- Я ему что, частный детектив?! - над самым ухом Паоло раздраженно произнес Гарри. - Тебя охраняй, теперь ищи ему какую-то девчонку, которая учится в Оксфорде! Да здесь сотня всяких заведений, по всем, что ли, я должен с расспросами таскаться?!
- Ты разговаривал с хозяином? - догадался Паоло.
- Ну, а то с кем? Давай, освобождай монитор, сейчас нам Риччи ее фотку и фамилию пришлет.
Паоло вздохнул и послушно пощелкал мышью. И вдруг с экрана на него посмотрела...
- Ну прикол! - заржал Гарри. - Да это же та самая тощая блондинка, которая не захотела взять меня на Мальту!
Глава 7,
в которой я сразу обгорела
На Мальте я сразу же обгорела. Не подумайте, что я самонадеянно провела полдня на пляже, нет, всего лишь постояла в открытом сарафане на палубе пароходика, который вез нас из Валлетты в Мгарр. Дело в том, что в аэропорту я купила 'Ле Фигаро' - полистать в полете, но обнаружила там огромное интервью моего папы. Я не стала читать это при Жаннет во избежание ее комментариев. Любых. Я занялась газетой уже на Мальте, на палубе пароходика, оставив в салоне Жаннет, уверявшую, что наверху у нее обязательно разыграется морская болезнь.
Удивительно, но самовосхваления мсье маркиза занимали меньше трети полосы, остальное же было посвящено его рассуждениям по поводу нашумевшей находки Вонахью. Мой папаш с жаром доказывал, что фигура с 'Ниньи' - наглая подделка, так как фасон ее платья и прическа воспроизводят убор какой-то миссис Карнак с портрета Рейндолса одна тысяча семьсот семьдесят восьмого года, а Америку, как известно, Колумб открыл в одна тысяча четыреста девяносто втором году.
Из Мгарра на западное побережье Гоцо мы добрались уже на машине. Жаннет ахала и охала от восхищения изумительными окрестностями, но меня уже больше волновали собственные плечи и спина. В гостинице я распаковала чемоданы, надела купальник, а сверху грустно напялила длинную батистовую рубаху с рукавами, завистливо поглядывая в окно на загорелую полуголую публику.
Перекусив, мы пошли на мыс 'Голубое окно', и все смотрели нам вслед: на роскошную фигуру Жаннет, благоразумно намазанную защитным бальзамом и потому едва прикрытую платком, повязанным вокруг бедер а-ля парео, и на несуразную мою - в белом балахоне. Впрочем, его следовало бы надеть гораздо раньше, или же батист ничего не значил для средиземноморского солнца. К вечеру меня начало познабливать, а вся кожа просто пылала огнем. Унизительнее всего было признаться в этом Жаннет, которая собиралась скоротать вечерок в баре.
- Девочка! - Она всплеснула руками, когда я сняла рубаху. - Как же ты весь день терпела! Это наверняка жутко больно!
- Намажь меня своим бальзамом...
- Он уже не поможет. Я раздобуду в ресторане сметаны из холодильника. И прими что-нибудь обезболивающее.
Она уложила меня в постель, сбегала в ресторан и намазала своим трофеем с ног до головы. Было удивительно приятно чувствовать легкие прикосновения ее холодных и мягко-влажных от сметаны ладоней, ласково скользивших по моему огненному телу.
- Легче? - спросила она.
- Такое удовольствие. Спасибо, Жаннет, что бы я без тебя делала...
- Ну что ты. Вот если бы тебя раскрасил сметаной мужчина, а потом бы вот так нежненько... - она неожиданно лизнула мое плечо, - вот тогда ты поняла бы, что такое настоящее удовольствие. Постарайся уснуть, завтра утром повторим, а к вечеру будешь порхать как новенькая.
Но выпорхнуть из номера я смогла не завтра к вечеру, а только на следующее за этим вечером утро, истратив весь флакон бальзама, приобретенного для меня заботливой Жаннет.
- Осторожненько посмотри налево. Каков красавец! - шепнула она мне, когда мы вышли на террасу гостиницы.
За дальним столиком пил сок действительно очень интересный мужчина в белоснежных шортах. На мой взгляд, его несколько портили подбритые усики и подчеркнуто аккуратный пробор, придававшие ему вид опереточного мачо.
Стоп, да это же сам мистер Вонахью - 'амазонский Шлиман'! Или 'недальновидный наивный шарлатан', по словам моего папы.
Глава 8,
в которой Паоло и Гарри поднялись на борт
После разговора с хозяином вечером того же дня Паоло и Гарри поднялись на борт яхты 'Тоскана' в порту Палермо.
