конкретного, но все-таки много такого, чего не следовало бы. По-видимому, они хотят выследить всю нашу сеть и уничтожить ее. Сейчас им известно около пятидесяти человек, большей частью — в Америке.
— Черт побери! Что же это получается — наблюдатели за наблюдателями? Откуда они получили информацию?
— Я этого не знаю. Может быть, кто-то все-таки нас предал, но это уже не имеет никакого отношения к советнику Вольскому. Понимаешь, это тянется уже несколько лет! Подумай, сможем ли мы докопаться до правды?
— Вот это дерьмо! Вот это уж мы вляпались! — восклицаю я. — И что ты собираешься делать?
— Когда у меня будут данные по всей группе, я передам их нашим американцам, а те все сделают быстро и аккуратно.
— Но ведь первоисточник может остаться!
— Черт с ним! Нам осталось несколько месяцев. Посмотри на это дело с точки зрения логики. Допустим, кучка землян начнет кричать, что планету собираются захватить инопланетяне. Кто им поверит? Да никто! Для хайламцев это почти никак не усложнит задачу. Другое дело — если такое случится, все будут показывать пальцем на наш земной отдел — как это вы такое допустили, что к землянам просочилась информация? И отдуваться за все будет наш дорогой координатор Эйнос. Понимаешь?
— И к чему ты это ведешь?
— Вот к чему. Эйносу не нужен виновник, ему по большому счету плевать, кто нас предал. Ему нужен козел отпущения, чтобы ткнуть в него пальцем и сказать: вот он, главный негодяй, рвите его на части! Жаль, что я так поздно его распознал, но лучше позже, чем никогда. И на роль этого негодяя больше всего подходишь ты.
— Иван, ты это серьезно?
— Тут уж не до шуток! Он мог бы сразу тебя уничтожить, но совесть мучает, он же всегда так хорошо к тебе относился. Вот он и сделал тебя главным, чтобы ты нашел кого-нибудь вместо себя.
— Значит, по-твоему, все так просто? Я на кого-то укажу, и его обвинят во всех смертных грехах?
— Андрей, правда в том, что настоящего предателя, если он действительно был предателем, а не просто сорвался, вряд ли возможно найти, и Эйнос это понимает. Но так или иначе кто-то должен быть наказан. А ты настолько погряз в этом деле, что вряд ли он станет долго терпеть. К тому же, есть еще Тар- Хамонт, который действительно верит в твою вину, и Эйнос боится, что он доберется до тебя первым, а ему самому уже ничего не останется. С этой парочкой тебе не справиться!
— И что я, по твоему, должен делать?
— Как адвокат, я могу дать один совет, но сначала разъясню ситуацию. Во-первых, не советую распространяться о том, что я тебе показал. Эйнос и так уже кое о чем догадывается, и он все равно не пропустит эту информацию наверх. Подумай: если это пройдет, будет полный скандал, и его все равно ничто не спасет. Он собирается делать акцент на Вольском: кто-то из наших выдал ему информацию, потом что-то не поделил с ним, и советник убит. Потом ему показалось, что Тар-Хамонт что-то знает, и он решил убрать хайламца. На самом деле эти два преступления скорее всего не связаны. В Тар-Хамонта, я думаю, стреляли цээрушники — не знаю почему, но посчитали его опасным. Номер не прошел, сейчас его трогать боятся, или решили, что ошиблись и он ничего такого не знает — не важно. А что касается советника, тут все проще. Позвони Нальгору, поговори с ним о посторонних вещах, а потом посмотри ему прямо в глаза и спроси, за что он застрелил Вольского.
— Ты действительно считаешь, что это он?
— Андрей, только позвони и спроси. Если даже он не ответит, ты увидишь ответ у него на лице.
— Но ведь Нальгор не предатель, он не давал информацию на сторону!
— Ты в этом уверен?
— Я ни в чем не уверен, и поэтому не могу никого обвинять.
— А я почти уверен, что он — не предатель, и ты, по-моему, тоже.
— Иван, я не имею права губить невинного человека!
— Никто не имеет права! Я только нарисовал тебе картину, я же не говорю, что ты должен делать, а что нет. Ты думаешь, мне этого хочется?
— Но ведь кто-то выкрал мой лучемет, и кто-то пристрелил того типа, Мелеша. Это же не пять лет назад было, а почти вчера! Значит, он где-то рядом!
— Может и так, но Эйноса это не интересует, а сейчас он диктует правила игры. Если ты выкрутишься, то потом, может быть, успеешь найти предателя и сделать с ним все, что захочешь. Если нет, можешь забыть всю эту историю. Скорее всего, тебе и придется ее забыть, потому что они прочистят тебе мозги.
Проклятие! Разве бы я когда-нибудь подумал, что наша организация может дойти до такого? И тем более — что я сам окажусь в подобном положении? Еще недавно я считал, что Эйнос не станет жертвовать человеком во имя дела. Что же теперь получается — он готов принести меня в жертву даже не во имя дела, а ради спасения своей репутации?
— Негодяи! Черт бы их всех побрал! Ненавижу!
— Андрей, я действительно хочу тебе помочь, и если бы был другой выход, я назвал бы его тебе. Хотя, один выход есть: ты сам можешь попросить уход, и тебе не откажут. Но чистым ты все равно не уйдешь, так что это для тебя не лучший вариант. А Нальгор действительно застрелил советника. Если ты объяснишь это Эйносу, ничего другого тебе говорить не придется.
— А почему ты сам ему это не объяснишь?
— На него произведет большее впечатление, если это сделаешь ты. И потом, мне совсем не хочется выбирать между Нальгором и тобой.
— И поэтому ты оставляешь этот выбор мне? Спасибо!
— Не забывай, что официально ты все еще руководитель операции.
Я чувствую, что мне трудно стоять на ногах.
— Иван, почему ты не сказал это раньше? Тогда, по телефону, ты же говорил совсем другое. Ты говорил, что я чист, и что мое положение даже выгодно, чтобы сбить с толку предателя, и что никто не станет меня отзывать. Так?
— Андрей, тебе никогда не приходило в голову, что твой телефон, даже на уровне «И-Эйч», может прослушиваться?
— Эйнос говорил, за мной следили двое наших, — вспоминаю я.
— Как по-твоему, он правильно употребил в этой фразе прошедшее время?
— Будь оно все проклято! — кричу я во весь голос, чтобы услышать собственное эхо, и мне не хочется больше ни о чем думать.
X
Ларрок расщедрился до того, что его собственный самолет доставил меня обратно в Киев. В аэропорту я разыскал на стоянке свою машину, сел и неспеша поехал. В моей сумке лежат диски с документами о группе «Эй-Экс», которые он передал мне. Похоже, Ларрок решил не рисковать с пересылкой этих данных по связи.
В самолете у меня было время подумать о том ненормальном положении, в котором я оказался. Конечно, на самом деле все может быть не настолько трагично. Ведь то, что я слышал — еще не факт, а только предположения Ларрока. Он адвокат, и привык, что многие люди готовы идти на все, чтобы оправдаться — это понятно. Но почему он считает, что так хорошо знает Эйноса? Ведь не может быть, что координатор не заинтересован в том, чтобы узнать правду?
Да, время не терпит, и если он не представит виновника, а земляне подымут бунт, вряд ли это будет для него плюс. Но ведь что стоит просветить мою память и узнать, что я ничего такого не делал? Ничего не стоит, да только во время этого просвечивания что-то может «случайно» не так сработать, и я утрачу лишние с их точки зрения воспоминания. Это же элементарно делается!
