- Если хочешь стать частью семьи, то привыкай. Это нетрудно, если не принимать ее слова на свой счет. - Я усмехнулся, когда Госпожа поинтересовалась, понравится ли мне, если она перестанет переходить на личности. - Сегодня она не очень занудная.
Ворона зашипела. Ее явно не волновало, поймет ли ее Госпожа. Более того, то, что она произнесла, звучало как: 'Сестра, сестра'. Именно так над ней поиздевалась Госпожа несколько лет назад, когда смотрела на мир глазами другой вороны.
Любопытные существа, эти белые вороны. Одна из них постоянно сшивалась поблизости, то улетая, то прилетая, еще со времен осады Деджагора. С того времени, когда ее глазами смотрел Мурген. Чаще всего. Я так думаю. Но не Шевитья ли определял, чей разум станет управлять вороной? Настолько ли велика его власть, что он способен влиять и на события за пределами равнины?
А это объяснило бы очень многое. Возможно, даже трудности с перемещением во времени, которые когда-то испытывал Мурген. Но это также означало бы и то, что Душелов не причастна ко многим преступлениям, которые мы ей приписывали. А я вовсе не уверен, что мне хочется, чтобы это оказалось именно так.
Птица фыркнула. Словно прочла мои мысли.
Душелов всегда умела их угадывать.
- Мы потеряли и Мургена, - сказал я, когда мы уселись лицом к лицу возле дочери.
- Я это уже поняла. Ты ведь сказал, что мы потеряли очень многих. Наверняка всех тех, на ком не было одежды Ворошков. Правильно?
- За исключением одного чрезвычайно везучего солдата из Хсиена. Он ухитрился в нужный момент укрыться за нужным человеком. Теперь у Там До есть официальное прозвище - Счастливчик.
- Наверное, это у нас в крови, - пробормотала Госпожа, заставив себя взглянуть на девушку. - Все мои кровные родственницы обречены большую часть жизни проводить опутанными чарами и во сне. - Она оперлась на девочек и протянула руку, чтобы коснуться щеки Бубу. - Свою мать я видела только спящей примерно так, - проговорила она на языке Самоцветных Городов. - Именно про нее стали рассказывать первые сказки о спящей красавице. Да только ее прекрасный принц так никогда и не пришел. А пришел мой отец. И она его устроила как раз в таком состоянии, в каком пребывала.
Ничего себе, приятные детские воспоминания, оставшиеся на всю жизнь: знать, что твоя мать даже не подозревала о твоем рождении.
А мы еще стонем о том, каким жестоким стал нынче мир...
В старые времена жили гиганты.
Мы сами станем гигантами лет через пятьсот.
- Так вот какая у нас дочурка. - Госпожа не сводила с нее глаз. - Зачатая на поле боя. - Все ее чувства ясно читались на лице. Никогда прежде я не видел ее настолько растроганной.
- Да, это наша дочурка.
- Мы станем ее будить?
- Не стоит. Во всяком случае, сейчас. Жизнь сейчас и так достаточно безумна, и незачем напрашиваться на новые неприятности.
Мои слова ее не убедили. Совершенно. Госпоже страстно хотелось начать волнующий диалог с плотью от плоти ее. А я обнаружил, что мое внутреннее напряжение постепенно тает. И вряд ли моими мыслями управляли всяческие 'возможно' и 'хорошо бы'.
Но все же Госпожа признала, что не стоит будить Бубу, пока рядом для подстраховки не будет стоять Тобо.
Пока она не совершила никаких глупостей, но все же заставила девочек некоторое время понервничать.
130. Таглиос. Хадидас
Тобо пришел помочь, когда я будил своего старого друга Гоблина, ставшего против своей воли оболочкой для Хадидаса.
Задача оказалась нетрудной. Тобо снял свои же фиксирующие чары и потряс Гоблина за плечо.
Я просто стоял рядом. А когда коротышка зашевелился, Тобо отошел в сторону, и Гоблином занялся уже я.
Его веки внезапно поднялись. Но под ними я увидел не глаза старого колдуна Гоблина - я заглянул в два осколка тьмы. Казалось, эти глаза стремятся втянуть меня в себя.