- Рад видеть вас, Паоло. - Хозяин поздоровался с ним за руку. - Привет, Гарри. - Охранник удостоился кивка. - Удивительно, но даже без гривы ты все равно вылитый кроманьонец. Еще раз приношу вам свои извинения, Паоло, что выдернул вас из Окфорда, но испанская версия доклада нужна мне срочно, да еще вам предстоит, как обычно, поднатаскать меня в произношении. Уверен, что в вашей привычной каюте дело пойдет быстрее, чем в каком-то оксфордском третьесортном пансионе.
- Не сомневайтесь, мистер Вонахью, я вам очень благодарен... - Паоло чуть не ляпнул: 'За избавление от общества Гарри', - но вовремя сообразил, что этого-то как раз нельзя делать, ведь хозяин приставил к нему 'гвардейца' из лучших побуждений. - За возможность продолжить образование.
- Не нужно об этом, Паоло. Я заинтересован в знаниях своих сотрудников. В понедельник вы вернетесь в Оксфорд, к тому времени ваши документы будут уже готовы, а я переведу нужную сумму на ваш счет. Отдохните и приступайте к делу.
Какое счастье, думал Паоло, запирая за собой дверь каюты, остаться одному без этого 'кроманьонца'. Да, у хозяина с чувством юмора все в порядке, и с мозгами, впрочем, тоже. Быстро сообразил, что с 'кроманьонцем' под боком его секретарь не скоро переведет ему доклад... Только вот с чего бы это мистеру Вонахью интересоваться местопребыванием Соломинки? А она, оказывается, маркиза... И где же я слышал это имя - де Коссе-Бриссак? Кажется, что-то из мира кино. Хотя там может быть и псевдоним... С ума сойти, угораздило же влюбиться в титулованную особу! Интересно, что сказал бы по этому поводу отец? 'Рыбак рыбака...' - вот что он сказал бы. Паоло усмехнулся, включил компьютер, вздохнул и занялся докладом хозяина.
- Риччи, тебе что, в кайф? Шпыняешь меня всю дорогу... - обиженно заметил Гарри после ухода Паоло.
- Много позволяешь себе, Маноло Рикарди.
- Я - Гарри Лэйз. - Гарри-Маноло испуганно огляделся.
- Правильно, потому что мой кузен Мануэль Рикарди, который два года назад подозревался в убийстве, и, самое главное, не напрасно подозревался, был отпущен из-под стражи до суда под мое, мистера Ричарда Вонахью, поручительство, но погиб в результате неосторожного обращения с оружием. И теперь Гарри Лэйз является моим, как бы это сказать, безмозглым...
- Так уж и безмозглым, мистер Вонахью! А кто тебе в течение трех часов разыскал девчонку? Кто? Твой умный секретаришка?
Только бы этот умник не трепанул Риччи, забеспокоился Гарри, что я нарочно выжидал три часа, прежде чем позвонил сказать, что она на Мальте, в этом самом 'голубом' отеле.
- Что ж, - Вонахью пожал плечами, - хоть раз в жизни ты оказался способен на что-то более полезное, чем втыкать зубило в голую натурщицу. Все, разговор окончен. Я сейчас же вылетаю в Валлетту, а 'Тоскана' прибудет туда завтра.
- Нет уж, подожди, кузен. Разговор не окончен. - Гарри-Маноло, сообразив, что 'умник' уже не успеет ничего растрепать Риччи, осмелел и завелся не на шутку. - А кто тебе твою 'Нинью' из трухлявого бревна вырезал? А? Бесполезная вещь? Ты ж за нее загребешь до неба! Я тоже могу кое-что рассказать и про горшки 'современных индейских мастеров Амазонии', и про ржавую 'астролябию Колумба', и про профессорскую дочку...
- Руки у тебя, Маноло, золотые, это правда, только мозги из мореного дуба. - Вонахью, поморщившись, посмотрел на часы. - Ведь из-за твоей же 'Нинетты' весь сыр-бор. Сначала старик Шмерлотт засомневался, но его-то я приструнил быстро. А теперь этот француз.
- Какой еще француз?
- Такой, французский. Вчера в 'Ле Фигаро' страница его речей, а сегодня уже и 'Ля Трибюн' и 'Франс- диманж' трубят, дескать, фигура с колумбовой 'Ниньи' - это какая-то там миссис Карнак тысяча семьсот семьдесят восьмого года. Не удивлюсь, если завтра прочитаю об этом в 'Миррор' и в 'Сан'! Откуда ты эту
