того, чтобы расценить приход к власти Пуанкаре как верный симптом готовности капитала Франции к скорой вой не, были и более серьезные основания, чем броские словесные ярлыки. Сама личность Пуанкаре, весь его политический на строй идеально подходили для войны постольку, поскольку он был подчеркнуто равнодушен к проблемам внутренней политики, отдавая всего себя политике внешней. Причем политике агрессивной, реваншистской и наступательной.
Пуанкаре потому и стал перед войной президентом Франции, что его президентство обязано было стать 'военным'.
Среди сотни-другой первых закулисных и публичных фигур, которые во имя личных корыстных интересов приближали мировую бойню, Пуанкаре, пожалуй, наиболее последовательный и цельный выразитель идеи войны. И его прозвище в некотором смысле было математически точным. Ведь оно возникло после высказывания 'Мой двоюродный брат - это война', слетевшего с уст кузена Раймона Пуанкаре - великого французского математика Анри Пуанкаре.
Стефан Пишон, бывший в 1906-1911 и в 1913 годах министром иностранных дел Франции, считал, что если бы в Елисейском дворце в 1914 году был не Пуанкаре, а Клеман Фальер (президент Франции до 1913 года), то и войны бы не было.
К войне, к ее подготовке приложили руку и Пишон, и Фальер, но не в них и даже не в Пуанкаре дело. Мнение коллеги Пуанкаре Стефана Пишона важно потому, что еще раз опровергает миф, называющий единственной виновницей войны и ее инициатором Германию.
Глава 4.
Балканы и капканы...
Еще до 'войны Пуанкаре' прошли две скоротечные Балканские войны, позволившие расставить декорации пролога Первой мировой войны. Заодно были проверены некоторые тактические идеи и новые методы ведения военных действий, которые в полной мере развились уже в скором будущем.
Почему-то считают, что первую Балканскую войну между славянским в своей основе Балканским союзом (Болгария, Сербия, Черногория, Греция) и 'младотурецкой' Турцией благословил и подтолкнул царизм. Но это объяснение и поверхностное, и неверное, хотя внешне все так и было.
Славянские войска воевали не русским, а французским оружием, турецкие немецким (и генерал фон дер Гольц фактически командовал ими). Балканские славяне были нам наиболее близки и по языку, и по сердечной склонности, особенно сербы. Тем не менее России на Балканах делать было нечего уже потому, что за десятилетия своей балканской политики она снискала только славу и приобрела в балканских столицах могилы русских солдат и бульвары, названные именами русских генералов. Морально Россия имела тут 'непробиваемые' позиции, а вот материально, фактически...
Балканский союз был выразителем интересов славянства только в речах его лидеров. Николай Николаевич Беклемишев, интересный русский аналитик, сказал в 1914 году накануне мировой войны: 'Балканский союз состоялся именно для перевода земель Европейской Турции к более платежеспособным организациям, которые обременялись при этом новы ми обязательствами вследствие необходимости военных займов. Само собой разумеется, что значительную часть обязательств Турции предназначено было перевести на славян, как наиболее покладистых плательщиков, и этим перераспределением надлежало заняться технической комиссии в Париже'.
Спрашивается, при чем здесь Россия? И где тут ее выгоды - хоть экономические, хоть политические?
Лучшей помощью 'братьям-славянам' стало бы наше внутреннее развитие, которое позволило бы окрепшей России в будущем возглавить славянский мир.
Что же касается возможного перехватывания влияния и охлаждения балканских славян к русским, то это доказывало бы, во-первых, непрочность их чувств к нам, а, во-вторых то, что и раньше не стоило здесь огород городить.
Увы, балканской сфере русской политики тон задавали иные настроения. Русский посланник в Белграде Гартвиг - ярый германофоб, славянофил и сторонник всемерной поддержки Сербии - едва ли был прав в своих воззрениях. Потому что слишком уж часто России приходилось отдуваться за тех, кто не очень-то за это был нам и благодарен...
Еще в начале XX века А. Кони - современник русско-турецкой войны 1877-1878 годов - написал о том времени интересные воспоминания, где говорилось: 'Братушки' оказывались, по общему единодушному мнению военных, 'подлецами', а турки, напротив, 'добрыми честными малыми', которые дрались как львы, в то время как освобождаемых братьев приходилось извлекать из кукурузы...'.
А вот мнение Тарле (тут оно точно, поскольку его любимых англо-французов не задевает): 'Крымская война, русско-турецкая война 1877-1878 годов и балканская политика России 1908-1914 годов - единая цепь актов, ни малейшего смысла не имевших с точки зрения экономических или иных повелительных интересов русского народа'.
