удержался! Сорвалось! От усталости, не иначе. Золотое правило: нельзя перебивать клиента, если он начал колоться. Он может сообразить, что ты ни черта не знаешь, а просто берешь его на пушку. Так и произошло. Три Гроша запнулся и уставился на меня, моргая, как каменный карп. 'Поездки...' - задумчиво повторил он, витая мыслями где-то совсем в другом месте. Тут я не выдерживаю, хватаю его за грудки и швыряю прямо в кухонный буфет. Он приземляется точно на полку. Колокольный звон рассыпающихся на мелкие кусочки стекол напоминает мне пасхальное утро. С верхних полок ему на голову сыплется посуда. Он оглушен, окровавлен, задыхается, плачет и стонет. Подхожу к раковине, наливаю в миску воды и выплескиваю ему в физиономию. Три Гроша очухивается. - Эй, ты, дерьмо, выбирайся оттуда и постарайся быть человеком,насмехаюсь я.- Твои стоны унижают мужское достоинство. Или что там у тебя вместо него? Он с трудом спускается на пол. - Ну вот, а теперь переведи дыхание и садись за стол,- командую я.- Если будешь умничкой и выложишь все, что знаешь, я отсюда уйду и забуду, что ты существуешь на белом свете. Если же нет - придется еще раз напомнить, что на свете существую я. Валяй. Мальчишеская физиономия Трех Грошей искажается. Я буквально вижу, как на беднягу наваливается сильный, кошмарный, чудовищный страх. Но боится он не меня - похоже, он даже не слышит того, что я говорю. Такое ощущение, что до него вдруг дошло: именно сейчас, сию минуту, он подвергается такой невероятной опасности, перед которой все мои угрозы - наплевать и забыть. Я снова его слегка встряхиваю: - Ну что, дружок, будешь говорить или приложить тебя еще разок? Ты ведь боишься побоев, верно, малыш? Ты похож на пипетку: стоит чуть нажать - тут же отдаешь все, что у тебя внутри. И тут Три Гроша мертвой хваткой вцепляется в мою куртку и приближает пасть к моему уху. - Уведите меня,- шепчет он.- Скорее. Уйдемте отсюда.
Глава 10 Три Гроша медленно отпускает мою куртку. Наши глаза не отрываются друг от друга. И в его взгляде, как в книге, я читаю весь ужас, который мучает этого человечка. - Уведите меня,- снова бормочет он. Я размышляю. Стало быть, какая-то опасность таится совсем рядом. Кто-то нас слышит и подстерегает. Когда я появился, Три Гроша об этом знал и его это не пугало - напротив, заставило сделать попытку разыграть из себя крутого парня. Жалкую, конечно, но для него и это прямо-таки подвиг. А вот в процессе нашей дружеской беседы до него доперло, что этот некто, казавшийся ему скорее поддержкой, на самом деле смертельно опасен и он, следовательно, влип по самое некуда. Пока я предаюсь размышлениям, рука моя автоматически ныряет под куртку и выпускает на свободу пушку. Действие чисто рефлекторное: я всегда это делаю в первую очередь, когда в сознании зажигается красный сигнал. Тем не менее Трем Грошам вид здоровенного ствола в моей лапе придает уверенности. Его глаза обращаются к коридору. Тут до меня доходит, что внезапное молчание, установившееся между нами, должно выглядеть весьма подозрительно - если, конечно, тот, кого так боится мой собеседник, не полный идиот. - Хорошо,- громко заявляю я,- раз говорить ты не хочешь, придется прихватить тебя в полицейский участок. Посмотрим, что ты там запоешь. Я ему подмигиваю. Он находит силы ответить мне тем же и, понимая, что от него требуется, бурно протестует: - Но я же вам говорю, господин комиссар: я ничего такого не сделал. Почему вы мне не верите? - Давай-давай, шевели конечностями! План у меня простой: прыгнуть в коридор и обстрелять все, что покажется подозрительным. Увы, даже в самые гениальные проекты жизнь всегда вносит свои коррективы. В данном случае они получают воплощение в чьей-то руке, которая внезапно высовывается из-за двери, держа в пальцах предмет, отдаленно напоминающий некий экзотический фрукт. Я, правда, никому не советовал бы его пробовать. К счастью, рефлекс сработал, и прежде, чем таинственная рука рассталась со своим приношением, ваш друг Сан-Антонио уже валялся за углом буфета, прикрывая руками голову. В закрытом помещении граната способна устроить такой кавардак, какой и не снился даже самой бездарной домохозяйке. Действительность оправдала мои самые худшие ожидания. Тарарам был такой, что секунд на десять я практически оглох. Однако постепенно чувства стали возвращаться ко мне, и я с удовольствием убедился, что по крайней мере эта опасность миновала: меня даже не поцарапало. К сожалению, об остальных предметах, находившихся в кухне, этого не смог бы сказать даже самый неисправимый оптимист. Мебель переломана, будто здесь вздумало порезвиться целое семейство слонов. Три Гроша стоит прислонившись к стене. Такое ощущение, что после взрыва он стал еще меньше. Взгляд у него бессмысленный, а губы белее, чем у мертвеца. Он держится за живот, силясь зажать огромную рану, и я с ужасом смотрю, как его кишки вываливаются на пол, заливаемые потоками крови. Он получил свое - такие раны не зашиваются. Разве что напичкать