Эван явно хотел отказаться, но, на мгновение задумавшись, согласно кивнул.
Карли сидела тихо, слушая, как мужчины вырабатывают оптимальную тактику работы с пленками. По мере того как росло их возбуждение, росла и ее меланхолия. Осталось совсем чуть-чуть, и порученная ей часть работы над фильмом подойдет к концу. Дальше жизнь покатится мимо. А окончательный вариант она увидит лишь на просмотре, вместе с сотней совершенно посторонних людей. Роль червячка Эллы в «Компостной куче» убрали, а это повлекло за собой потерю работы и соответственно заработка. Уход из фильма об Арлин Барлоу не грозил никакими финансовыми ограничениями, однако в душе Карли от одной лишь мысли о конце рождалась такая пустота, которую вряд ли можно будет чем-нибудь заполнить. Здесь даже и туфли не помогут.
По дороге из студии за машиной Карли неотступно следовала синяя «тойота». Несмотря на соперничество, на сей раз мужчины поладили куда лучше, чем на прежних сессиях. Сегодня Карли, а вовсе не один из них чувствовала себя третьей лишней.
– Лошадь входит в бар, – заговорил Эван, пока Карли открывала дверь кухни. Едва войдя, он заключил ее в объятия. Нежным поцелуем разгладил тревожные морщинки на лбу, коснулся губами опущенных уголков ее губ. – Бармен взглянул на лошадь и спрашивает…
– Почему у вас такое длинное лицо? – подсказала Карли, заканчивая каламбур.
Эван поцеловал ее еще раз.
– Так почему же у вас такое длинное лицо? Девушка неопределенно пожала плечами.
– Послеродовая депрессия по поводу окончания работы? – Поцелуй в кончик носа. – Лекарство от этого недуга мне известно.
– Не сомневаюсь, – согласилась Карли и, взяв его за руку, повела в спальню. Сегодня здесь, а завтра исчезнет. Карли была согласна даже на один час, одну ночь любви. Если бы пришлось выбирать между ничем и чем-то, пусть даже не слишком щедрым, она без колебаний выбрала бы «что-то», тем более что это «что-то» дарило совершенно невероятные ощущения. Ему хотелось быть рядом с ней, пусть даже короткое время, и она понимала и принимала такое желание. Приходится довольствоваться малым.
– Кто-нибудь уже говорил тебе, – чувственным голосом начал Эван, когда они, полностью раздетые, обнявшись, лежали под одеялом, – что у тебя самая великолепная, неповторимая, поразительная, убийственно-прекрасная…
– Да? – в ожидании невероятного комплимента произнесла Карли.
– …кровать в мире? – закончил он и тут же получил удар по голове дорогой пуховой подушкой.
Эван рассмеялся и крепко прижал девушку к себе, покрывая быстрыми жаркими поцелуями.
– Не расстраивайся, ты тоже ничего.
Карли оттолкнула насмешника и натянула одеяло чуть ли не до ушей.
– Я очень люблю свою кровать.
– И я тоже, – серьезно согласился Эван. – Она действительно замечательная. Совсем не маленькая и не хлипкая, как это часто бывает. Кровать очень приличного размера.
– Калифорнийская королевская кровать, – громко произнесла Карли.
Эван закинул руку за голову и постучал по спинке.
– Прочная. Чтобы сломать, придется изрядно попотеть. Карли представила себе тот процесс, который имел в виду Эван, и откашлялась.
– Честно говоря, даже никогда не думала о такой возможности, – призналась она.
– А я сразу именно об этом и подумал – еще в самый первый раз, когда притащил тебя сюда от Даны.
– Правда? – Об этом первом разе она могла думать лишь с ужасом. Стоило только представить собственную внешность: неопрятная, взъерошенная, с размазанной тушью. И скорее всего не переставая несла какую-нибудь несусветную чушь.
Эван откинул одеяло и посмотрел на обнаженную подругу.
– Тогда я подумал, что ты просто неотразима: такая красивая на этих красивых простынях.
– Но на мне же был халат, – возразила Карли и натянула одеяло.
– Халат появился позже, – пояснил Эван. Он схватил одеяло и сбросил его на пол. Под внимательным оценивающим взглядом Карли даже поежилась. – Зачем ты это делаешь? – спросил он.
– Что?
– Нервничаешь, когда я на тебя смотрю.
– Вовсе и не нервничаю. – Девушка упорно разглядывала висевший под потолком кондиционер. Его давно пора протереть – совсем пыльный.
– А что ты видишь, – почти шепотом спросил Эван, нежно проводя пальцем длинную изогнутую линию по всему телу подруги – от макушки по шее, груди, животу, бедрам и ногам, – что видишь ты, когда смотришь в зеркало?
Карли повернулась к нему спиной.
– Тебе вовсе незачем это знать.
– Могу поспорить, что ты видишь совсем не то, что вижу я. – Эван обнял ее и крепко прижал к себе, как всегда делал в минуты близости. – Хочешь знать, что вижу я?
Карли вздохнула.
