Но я, образцовый служака, свято исполняющий свой долг, потратил целых полчаса, пытаясь напасть на след этого ничтожнейшего из созданий. Мне сказали, что последний раз Кефора видели в Веселом уголке в компании неизвестного гомика. Весьма опрометчивый поступок - возмущенные боссы могли возжелать отправить его искупаться, предварительно привязав к спине стофунтовый груз. До чего же здорово, когда ты сам себе хозяин и сам устанавливаешь продолжительность своего рабочего дня. Если нет настроения, можно ни хрена не делать, пока голод не вынудит тебя к действию. Отправляясь домой, я думал, как прекрасна жизнь. Оказывается, жизнь еще прекраснее, чем вы думаете, потому что, возвращаясь домой, видите на ступенях у двери ослепительную Чэстити Блейн. Чэс настолько великолепна, что все соседи мужского пола наверняка лихорадочно изыскивают предлог посетить меня, лишь бы взглянуть на нее поближе. Она страдала в одиночестве. Я перешел на рысь, лавируя в толпе и чувствуя спиной волну осуждения, изливающуюся из бастиона нравственности - меб лированного дома миссис Кардонлос. Когда я притрусил ближе, Чэстити оставалась единственной улыбающейся женщиной во всей округе. - Где же Плоскомордый? - выпалил я. - Плоскомордый? - Казалось, она искренне удивлена. - Вы понимаете, о ком я говорю - Плоскомордый Тарп. Здоровенный увалень с зубами через один. Ваш телохранитель. Отличный парень. Если дать ему время подумать, он перехитрит даже дубовый пень. - Я отпустила его, - ответила она с мрачной улыбкой. - Что вас сподобило на такую дурь? - Тот еще стиль беседы с женщиной. - Мне больше ни о чем не приходится беспокоиться. Похоже, эпизод с бегством пациента, который и не должен был там находиться, так как вообще не поступал в больницу, отразился только на мне. Одним словом, Кнопфлерская Имперская Мемориальная Филантропическая Больница Бледсо в моих услугах больше не нуждается. - Значит, они вас, извиняюсь, вышибли? - Не извиняйтесь. Я приобрела весьма полезный жизненный опыт. - Хм... - высказывание точно в духе Покойника. - Я поняла, что старые циники вроде моего отца правы, утверждая: 'Ни одно доброе дело не остается безнаказанным'. - Мне по душе подобный образ мыслей. Но каким образом вы очутились здесь? Нет, я не жалуюсь. Невозможно представить более приятного сюрприза. Я был голоден, к тому же мне не нравилась собравшаяся вокруг нас толпа зрителей. Я начал демонстративно поигрывать ключом. - Я пришла, потому что вы, наверное, единственный, кто понимает, что /`.(ae.$(b. - Боже, до чего мне хочется, чтобы вы были правы. Дверь оказалась запертой изнутри. Я издал вопль, заставивший вздрогнуть всех в радиусе двух кварталов, и принялся колотить в дверь. Никакой реакции. - Может быть, там никого нет? Мне тоже никто не ответил. - Им будет лучше, если они догадаются сдохнуть заранее. А нет - я сам их укокошу. Они хлещут мое пиво и пожирают припасы, а теперь обнаглели настолько, что перестали пускать в мой собственный дом. Я сдеру с них шкуры и построю себе прекрасный кожаный прикид. - Боже, о ком вы так? - Сколько сбежавших пациентов удалось отловить? - Очень немного. По-моему, никто особенно и не старался. - Пара из них появилась здесь, и я позволил им поселиться у меня. Попка-Дурак, вступив в дело, начал вопить с такой силой, что я слышал его через дверь. Нечеловеческим усилием я выдавил из себя улыбку: - Как вы справедливо заметили, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. - И они сейчас там? - Ведь кто-то запер дверь изнутри. Если мне придется сломать ее, я изрублю их в фарш и скормлю крысам. - Не кажется ли вам, что вы реагируете неоправданно бурно? Естественно, кажется. - Нет. В результате я получил совершенно неожиданную поддержку. - Видно, не только мне пришлось пережить трудный день. - Обсудим, когда попадем в дом, зарубим одного, зажарим и съедим. - Не надо говорить такие ужасные вещи. Как их, кстати, зовут? - Айви и Скользкий. - Вы в этом уверены? - Во всяком случае, они так себя величают и хотят, чтобы так их звали остальные. Впрочем, скоро об этом можно будет говорить только в прошедшем времени, - закончил я, молотя что есть силы в дверь. В окне на противоположной стороне улицы появилась миссис Кардонлос. Она одарила меня знакомым презрительным взглядом. Видимо, не избежать мне еще одного протеста со стороны Комитета граждан. Как это я осмеливаюсь поднимать адский шум на ступенях собственного дома? Я послал миссис Кардонлос чарующую улыбку: - Подождите, леди, когда мне попадется очередной маньяк-убийца. Я скажу ему, что ваша мечта - познакомиться с настоящим мужчиной. - Неужели в вашем жилище нет потайного хода? - Вы, видимо, произрастали в иной среде, мисс. Если бы здесь имелся потайной ход, грабители давным-давно воспользовались бы им, обчистив меня до нитки. - Надеюсь, вы не ждете, что я стану извиняться за свое происхождение? Осторожнее, Гаррет. - Мы не выбираем себе родителей. Не обращайте внимания. У меня портится настроение, когда я не могу