Рот Хадидаса открылся, готовый извергнуть нечто подлое или гнусное. И я заслонился от раба Кины драной старой шляпой Одноглазого. Эффект оказался поразительным: тело Гоблина забилось в конвульсиях, словно я пронзил его раскаленной кочергой. Я мгновенно нахлобучил шляпу ему на голову.
- Поднимай, - бросил я Тобо. Он стоял возле кушетки за головой Гоблина, чтобы Хадидас не смог его увидеть. Я удерживал шляпу на месте, пока Тобо усаживал Гоблина. - Сработало. Даже лучше, чем я надеялся, - И лучше, чем я думал, - уж это точно.
- Одноглазый всегда преуменьшал свои успехи, когда делал что-либо правильно. - Глаза Гоблина уже утратили зловещий блеск. Теперь они казались пустыми. Словно в их глубине на тысячу ярдов ничего нет. Скорее даже он вовсе лишился разума.
- Давай копье.
Я взял копье. О боги, как мне не хотелось доверяться мудрости покойного Одноглазого! Ведь мне предстояло вложить столь мощное оружие в руки дьявола.
Я стоял перед сидящим Гоблином, поставив древко копья между его слегка разведенных ног. Взял его руки, заставил обнять черное древко. Еще плотнее нахлобучил вонючую фетровую шляпу Одноглазого. И только потом положил его ладони на древко и прижал их к инкрустированному серебром черному дереву.
В его глаза стала возвращаться жизнь.
- Не столь впечатляет, как наблюдение за родами, но достаточно драматично, - сказал я Тобо. - Даже болвану вроде меня не нужно пояснять, что мы расколдовали настоящего Гоблина.
Гоблина настолько страдающего, что я мгновенно понял - только Госпожа сможет по-настоящему его понять.
Я уселся на стул. Тобо помог Гоблину пересесть в кресло с высокой спинкой и расположился рядом на краю кушетки. Гоблин медленно вертел головой, по очереди глядя на нас. Он плакал, но не мог произнести ни слова, хотя очень старался. И протянул руку к Тобо, безмолвно моля о прикосновении.
- Поаккуратнее со шляпой, - предупредил я. - А то я уже подумываю, не прибить ли ее к голове. - И еще я подумал о том, каким замечательным другом был Одноглазый. Потому что предвидел вероятность вроде этой и потратил последние годы жизни на то, чтобы сделать спасение друга возможным.
Я даже на секунду позавидовал Гоблину - ведь у меня никогда не было друга, который пошел бы ради меня настолько далеко. И потом вспомнил, как Дрема работала пятнадцать лет ради спасения Плененных. А теперь - еще и пяти лет не прошло - из всех них в живых остались только Госпожа и я. Остальные всплыли вверх брюхом. Улетели с дымом.
Солдаты живут.
Дрема ни разу не повела себя так, словно полагала, что зря тратит свою жизнь. Но я уверен, что иногда такая мысль приходила ей в голову. По отношению к некоторым личностям.
- Ты должен постоянно держать хотя бы одну руку на копье, Гоблин, - сказал я. Мы ведь ничего не сделали, чтобы избавить его от Хадидаса. А всего лишь загнали монстра в глубокую яму, где он затаился, дожидаясь момента, когда сможет выпрыгнуть и снова захватить контроль. Нас отделял от него лишь жалкий барьерчик. Это чудовище гораздо сильнее Гоблина. И, чтобы удержать его за барьером, нам придется упорно поработать.
- И что нам теперь с тобой делать? - спросил я. И ощутил укол вины. Потому что уже придумал планы, в том числе относительно Гоблина. Планы, способные изменить мир.
- А ты что думаешь, Гоблин? Поможешь нам помочь тебе продержаться?
Гоблин уже немного лучше владел своим телом. И смог выдавить слабое 'да' и даже кивнуть.
***
- Право принимать любые решения я оставляю за вами, - сказал Суврин и вежливо кивнул Гоблину. - Я почти не знаю этого человека. А если и наслышан' то в основном о шуточках, которыми они с Одноглазым развлекались, подначивая друг друга. Я это к тому, что не смогу быть объективным, даже если постараюсь. Что это за дрянь, которой вы намазали ему эту штуковину на голове?
