Взялся за ручку двери, постарался не моргнуть от упавшего на лицо света; женщины боялись грабителей и установили электронный замок со сканированием глазного дна. Усмехнулся, верят американцы во всякие электронные штучки.
Дверь открылась.
Он пересек полутемную гостиную, поднялся в свою комнату и еще в дверях вытащил последнюю бутылку пива - надо было взять еще пару. Нашарил выключатель, в комнате было темно.
Свет не включился.
Он оглядел комнату и ощутил, как по спине протек противный холодок страха: над столом маячили три серых пятна.
Три лица!
Он не повернулся и не побежал - бесполезно. Вместо этого сковырнул пробку зубами и сделал глоток, не почувствовав вкуса.
- Будьте здоровы, - сказал он. - Хотя приличные гости без приглашения не входят.
- Не паясничай, - прозвучал холодный голос с неуловимым скользящим акцентом. - Ты знаешь, зачем мы здесь.
- Без понятия, - солгал он, снова делая глоток и снова не ощущая вкуса.
Жалко, пиво хорошее и никакого удовольствия. Глаза адаптировались к полумраку, и лица стали видны отчетливее - белые и одинаковые. Он попытался рассмотреть что-нибудь под лицами, но тщетно: те словно плавали в воздухе. Впрочем, он знал, что не увидит ни тел, ни оружия в руках, ни самих рук.
- Жаль, - шевельнулись губы у лица посередине. - Тогда ты умрешь напрасно.
Он облизнулся, от горечи пива вдруг затошнило.
- Послушайте, я и вправду ничего не знаю. Зачем меня убивать? Да если и знал бы, никому не сказал.
- Если не знаешь, все равно умрешь, - у лица слева рот приоткрылся черной щелью. - Неужели ты думал, что скроешься от нас в этой паршивой Америке?
- Ничего я не думал, - буркнул он, отпил снова и наконец-то почувствовал вкус, но это был горький вкус бессильной ярости. - Я не крыса, чтобы от вас бегать.
- Остаток жизни можешь побыть котом, - усмешка появилась на лице справа. Понежиться в собственной вилле на берегу моря. Трех таиландок для услуг тебе хватит? Они будут юными и хорошо обученными.
Усмехнулись и двое других. Улыбки плавали в темноте - без голов и без тел, словно три Чеширских кота собрались в комнате.
- Ты знаешь цену, - с лица посередине словно стерли улыбку. - Мы даем тебе время подумать. Если не скажешь, умрешь и ты, и твой спутник.
- Он тут ни при чем. - Хриплый голос прозвучал со стороны, словно говорил кто-то другой.
- Неважно. Это заставит тебя лучше все взвесить. И не вздумай бежать или связаться с кем-то, у тебя ничего не получится. Зато попадешь в такое место, где каждый день будешь просить о смерти, но она придет не скоро. А теперь до свидания.
Он не почувствовал ничего, но вдруг оказался лежащим на полу и недопитое пиво текло по руке. Потом опустилась тьма...
Русов постоял на веранде, глядя как удаляется такси с Сириным, вздохнул и открыл дверь.
Джанет оторвалась от телевизора, глянула с подозрением, но смирный вид Русова ее успокоил, даже встала и поставила на стол горячую пиццу.
- Как Майкл? - осведомился Грегори.
Русов прожевал кусок пирога с сыром. Вкусную штуку придумали американцы.
- Тоскует, - вздохнул он. - Совестно, что самолет угнал и меня лететь уговорил. Грегори на это ничего не сказал.
В пятницу Русов получил зарплату, но не наличными, как в России, а чеком. За восемь дней заработал сорок тысяч долларов, из них три тысячи ушли на федеральный налог и еще пять составил налог Территории Ил-Оу.
После работы Джанет отвезла Русова в банк, где миловидная девушка выдала пластиковую карточку и показала, как ею пользоваться. Оказалось очень просто: вставить в щель кассового аппарата рядом с окошком, где появлялась цена, и сказать какую-нибудь фразу, достаточно было просто разговаривать с продавцом.
- Если потеряете карточку, звоните, - кокетливо улыбнулась девушка. - Есть такие умельцы, синтезируют ваш голос на компьютере и снимут денежки через банкомат. Дополнительный пароль не хотите?
Русов отмахнулся: какие у него деньги? А Джанет воспользовалась случаем, перевела на свою карточку долг Русова за туфли, парикмахерскую и ту сумму, что давала на мелкие расходы.
Русову стало неприятно - так скрупулёзно она все подсчитала. Вспомнились слова Сирина о прижимистости американцев. В машине спросил:
- Я заметил, многие все равно расплачиваются наличными. Почему?
Джанет встряхнула кудрями:
- В мелких магазинах и барах владельцы предпочитают наличные деньги. Так легче уходить от налогов.
Сказала и подозрительно глянула на Русова. Тот улыбнулся, а Джанет продолжала:
- Теперь ты стал зарабатывать, можешь съехать от нас и снять квартиру. Или комнату, это будет дешевле.
Русов растерянно поглядел на нее, об этом не думал.
- Наверное, Грегори будет скучно, - промямлил он. - Мы даже не поговорили как следует.
- Ему не привыкать, - пожала плечами Джанет. - И так целые дни проводит один.
- Я к этому не привык. - Русов вспомнил их переполненный дом в Кандале и ему стало неловко: почему он обвиняет Джанет в прижимистости? Наверное, все хозяйство на ней.
Он вдруг спросил:
- А можно я буду снимать комнату у вас? Сколько это будет стоить?
Джанет отвлеклась от дороги и глянула на Русова, в глазах промелькнула растерянность. Спохватилась и стала смотреть вперед.
- Сорок тысяч, - немного погодя сказала она. - Со столом. В месяц.
Возле дома стоял небольшой фургон. С веранды помахал бородатый мужчина.
- Да это Болдуин! - вырвалось у Русова. - Я и забыл, что мы на охоту едем.
Он обрадовался, что скоро окажется в лесу и отдохнет от сложностей американской жизни.
Джанет недоверчиво поглядела, а Русов оживленно спросил:
- У Грегори не найдется старых джинсов и куртки? А то у меня кроме тренировочного костюма ничего нет.
Джанет пошла в дом, а Болдуин стиснул руку Русова и поинтересовался, как дела?
Русов ответил, что все прекрасно, в отличие от Сирина уже привык к такому приветствию.
- Обедать не будем! - заявил Болдуин. - Ехать далеко, до самых Аппалачей, перекусим по дороге. Я захватил провизию. И оружие для тебя припас, потренируешься. Палатка, спальники - все есть. Переодевайся и в путь.
Джанет выглядела недовольной, но отыскала Русову старые джинсы Грегори (оказались чуть велики) и куртку. Русов сунул в рюкзак свой тренировочный костюм (Джанет выстирала его и отутюжила), наскоро попрощался с Грегори и сел в фургон.
Они поехали.
Обедали вдвоем, чинно как раньше. Тихо прозвенели часы, от густой листвы дубов в гостиной сгущался сумрак. Дядя ел молча и ей тоже не хотелось разговаривать, как-то пусто стало в доме. Разделывая курицу, вспомнила, как неуклюже управлялся с нею русский; все поглядывал, как надо держать нож и вилку. Посмаковала мороженое - и его ел с жадностью: неужели в России не бывает мороженого?
- Юджин спрашивал, не сдадим ли ему комнату, - вспомнила она. - Не хочет съезжать, не прочь поболтать с тобой. Я запросила сорок тысяч в месяц, с готовкой.
- Не дорого? - покачал головой дядя. - Впрочем, поступай как знаешь. А мне любопытно с ним