попасть в собственный дом. С этими словами я вновь принялся обрабатывать дверь. Леди, похоже, засомневалась в мудрости своего появления здесь и начала раздумывать, стоит ли ей вообще связываться с Гарретом. Я изо всех сил старался выглядеть спокойным и рассудительным, когда Айви, не отпуская цепочки, приоткрыл дверь на дюйм и взглянул на меня. - Айви, это я пришел домой. Мне захотелось посетить мою кухню. Не мог бы ты поскорее впустить меня? Я быстро оглядел улицу. Казалось, все, кто недавно проявлял интерес к Чэс, внимательно следили за развитием событий. Среди зрителей даже оказался какойто парень с повязкой на глазу и серьгой в ухе. Не знаю, была ли у него деревянная нога, но зато мне было известно, где этот кровожадный пират мог бы приобрести попугая. И при этом очень дешево. Дверь распахнулась. За ней нас приветствовал Скользкий. - Доктор Чэс, Гаррет, прошу прощения. Я был в кухне и считал, что Айви здесь сделает все как надо. Айви уже заглядывал в маленькую комнату к Попке-Дураку. - Похоже, он опять в ступоре. - Еще немного, и я последую вслед за ним. - Плохой день? - поинтересовался Скользкий и, не слушая ответа, двинулся в кухню. - Эти двое бежали вместе с вами? - спросила Чэс. - Нет, не вместе. Но они находились в палате. - Я знаю Рика Грэма, - она указала на Айви. - Другой мне не знаком. - Скользкий твердит, что попал в Бледсо так же, как и я. Его поместил в больницу тот же человек. - Грэндж Кливер? - Именно. - Не исключено. Впрочем, неудивительно, что он мне не знаком. В палате их было сотни четыре. Кроме того, я больше занималась женским населением. Наконец нам удалось прорваться в кухню. Скользкий объявил: - Гаррет, припасов осталось совсем мало. Надо отправиться за покупками. Бросив на него злобный взгляд, я обнял Чэс за плечи и повлек ее к задней двери. Как выяснилось, мне вовсе не хотелось оставаться дома. Большим пальцем правой руки я трижды провел по красной стороне деревянной фишки. - Скользкий, мы скрываемся через черный ход. Если парадная дверь еще раз окажется запертой изнутри, я вырву чье-то сердце. Постарайся сделать так, чтобы Айви все понял. Знаменитая интуиция Гаррета подсказывала, что во всем был виноват Айви. Человек, когда-то служивший в глубокой разведке, теперь опасался собственной тени. - Запомни, Скользкий. Это мой дом, и в нем действуют правила и порядок, установленные мною. - Спокуха, Гаррет. Все будет под контролем. Если вы и док куда-то отправляетесь, желаю вам славно провести время. - Надеюсь, все злодеи остались стоять лагерем возле моего дома.
ГЛАВА 46 Мы с Чэстити наслаждались прекрасным вечером. Вечер был бы безукоризненным, если бы не один неприятный момент. Я заметил Майю Стамп. Когда-то Майя была обо мне более высокого мнения, чем я сам. Майя меня не увидела, я выбросил мысли о ней из головы и в итоге прекрасно провел время. Чэстити была в полном порядке, и я чувствовал себя с ней как рыба в воде. Я рассказывал ей байки о Гаррете, слегка подредактировав их с учетом аудитории. Она, в свою очередь, поведала мне о Чэс Блейн (о своем семействе она не очень распространялась). Мы потеряли счет времени. А время потеряло наш след. Вдруг к нам подошел парень с не очень чистым полотенцем, переброшенным через руку, и извиняющимся тоном сообщил, что заведение закрывается. Мы кивнули, извинились и, оставив слишком большие чаевые, вышли на улицу. Впрочем, мы ее не увидели - для нас обоих мир слился в одну крошечную точку. Мы сами превратились в собственную вселенную - как бывает только в далекой юности... - Боже, до чего же ты красива, - сказал я ей, когда мы оказались дома (это был не мой дом). Она и вправду была прекрасна, еще прекраснее, чем я мог себе представить. Однако ее скрытые комплексы прорвались наружу, и она запротестовала: - Вот и неправда. Нос у меня кривой, один глаз сидит выше другого, а рот перекошен. И одна грудь больше второй. - Возможно, на ногах у тебя слишком длинные пальцы. Но мне на это плевать. Слышишь, как все воют от зависти? Мне даже не пришлось идти за своим счастьем за тридевять земель. - Нам обоим в эти дни пришлось несладко, и мы слегка перенапряглись, правда? - Абсолютно точно. Никто и нигде не достигает полного комфорта. Поэтому то, что делает нас свободными от напряжения и отчаяния, является драгоценным подарком жизни. Разве не так? - Это что - комплимент? Так постараемся действовать в его духе. По совести говоря, я процитировал одну из сентенций Покойника. Но разве можно разочаровать женщину? Наверное, я начал стареть - проснулся с угрызениями совести, что ничего не сделал для поисков Эмеральд Дженн. Взглянув на спящую Чэс, я припомнил, как высоко отзывался Морли о ее достоинствах. Затем вспомнил, что видел Майю, и на душе стало тоскливо. Чэс приоткрыла один глаз. Увидев, что я смотрю на нее, она улыбнулась и потянулась. Простыня соскользнула, и я разинул рот в немом восторге. К жизни мы вернулись лишь через час. Если вы спросите, где мы провели это время, я не отвечу.
