- Да нам что ж, мы, пожалуй, пойдем, - нехотя согласился Гречка, - а только это совсем понапрасну. Обыскивайте здесь, коли угодно, при нас ничего здесь нет.
- Ну, мы там это увидим.
- Эх, беда наша горе! И милостыню-то грех подать!.. Нам время-то дорого: мы вот тут дела свои справили, а теперь бы нам своей вольной работой призаняться.
- В конторе, чай, ждать заставят, пока начальство, пока что, - ввернул слово Китай.
- И подождешь - не беда!
- Ну, вечер, стало быть, и упустишь! - с досадливым сожалением цмокнул Гречка, почесав затылок. - Слышите, кавалеры? Уж не держите вы нас! Ей-богу, недосуг - мы бы теперь-то на себя кое-что поработали, а эдак-то занапрасно и время уйдет, а деньгу не зашибешь.
- Уж мы вас поблагодарим, - ублажал Китай, в свою очередь, - только, значит, нельзя ли отпустить!
- Какая с вас благодарность! - усомнился тюремный солдат, однако, не без некоторой надежды на ее осуществление.
- Да вот - все, что есть с собою - две гривенки, примите, не побрезгуйте - сказал Китай, вынимая из кармана два медяка. - Мы, значит, на благодарности не стоим, потому нынче, ежели только время не упустить, так мы свое наверстаем.
Солдат на ходу принял из руки в руку благопредложенную благодарность и отвязался.
'Господи! Сколько времени-то ушло из-за этого дьявола!' - с досадой и замиранием сердца думал Гречка, приближаясь к тюремным воротам.
- Стой!.. Вы куда? - остановил их подворотня уже у самого выхода.
- Чего 'стой'?! - смело встретился с ним глазами Гречка. Потеря времени, и страх, и досада на все эти препятствия придали ему еще более дерзкой решимости. - Чего 'стой'! Ты, брат, служба почтенная, стойка- то этак на своих, на арестантов, а мы люди вольные.
- Какие-такие люди-то? Что вы за люди? Эдак-то, пожалуй, часом и беглого пропустишь.
- Какие люди... Не видишь разве? Майстровые*... слесаря... Пусти же, что ли, черт!.. В баню пора.
______________
* Мастеровые.
- Ты, любезный, не чертыхайся. Надо наперво узнать да дело толком сделать. Кто там с вами растабарывал? Седюков, кажись... Эй, Седюков! Поди-ко сюда! Дело есть! - махнул подворотня, крикнул через двор тому самому солдату, который только что получил благодарность.
Опять пришлось дожидаться, пока Седюков, неторопливым шагом, с того конца двора направляется к подворотне.
А время все идет да идет, и каждая минута становится все более опасной для беглецов - могут хватиться их, могут наткнуться в карцере на напоенных слесарей, тотчас же тревога, погоня - и все пропало от одной какой-нибудь минуты, когда чувствуешь уже, так сказать, запах этой желанной воли, когда ясно уже различаешь движение и гул, и уличный грохот городской вольной жизни.
Это были для Гречки жуткие, кручинные, сокрушительные мгновенья.
- Вот, ваша милость, не хотят пропущать, - поторопился Гречка обратиться к подошедшему Седюкову, желая предупредить излишние вопросы подворотни и разные дальнейшие объяснения, которые только оттянули бы время.
- Пропусти их, это слесаря, - как бы мимоходом вступился Седюков таким уверенным тоном, который не допускал сомнений.
Подворотня удовольствовался его заявлением - и тюремная калитка в воротах беспрепятственно отворилась перед беглецами.
Половина тяжкого груза свалилась с Гречки. 'Слава-те господи! Двое дураков поверили, да один выручил', - помыслил он с невольной улыбкой великого удовольствия, почувствовав, что калитка захлопнулась за ними.
- Вы слесаря? - остановил их внезапный вопрос, едва лишь они успели сделать каких-нибудь два шага по тротуару.
Беглецы, нежданно-негаданно, у самых ворот столкнулись к носу с одним из тюремных начальников, возвращавшихся домой в тюремное здание.
- Вы из тюрьмы, с работы, что ли?
- С работы, ваше высокоблагородие, замки у карциев поправляли.
- Знаю, знаю. Вы где же работали, на каком отделении?
- На татебном, ваше высокоблагородие.
- А на первом частном кончили?
Гречка немного замялся от неожиданного вопроса и хватил наудалую:
- Кончили, ваше высокоблагородие.
- Ну, хорошо, ступайте себе...
Те сделали еще два-три шага.
- А впрочем, нет!.. Постойте-ка минуту. Там у меня в квартире, на окошке одном больно удав задвижки ослабли, нисколько не действуют; не запираются даже, а по ночам дует. Вернитесь-ка, поправьте заодно уж. Я заплачу.
- Позвольте, ваше высокоблагородие, уж мы бы завтра пораньше... в лучшем виде справим, - отбояривался Гречка.
- Ну, вот вздор! Это такие пустяки - на десять минут работы, не больше. Ступайте-ка, ступайте!
Нечего делать - пришлось снова обратно переступить за порог тюремной калитки.
У Гречки уже мучительно стало ныть сердце, вместе с гложущей болью под ложечкой.
Но лишь пошли они по коридору, как к офицеру подошел фельдфебель тюремной команды, с донесением о каких-то хозяйственных надобностях.
- А, кстати, на первом частном уже справлены замки, завтра надо оглядеть по всем остальным отделениям, - отнесся к нему офицер, между прочим подходящим разговором.
- Никак нет, ваше высокоблагородие, нынче еще не справлены, - возразил фельдфебель.
- Как так? А ты же мне сказал, что уже кончил? - обернулся тот непосредственно к Гречке.
- Помилуйте-с, там самая малость осталась, - ответил этот, стараясь стать в тени, чтобы фельдфебелю не так удобно было разглядеть его физиономию.
- Расчет вы получили? - спросил начальник.
- Нет, не получали еще...
- Так зайдем в контору - заодно уж, чтобы после не возвращаться. Да постойте, однако, - снова обернулся он к двум сотоварищам, - ведь вас, кажется, трое было? Третий-то где же?
- Позвольте, ваше высокоблагородие, - вмешался фельдфебель, с некоторой подозрительностью оглядывая беглецов, - сдается мне, как будто это не те, что утром были, а какие-то другие...
Для Гречки и Китая наступила самая опасная минута: возбуждено уже два сомнения, из которых последнее, того и гляди, в состоянии разрушить весь маневр и выдать их с головою. Надо было снова собрать все огромное присутствие духа, измученного уже тем рядом тревожных впечатлений, которые только что были перечувствованы, надо было сильное умение владеть собою, чтобы не потеряться в первый момент сомнения, чтобы умно и ловко извернуться и отпарировать удар, столь опасно направленный.
- Те двое ушли еще с после-обеда, - спокойным голосом объяснил Гречка, - а нас хозяин на смену прислал: те у него хорошие подмастерья, так он их к князю Юсупову в дом на работу справил: требовали нонче. А третий товарищ кончает еще на татебном, он и расчет должон получить.
- Да как же это вы проходите в тюрьму, когда никто и не знает об этом? - несколько строго спросил начальник.
- Никак нет-с, ваше высокоблагородие, - поспешил возразить ему Гречка, - нас давеча под воротами пропустили, как следует: и опрашивали, и осмотрели всех... Мы объявились там...
- Ваше высокоблагородие, - запыхавшись вбежал в коридор один из приставников, двое арестантов убежали.
Гречка с Китаем со страху чуть было на землю не присели и в миг сделались белее полотна.
- Как убежали?! - встревожился начальник.