беднягу формалином и выставить в анатомическом театре. Еще секунду спустя он испускает вздох, руки соскальзывают с живота, он падает на пол и затихает. Начиная с появления из-за двери руки с гранатой все это заняло времени даже меньше, чем потребовалось бы вашему лучшему другу Сан-Антонио, чтобы победить добродетель вашей супруги. Я обнаруживаю, что стою, совершенно обалдев, а в голове моей вертится единственная мыслишка: такое бывает только в романах. Спохватываюсь, что у меня остались еще кое-какие делишки, требующие завершения, перепрыгиваю через труп и выскакиваю в коридор. Иду к двери, ведущей в маленький заброшенный садик. Вокруг пусто, но в глубине садика замечаю открытую калитку. Выбираюсь через нее на улицу - как раз вовремя, чтобы заметить отъезжающую черную машину. Это не 'ДС'. Гнаться за ней бессмысленно: пока я добегу до своего джипа, ее и след простынет. Прочесть номер тоже не удается - все- таки ночь на дворе, а фары этот стервец предусмотрительно не зажег. Испускаю страшное проклятие и возвращаюсь в дом. В коридоре на стене висит допотопный телефон. Звоню в полицию и прошу соединить с главным комиссаром Матэном. Мы давние приятели; он хороший парень и дело свое знает. - Алло, Матэн? - Кто говорит? - Сан-Антонио. - Не может быть. - Дружище, ты еще не привык, что со мной все может быть? Даже присутствие в этом паршивом городишке. - Когда увидимся? - Скоро. - Ты зайдешь? - Наоборот. Ты ко мне приедешь. И немедленно. Удивленное молчание. - А ты где?- спрашивает он наконец. Диктую адрес. - Что-нибудь случилось? - У меня - нет. А вот кое у кого из моих знакомых... - Неприятности? Были. Но для них уже закончились. - Все-таки - что случилось? - Слушай!- взрываюсь я.- Ты можешь, в конце концов, приподнять свою толстую задницу? - Ладно-ладно. Не кипятись. Еду. Пожимаю плечами. Ох уж эти провинциальные сыщики! Лентяи и бездельники. Им только что не луну с неба приходится обещать, чтобы заставить пошевелиться. Ладно, проехали. Звоню Ричу. - А-а, это ты!- возбужденно кричит он.- Быстро диктуй адрес, куда там тебя занесло, и не двигайся с места. Я тебя уже два часа разыскиваю. Сам, понимаешь, куда-то запропастился, а потом будешь на каждом углу трепаться, что мы тут импотенты. - Ничего, тебе поволноваться полезно. Ну, рожай. Что там у тебя? - Нашли машину. В Лионе. На набережной. Полицейский патруль. Сунули в нее нос - пусто. Тут видят - к ней какая-то дама подходит. Они, понятно, спрашивают, не ее ли это тачка. Она отвечает, что нет. Ну, ребята объяснили, что это ее счастье, поскольку машина краденая и иначе красотку бы забрали, да и отпустили ее с миром. Что скажешь? - Думаю, то же, что и ты. - А конкретнее? - Интересно, где вы для патруля таких остолопов находите? Может, специально выращиваете? - Я всегда знал, что ты о нас высокого мнения. Но все-таки: чем мы заслужили столь лестный отзыв? - Если к машине подходила воровка, твои идиоты в кепи попросту предупредили ее об опасности. Разве не так? - Пожалуй... - Как она хоть выглядела, эта красотка? - Молодая вроде... - Потому твои петушки так и раскукарекались? Она, кстати, не в синем была? - Точно. - Ладно, возьми этих идиотов, составьте подробное словесное описание и разошлите по всем постам. Пора ее задерживать. - Договорились. Вешаю трубку, пребывая в полной растерянности. Похоже, мосты между мной и девицей в синем окончательно разведены. При этом она осталась для меня столь же таинственной, как улыбка леонардовской Джоконды (а он неплохо образован для полицейского комиссара, этот Сан-Антонио, не правда ли?). Все, кто мог меня к ней привести, мертвы; сама она уже знает, что я иду по ее следу. Хватка у нее железная; для того чтобы я в этом убедился, ей не было нужды даже швырять в меня гранату. Хотя и это сделала тоже она - на руке, просунувшейся в кухню, я успел заметить кольцо с большим синим камнем. Красавица ждала меня; ей не терпелось отправить такого отличного парня к малышам с крылышками за спиной. Да, чтобы познакомиться с бабой такого класса, не жалко отдать половину ваших сбережений! Обследую помещение. На первом этаже две комнаты, обставленные бросовой мебелью. В одной из комнат нахожу на вешалке синий плащ. На ночном столике - румяна, пудреница, заколки для волос. На кровати - маленький чемоданчик из свиной кожи. Открываю его и торопливо стукаю себя в подбородок, чтобы вернуть отвисшую челюсть в исходное положение. Он доверху набит купюрами по пятьсот франков. Судя по всему, тут миллионов пятьдесят. Прилично. Голову даю на отсечение, что это именно моя Джоконда оставила такой царский подарок - не было времени прихватить его с собой. Тем не менее что-то не припомню я, чтобы кто-нибудь даже в отчаянной ситуации вот так, запросто, разбрасывался подобными суммами. Разве что... разве что на самом-то деле грош им цена в базарный день. Естественно, такое может быть только в том случае, если деньги фальшивые. Тогда - да; тогда человек в экстремальной ситуации скорее прихватит свою
