— Что тебе хотелось бы? — с готовностью подхватил Бенедикт.
Софи покачала головой. Она собиралась сказать, что ей очень хотелось бы согласиться на его предложение, но она понимала, что это было бы неразумно. Бенедикт наверняка ухватился бы за эти слова и продолжал бы ее домогаться.
— Ты не оставляешь мне выбора, — мрачно изрек Бенедикт. Софи взглянула ему прямо в глаза. — Либо ты поедешь со мной в Лондон и… — он поднял руку, останавливая поток возражений, которые Софи собиралась на него излить, — и я найду тебе работу в доме моей матери, — многозначительно прибавил он.
— Либо? — угрюмо спросила она.
— Либо я заявлю в полицию, что ты меня обокрала.
— Не может этого быть! — ахнула Софи.
— Мне и самому бы этого не хотелось…
— Но вы это сделаете, — договорила за него Софи.
— Сделаю, — кивнул головой Бенедикт.
— И меня повесят, — сказала Софи. — Или вышлют в Австралию.
— Если я не попрошу для тебя другого наказания.
— И какого же?
Его карие глаза казались какими-то тусклыми, и внезапно Софи поняла: Бенедикту так же неприятен этот разговор, как и ей.
— Я попрошу, чтобы тебя отпустили под мою опеку.
— Это было бы для вас очень удобно.
Рука Бенедикта, все это время поглаживающая Софи по щеке, соскользнула ей на плечо.
— Я просто пытаюсь спасти тебя от самой себя. Софи подошла к ближайшему окну и выглянула во двор, удивляясь тому, что Бенедикт не пытается ее остановить.
— Знаете, вы заставляете меня вас ненавидеть, — призналась Софи.
— Я это переживу.
Софи коротко кивнула.
— Что ж, в таком случае подожду вас в библиотеке. Мне бы хотелось уехать сегодня.
И, войдя в библиотеку, Софи захлопнула за собой дверь. А Бенедикт так и остался стоять, глядя на закрытую дверь. Он понимал, что Софи не убежит. Она не из тех, кто нарушает данное слово.
Бенедикт понимал, что не сможет ее отпустить. Таинственная незнакомка в серебристом платье, женщина, тронувшая его сердце, покинула его два года назад, так и оставшись для него таинственной незнакомкой. Он даже имени ее не знает…
Но теперь у него есть Софи. Софи, при одном взгляде на которую у него сладко замирает сердце, чего с ним не случалось с тех пор, как таинственная незнакомка с бала-маскарада исчезла. Впрочем, к чему лукавить? Эта таинственная незнакомка уже давно превратилась для него в мираж. А вот Софи, живая, реальная Софи находится рядом с ним. И он добьется того, чтобы она стала принадлежать ему.
Софи его не бросит, с мрачной решимостью подумал Бенедикт.
— Твою ненависть я как-нибудь переживу, — проговорил он, глядя на закрытую дверь, — а вот если ты меня бросишь, мне этого не вынести.
Глава 13
«Светские новости от леди Уислдаун», 9 мая 1817 года
Как только карета отъехала от коттеджа, Софи почувствовала, что ей становится не по себе. С каждой минутой это чувство усиливалось, и к тому времени, когда они с Бенедиктом остановились на ночь в таверне в Оксфордшире, она уже места себе не находила от беспокойства, а когда карета добралась до окраин Лондона… гм… была уверена, что ее сейчас вывернет наизнанку.
Каким-то чудом, однако, ей удалось удержать содержимое желудка там, где ему и надлежало быть, однако чем дальше карета продвигалась по извилистым лондонским улочкам, тем большее беспокойство ее охватывало.
Нет, даже не беспокойство, а самые мрачные предчувствия.
Был месяц май, а это означало, что лондонский сезон в самом разгаре, что Араминта сейчас в городе и что худшего времени для того, чтобы приехать в Лондон, Софи выбрать не могла.
— Все очень плохо, — пробормотала она.
— Ты что-то сказала? — вскинул голову Бенедикт.
— Только то, что вы очень плохой человек, — заявила Софи, упрямо скрестив руки на груди.
Бенедикт хмыкнул. Софи это предвидела, однако ухмылка тем не менее ей не понравилась.
Отодвинув в сторону занавеску, Бенедикт выглянул в окно и объявил:
— Уже почти приехали.
Он сообщил Софи, что везет ее прямо в дом своей матери. Софи помнила этот огромный особняк на Гросвенор-сквер так отчетливо, словно была там не два года назад, а лишь вчера. И просторный танцевальный зал, освещенный сотнями висевших на стенах канделябров с самыми настоящими восковыми свечами. И комнаты поменьше, отделанные в стиле Адама, с изящными потолками и пастельными стенами.
В мечтах она всегда представляла себя в этом доме. Софи знала, что Бенедикт второй сын, а посему никак не может унаследовать его, что глупо мечтать о том, чего никогда не будет… Но разве можно это запретить? Если бы Софи захотела, она могла бы мечтать и о Кенсингтонском дворце. Ради Бога, это ее дело. Вот только внутреннего убранства Кенсингтонского дворца она никогда не видела и вряд ли увидит, с насмешливой улыбкой подумала Софи.
— Чему это ты улыбаешься? — спросил Бенедикт. Даже не удосужившись взглянуть в его сторону, Софи ответила:
— Прикидываю, как получше вас убить.
Он усмехнулся. Софи без труда об этом догадалась, хотя и не смотрела в его сторону, и тотчас же разозлилась сама на себя за то, что настолько хорошо его чувствует. Впрочем, у нее было подозрение, что и для Бенедикта все ее мысли и чувства не тайна.
— Я очень рад, — проговорил он.
— Чему именно вы радуетесь? — спросила Софи, наконец-то оторвавшись от созерцания нижнего края шторки, на которую смотрела уже, казалось, целую вечность.
— Тому, что ты решила меня убить, — насмешливо бросил Бенедикт. — Тебе ведь эта процедура доставит удовольствие, вот я и радуюсь за тебя.
Софи потеряла дар речи.
— Да вы просто сумасшедший! — наконец прошептала она.
— Очень может быть. — Небрежно пожав плечами, Бенедикт откинулся на спинку сиденья и закинул ноги на противоположную скамью. — В конце концов, я ведь тебя увез с собой, что, по-моему, можно расценить как самый ненормальный поступок, который я когда-либо совершал.
— Вы можете меня сейчас и отпустить, — заметила Софи, понимая, что он никогда этого не сделает.
— Здесь? В Лондоне? Где на тебя в любой момент могут напасть разбойники? Это был бы самый безумный поступок, ты не находишь?
— Вряд ли его можно сравнить с моим похищением против моей воли!
— Я вовсе тебя не похищал, — проговорил Бенедикт, лениво рассматривая ногти. — Я тебя шантажировал. А это совершенно разные вещи.
Ответить Софи не успела: карета остановилась.
