— Вперед, конечно. Только так, а не иначе.
— И что ты видишь впереди? — кажется, Лена начинает новую игру.
— Впереди — будущее, — отвечаю я само собой напрашивающейся фразой.
— Будущее, — мечтательно произносит девушка. — А что нас ждет в этом будущем?
— Тебя успокоить или ответить честно? — серьезно спрашиваю я.
— Честно!
— Нас ждет встреча с иным разумом, — говорю я уже более веселым тоном.
Лена почему-то призадумывается и через некоторое время спрашивает:
— Скажи, Андрей, а ты правда веришь, что они существуют?
— Они? — я делаю вид, что не понимаю.
— Ну, они. Иной разум, как ты сказал.
— Конечно! Что за вопрос? А ты разве не веришь?
— Верю. Но ты так странно об этом сказал…
— Как странно?
— Ну, люди мечтают встретить себе подобных, а ты этого как будто боишься.
— Боюсь? Почему ты так решила? — я в самом деле не понял.
— «Тебя успокоить или честно ответить?» — напомнила она мне.
Действительно, я слишком ПО-НАСТОЯЩЕМУ произнес эту фразу. Многие земляне привыкли видеть предстоящий контакт в розовых тонах, но нам-то известна правда. Поэтому наблюдателям вообще не рекомендуется говорить на такие темы. Сам виноват — решил снять контроль, теперь расплачивайся!
— Лена, да я же шутил! — пытаюсь выкрутиться.
— Не знаю. Андрей, я такая доверчивая, я все принимаю за чистую монету. Меня обмануть ничего не стоит!
— Ладно тебе! Кто же тебя обманывает? И вообще, это неправда. По-моему, ты хорошо чувствуешь людей. Разве не так?
— Нет, не так!
Я уже не знаю, что и сказать. Решаю, что безопаснее всего перевести разговор на другую тему.
Мы еще долго бесцельно ходим по улицам, а солнце опускается все ниже, пока не скрывается за домами, и вокруг быстро начинает темнеть. Я сам не заметил, как рассказал Лене множество вещей о других странах. Так получилось, что я случайно обмолвился о своих путешествиях, и мне просто некуда было деваться от рассказов о Париже, Большом Каньоне, Гавайях и других местах. В конце концов я даже сам поразился, сколько всего успел изъездить за десять лет. Некоторые рассказы я подкрепил знаниями, полученными еще при подготовке, потому что на самом деле у меня обычно не было достаточно времени знакомиться с привлекательными для туристов достопримечательностями. Но, по крайней мере, я ничего не выдумывал, это не в моих правилах — того, что я знал и помнил, оказалось более чем достаточно.
— Лена, ты знаешь, который час? Нам пора по домам.
— Андрей, мы же не дети! Солнце еще даже не зашло.
— Ну, почти зашло, какая разница? У меня еще есть дела.
— Интересно, какие у тебя дела после захода солнца?
— Это тебя совершенно не касается. Пойдем к машине, я отвезу тебя домой.
— Ладно, как скажешь.
Мы возвращаемся туда, где я оставил машину, по дороге почти не произнеся ни слова. Затем мы едем, так же некоторое время молча.
Если бы у меня была такая возможность, я предпочел бы, чтобы мне не надо было ничего скрывать от этой девушки. Может быть, я пожертвовал бы своим статусом наблюдателя, чтобы остаться с ней, потому что с Леной я чувствую себя легко и могу не думать о преследующих меня проблемах. Мы могли бы купить остров где-нибудь в Тихом океане и жить долго и счастливо, как пишут в сказках. Или…
Что еще, Кайтлен? Что ты еще придумаешь? Что ты отказался бы от подданства Галактического Союза? Остался бы на всю жизнь на этой отсталой планете? Брось, в самом деле! Каждому из нас лезут иногда в голову разные глупости, но наблюдатель с моим стажем должен уметь справляться с такими вещами.
Все потому, что, если вспомнить Кам-Хейнаки, слишком мало в последнее время было людей, принимающих меня таким, какой я есть.
Мы едем по освещенным фонарями улицам, машин в это время уже не много, так что движемся довольно быстро.
— Андрей, я могу тебя спросить? — говорит Лена.
— Спрашивай.
— Ты говоришь, что я должна хорошо разбираться в людях, но я не могу понять. Тебе всего тридцать лет…
— Двадцать восемь, — поправляю я.
— Хорошо, двадцать восемь лет. Ты уже успел изъездить весь мир, видел все, что только можно, у тебя прекрасные знания, ты никогда не смотришь на цену того, что покупаешь, можешь позволить себе делать дорогие подарки девушке, которую перед этим хотел прогнать… Пожалуйста, не перебивай меня, — я действительно собрался возразить, но Лена ясно дает понять, что сначала должна закончить фразу. — Ты веселый, жизнерадостный, когда хочешь, можешь говорить с кем угодно на любую тему. И в то же время ты работаешь в третьесортной никому не известной фирме, по указаниям босса влазишь во всякие совершенно тебе не нужные аферы, я же правильно говорю? Ты всегда одинок, стараешься держаться в стороне от людей, живешь, наверное, сам, ешь, где придется и что придется. Попадаешь в какие-то истории, ранишь ногу. И что-то все время тебя мучает. Я же вижу, Андрей, тебе это все не нравится, что-то тебе мешает жить, но я не понимаю, что. Ты, конечно, не должен мне объяснять. Но я просто хочу понять, кто ты такой, и почему ты так странно живешь. Не в том смысле, что… ну… я не знаю, просто, мне кажется, тебе самому это не нравится. Ты ведь не такой, каким прикидываешься, я же сегодня это видела! Но зачем-то тебе это все надо? Извини, я так это говорю, сама совсем запуталась, — наконец останавливается Лена и поворачивается ко мне. Она хочет прочитать правду на моем лице — даже если я не стану отвечать.
Я и не отвечаю, а замедляю ход машины и смотрю на нее. Думал ли ты когда-нибудь, Хейл Кайтлен, что тебя может раскусить зеленая девчонка?
— Андрей, ты скажешь хоть что-нибудь? — умоляет она.
— Лена, ты, наверное, видела хотя бы один фильм про Джеймса Бонда, — наконец произношу я.
— Да… Значит, я поняла… Хорошо. Тогда я больше ничего не буду спрашивать. Правильно?
— Ничего ты не поняла, — говорю я. — Но спрашивать лучше не стоит.
— Хорошо, — еще раз говорит она.
До дома Лены остается всего один квартал.
— Останови здесь, — просит девушка.
— Зачем? Разве я перепутал? По-моему, твоя улица следующая.
— Ты не перепутал. Давай немного пройдемся. Сегодня хорошая погода.
Мы выходим из машины. Движения нет, да и вообще воздух здесь чище, чем в центре. Отходим с улицы в сторону и идем через дворы, держась за руки.
— Ты скоро уезжаешь? — спрашивает Лена.
Вспоминаю, что я сказал нечто подобное, когда прошлый раз ее провожал.
— Может быть, — говорю неопределенно.
— Далеко?
— Да. Очень.
— И, конечно, один.
— Так надо.
Лена молчит. Потом я вижу, что она плачет.
— Почему, господи? Один раз в жизни я встретила настоящего человека, и тот…
— Лена, не надо! Я же не последний в твоей жизни! Ты еще встретишь… другого кого-нибудь, — сам
