святую заповедь приняли мы от бойцов гражданской войны и с честью пронесли по полям Великой Отечественной. И когда кто-нибудь в силу сложившихся обстоятельств (как, например, Барахта) нарушал заповедь, его, разобрав тщательно дело, иногда прощали. Но прощение было в значительной мере официальным. Внутренне же, перед самим собой, трудно бывает в таких случаях оперировать только логикой фактов. Да, человек дрался честно и сделал что мог. Но должен был сделать больше. Потому что он коммунист, потому что настоящий коммунист воюет и после своей физической смерти, своим примером.
Я уже говорил о способности воина совершить подвиг наедине с самим собой и повторяюсь сейчас только потому, что на войне эта проблема чрезвычайно актуальна. Научить каждого воина выполнять свой долг, делать свое дело ровно и хорошо независимо от трудностей обстановки, от того, есть ли кто рядом или ты один, - это ли не важнейшая задача и в мирной учебе?
В связи с этим еще немного о боях в окружении. С ними у нас прочно ассоциировался сорок первый и сорок второй годы, то есть времена тяжелых отступлений. Но это не совсем верно, ибо невольно внушает молодому воину мысль, что окружение - спутник отступления, не готовит его к тому, что, наступая в смысле стратегическом, он одновременно может оказаться в тактическом окружении. И порою очень тяжелом!
Возьмите наш корпус. С момента ввода в бой, с августа 1943 года до мая 1945 года, некоторые его полки, наступая, раз десять попадали в окружение и с боем выходили из него. Не говорю уже о батальонах и более мелких подразделениях.
Короче говоря, командир всегда должен быть готов вести бой в окружении, должен считать его нормальным видом боя.
Под Ахтыркой 29-й полк был окружен танками и мотопехотой. Противнику удалось прорваться к командному пункту. Погиб замечательный командир полка майор Кочетков, погибли все командиры батальонов и большинство других офицеров. Однако фашистам не удалось не только уничтожить или пленить эту часть, но даже выбить ее из совхоза 'Ударник' - ключевого пункта ахтырского рубежа. Десантники были отлично подготовлены к ведению боя в окружении, а заместитель командира полка майор Д. И. Чепак сумел быстро восстановить управление батальонами.
18-й полк той же 7-й дивизии трое суток дрался в Черкассах, будучи отрезанным от своих. Его командир полковник Дерзиян блестяще проявил себя в этих трудных обстоятельствах.
И дело тут не только в том, что такая-то часть сумела продержаться в окружении или пробиться из него. Дело в том, насколько боеспособной осталась часть или соединение после всех перенесенных передряг. Ведь и в начало войны, когда нам сплошь и рядом приходилось прорываться из стратегических окружений, и в последующем, когда, уже наступая, мы попадали в тактические окружения, бывало, что выходили к своим сотни и даже тысячи отдельных бойцов такого-то соединения, и все же в целом оно оказывалось небоеспособным.
Опыт показывает, что, пока командир сохраняет управление, его полк, будь в нем только сотня
