остановился возле худого, как скелет, то ли старика, то ли парня, уныло гревшегося на солнышке возле кирпичной бурой стены казармы.
— Здорово, Сенька! — ободряюще поприветствовал его Коновалов.
— Здорово, — безразлично ответил старик-парень.
— Кто Зимний брал? — ни к селу ни к городу спросил вдруг Костя.
Сенька повернул к Коновалову тусклые глаза и заученно, без выражения ответил:
— Сенька, питерский рабочий!
Костя полез в карман, вытащил пригоршню мятых купюр и, сунув их Сеньке, прошел мимо, увлекая за собой Леньку.
— Он кто? — спросил парнишка.
— Доходяга. Сидел на строгом. И дошел. Посидит полчаса на солнышке и ложится. Сил нет. А был — заводной. Трекало.
— Как же он живет? — обернулся на ходу Ленька.
— Воры кормят. Дают кто сколько.
Сенька, как сломанная кукла, сидел, привалившись к стене.
— Носи на здоровье. — Ленька держал в вытянутой руке перед другом сверток с костюмом.
Харламов приставил старенький велосипед ЗИФ к облупившейся штукатурке стены и недоверчиво переводил взгляд со свертка на Леньку:
— Откуда взял?
— Тайна.
— Что-то у тебя одни тайны.
— Не хочешь брать? — пригрозил Ленька.
Витек взял сверток, стянул бечевку.
— Про эту тайну я догадываюсь. За тобой этот блатной, Трекало к школе приезжал...
— Дальше что? — вызывающе спросил Ленька.
Витька помялся.
— А что я теперь матери скажу?
— Придумаем.
— Врешь ты мне все! Врешь! Паралик тебя забери! Врешь! — в слезах кричала тетя Поля — мать Витьки Харламова, потрясая костюмными пиджаком и брюками.
Витька и Ленька сидели за столом у помятого старенького самовара, уткнувшись глазами в граненые стаканы с жидким чаем.
— Ну за что мне горе такое! — Она опустилась на стул и размазывала слезы на щеках тыльными сторонами ладоней, не выпуская при этом вещей из рук. — То раздели его! То подбросили! Да что я, дура, что ли? Так и поверила! — И она, поднявшись, с новой силой принялась допрашивать: — Говори, где костюм взял?
Тетя Поля влепила Витьке увесистую пощечину.
— Я по две смены вкалываю, чтобы выучить его, а он... — Мать не нашла слов от гнева и приступила к Леньке: — Ты друг! Скажи, что с ним было?
Ленька исподлобья зыркал на всклокоченного Витьку.
— И ты молчишь! Я твоей матери скажу, чтобы не пускала тебя к нам. Зачем тебе такой друг — картежник! — Она указала рукой на сына.
Парни удивленно подняли глаза на тетю Полю.
— Я знаю! Знаю! Ты проиграл костюм. А потом отыгрался? Так? Твой отец из-за этих карт сгинул! И ты хочешь?! — наступала она.
— Не играет он в карты, тетя Поля, — вступился за друга Ленька. — Костюм правда подбросили!
Тетя Поля замерла, потом всхлипнула и, махнув рукой, вышла из комнаты.
— Ой, лиха с вами не оберешься!
Ленька включил вилку подсвета за портретом Берия, сел на стул под стендом «Литгазеты», вытащил из-за ремня книгу и, положив ногу на ногу, углубился в чтение.
Мимо просквозила стайка ребят и девушек. Следующие — остановились у книгочея.
— Леньк, ты здесь надолго?
— До шести, я дежурный. — Он развел руками и показал пальцем через плечо на стенд.
— А если раньше?
— Попробую. Но Звонилкин велел до шести.
— Ну, мы — в волейбол. На пиво!
— Валяйте! — Ленька погрузился в чтение.
Когда шаги приятелей затихли на чугунной лестнице, у стула материализовался Кулик.
— Тебе. Твоя доля. Просили передать. — Он протянул Леньке плотную пачку пятерок. И исчез.
Ленька смотрел на деньги, и в глазах его рождалось решение.
Распахнулось школьное окно, из него выглянул Ленька и, заложив два пальца в рот, заливисто свистнул.
И ребята, игравшие в волейбол на школьной площадке, и девчонки-болельщицы запрокинули головы.
— Есть предложение — в кино! — крикнул Ленька. — На «Кубанских казаков»!
— А где бабки? — за всех ответил снизу Витька Харламов. — Ты дашь?
— Дам, — успокоил дежурный.
Не в силах скрыть удовольствия от собственного действа, он выдавал приятелям и одноклассникам билеты.
— А деньги откуда? — спросил кто-то.
— Много будешь знать — что будет? — отшутился он.
Ребята размягченно смотрели экранную цветную жизнь, когда в конце ряда появился Ленька с лотком мороженого в стаканчиках и принялся передавать его ребятам. Каждый получил по порции, а на лотке осталась еще пара стаканчиков. Он вручил ближнему — Витьку Харламову — второй и бухнулся на стул, удовлетворенно надкусив холодный снежный шарик.
Экран захлестывало море золотисто-рыжего зерна.
Они сидели на скамье в зарослях сквера у 13-й казармы, где жила Рита. Ленька потянулся и как бы невзначай положил руку на ее плечо. В этот момент в дальнем конце сквера загорланили под гитару:
Ленька убрал руку с плеч девушки, а песня приближалась:
На тропинке, ведущей к скамье, появились три едва различимые фигуры. Вспыхнул карманный фонарик, осветив Риту, смотревшую в землю, и Леньку, который пытался увидеть подошедших, но безуспешно: увидел только кепку-восьмиклинку и освещенную отблеском фонаря ковбойку крайнего парня.
— Здравствуйте! — подчеркнуто вежливо прозвучало из темноты.
Со скамейки не ответили, и подошедший, выключив фонарик, прошел мимо в сопровождении двух парней, один из которых, фальшиво наигрывая на гитаре, продолжил свой «романс».
Ленька тревожно смотрел им вслед. Рита встала.
— Я пойду... А ты лучше иди туда — там в заборе дырка. Не нужно меня провожать...