Не лишним будет привести и оценку русской восточной политики Генерального штаба генерал-майором Евгением Ивановичем Мартыновым: 'Для Екатерины овладение проливами было целью, а покровительство балканским славянам - средством. Екатерина на пользу национальным интересам эксплуатировала симпатии христиан, а политика позднейшего времени жертвовала кровью и деньгами русского народа для того, чтобы на счет его возможно комфортабельнее устроить греков, болгар, сербов и других, будто бы преданных нам единоплеменников и единоверцев'.
'Эх!', - прибавлю уже я сам... Да если бы, уважаемый читатель, те силы и деньги, которые мы 'ухнули' на Балканах во имя подвигов Скобелева, да за десять лет до этого вложить в Русско- американскую компанию на Аляске - тогда еще РУС СКОЙ Аляске, то не пришлось бы эту Аляску нам за гроши продавать. А ведь кое-кто Александра II держит чуть ли не за великого государя... 'Эх!' скажу я еще раз...
Генерал Мартынов употребил горькие слова 'будто бы преданных нам' не с пустой головы. В его оценке, в оценке Кони особых преувеличений не усматривается, если знать, что бое вые потери русской Дунайской армии составили за время войны, примерно, 40%, союзной румынской армии - менее 15%, а участие в освобождении Болгарии от турок 'болгарского ополчения' было эпизодическим. Сербия тогда тоже выставляла против турок войска, но скромные как по количеству, так и по их боевой активности.
Едва ли преувеличивал Кони, когда писал: 'Мрачной иронией дышало пролитие крови русского солдата, оторванного от далекой курной избы, лаптей и мякины, для обеспечения благосостояния 'братущки', ходящего в сапогах, раздобревшего на мясе и кукурузе и тщательно запрятывающего от взоров своего 'спасителя' плотно набитую кубышку в подполье своего прочного дома с печами и хозяйственными приспособлениями'.
Однако опыт тогдашнего 'освобождения славян', который стоил России 200 тысяч (в то время!) жизней, впрок нам не пошел. Царизм по-прежнему заглядывался на Царьград - Константинополь-Стамбул и рассчитывал, что 'братушки' будут в таком походе подмогой.
Теперь уже, в десятые годы XX века, в Петербурге вновь раздавались громовые речи о 'славянском единении' и необходимости 'поддержать братьев против нехристей'.
Мнение Беклемишева о сути Балканского союза мы уже знаем. А вот что говорит о Балканских войнах XX века Е. Тарле: 'Сербия и Болгария живут... земледелием и скотоводством, и для них... вопрос о Македонии (один из основных поводов к войне с Турцией. - С.К.) был... вопросом о новой пахотной земле и новых пастбищах... Для Сербии приобретение Салоник было равносильно выходу к морю, в чем так нуждались экспортеры сербского скота и сырья'.
Такова подлинная подоплека дела, читатель. В чем же тут интерес России? Его нет.
Первая Балканская война началась 9 октября 1912 года, а 30 мая 1913 года уже закончилась победой славян. По настроению и формальным результатам войну можно было назвать национально- освободительной, но подлинная суть выражалась словом 'репетиция'. Балканские страны сыграли здесь роль солдатиков, а Россия - подставного распорядителя.
И отныне Россия и славянские Балканы были связаны зримо. Не только гимназические учителя, но и мальчишки-газетчики теперь твердо знали: славянских братьев мы в обиду не дадим - ни 'турке', ни 'немчуре'. Если учесть, что нью-бердичев..., то есть петербургская кадетская 'Речь' была в руках Гессена и Винавера, бойкие 'Биржевые Ведомости' - Проппера, разухабистый 'День' - Когана и Биккермана, популярная дешевая 'Копейка' Городецкого, московские 'профессорские' 'Русские Ведомости' - Иоллоса (известный сионист Жаботинский был здесь заграничным корреспондентом), то 'истинно русский дух' во всех слоях общества поддерживался постоянно и согласованно. В массовом русском сознании из Германии активно делали врага.
Спровоцированный смысл первой Балканской войны хорошо виден из того, что не успели бывшие союзники отпраздновать победу, как началась вторая Балканская война - теперь между поощряемой немцами Болгарией и остальными участниками Балканского союза, к которым присоединились Румыния и... Турция.
Все было закончено быстро: с 29 июня до 10 августа 1913 года Болгария потерпела поражение, и часть ее новых земель совместно общипали 'братья'-сербы, греки и турки. Турецкие акции несколько укрепились, и теперь Париж мог не опасаться разрушения Турции, в которой 63% (почти две трети, между прочим!) иностранных капиталовложений было французского происхождения.
Уже в приведенных балканских сюжетах фигурировала тема проливов. И еще одним стойким заблуждением стала обычная уверенность в том, что в начавшейся вскоре мировой вой не Россия воевала как раз за обладание черноморскими проливами и именно проливами собиралась-де расплатиться Антанта с Россией в случае общей победы. Увы, читатель, и 'за проливы' русские Иваны платили жизнью в счет будущих прибылей все тех же
