в целом все представлено отлично. В заключение сказано, что девушка в клинике Рондо в тяжелом состоянии. У нее многочисленные пулевые ранения, две пули прошли в двух сантиметрах от сердца и так далее. К счастью, не поврежден ни один жизненно важный орган. Крайняя слабость раненой не позволила полиции допросить ее, но после хирургического вмешательства и многочисленных переливаний крови, возможно, завтра она подвергнется первому допросу. Это именно то, что я хотел. Может, даже с некоторым перехлестом! Если парни, замочившие девчонку, хотят навсегда закрыть ей пасть, эта статья должна их встревожить. Или логика вообще ни гроша не стоит, а мозги лучше сразу положить на дальнюю полку Я откладываю брехаловку, чтобы погрузиться в глубокие размышления. Бледный свет способствует эффективности работы моего чайника. Запах, витавший в пустой комнате, терзает меня, как приступ крапивной лихорадки... Поэтому я интенсивно эксплуатирую мое серое вещество. Где я уже вдыхал этот запах? Ну-ка, какие ассоциации он у меня вызывает? Он ассоциируется с зеленью и смертью... Зелень и смерть! Я подскакиваю. Готово! Нашел! Это запах духов дочери Бункса. Так от нее пахло в то утро, когда она появилась передо мной в готическом холле ее усадьбы в Шварцвальде. В тот момент я не обратил на это внимания. Она была так красива, что я не мог отделить запах духов от всего ее очаровательного существа. Именно так.. Зелень.. Темная зелень леса... Смерть - ее лжебратца, Фриды, Рашели. Я щелкаю пальцами. Наконец у меня есть уверенность, что оба дела связаны между собой, что интуиция шефа его не подвела. У меня есть доказательство этому... Для жюри присяжных оно, конечно, не годится, но зато дает мне внутреннюю уверенность в своей правоте, а именно это самое главное. Мой радостный жест заставил вздрогнуть малышку Пеллегрини. - Что с вами?- шепчет она дрожащим голосом. - Ничего...-отвечаю я. Я знаю, кто следил за мной из окна дома напротив... Это была дочка Бункса - прекрасная белокурая Кристия. - Ничего,- шепотом повторяю я.- Ничего страшного, не волнуйтесь, моя милая! Значит, в деле участвует банда нацистов... Человек с русской бомбой был одним из них... Они узнали, что перед смертью он заговорил и я отправился в Канн на поиски женщины, чья фамилия начинается с 'Бла'. Как они могли это узнать? Загадка. Но я знаю, что, внимательно присмотревшись к ней, смогу ее разгадать... В общем, начинается копошение... Как червяков на трупе. А я люблю, когда дело двигается! Жену Пеллегрини, видно, охватило беспокойство. - Мне страшно,- признается она. Да, эта череда часов в тишине, прерываемой время от времени далеким звонком или стоном, давит на нервную систему... - Ну что вы,- говорю я, подходя к ее кровати - Чего вы боитесь, моя милая дама? Я же тут. Я взмахиваю пистолетом. - И он со мной! - Мне страшно,- повторяет она и добавляет:- Останьтесь рядом со мной .. Официально я обычный врач малышки Блаветт и потому провожу ночь у ее постели Это версия для персонала клиники Поэтому не будет ничего неприличного, если я останусь возле нее, но я предпочитаю прятаться за занавеской. - Нет, нет,- едва слышно шепчет она, словно прочитав мои мысли,- не уходите! Она хватает меня за руку. Ее ладони мокрые. Она привлекает меня к себе... Что себе воображает милашка Пеллегрини? Что я скакну к ней под одеяло и стану успокаивать? Делать мне больше нечего, что ли? Нет, все-таки все бабы одинаковы! Несколько душноватая атмосфера, приглушенный свет, тет-а-тет с неплохо сложенным парнем - и любая заводится! Я чувствую на своем лице ее дыхание. Ей было бы спокойнее, если бы я лежал рядом с ней... Отметьте, что она стоит того, чтобы ею заняться, но я здесь не за этим. А кроме того, если коллеги станут делать друг другу подлости, что станет с моралью? - Послушайте, как сильно бьется мое сердце,- вздыхает она, кладя мою руку под свою левую грудь, которую я немного щупаю. Не экстра-класс, но еще упругая. У меня начинает кружиться голова. Чувствую, что меньше чем через четверть часа у Пеллегрини появится такое развесистое украшение на голове, что он не сможет пройти под Триумфальной аркой, когда приедет в Париж. Но мой ангел-хранитель не дремлет. В тот момент, когда я собираюсь начать сеанс, в дверь стучат.
Глава 10 Я сую руку в карман, где лежит моя пушка. - Войдите! Дверь открывается Это медсестра и одна из ее коллег. - Я пришла сделать укол,- говорит она. Почему у меня сразу возникает ощущение, что что-то не так? С врачом было условлено, что за Терезой Пеллегрини будут ухаживать, как за настоящей раненой, но колоть будут воду. - Доктор сказал, что это вас укрепит.. Нет ничего странного в том, что медсестра, отвечающая за восьмую палату (в которой находимся мы), входит со шприцем в руке. Странно то, что ее сопровождает коллега. - Кто эта мадемуазель?- спрашиваю я. - Моя сменщица, она скоро заступит на дежурство,- отвечает медсестра.Поскольку она новенькая, я ей объясняю ее обязанности .. Ничего не скажешь, все нормально! Так почему у меня появляется неприятная щекотка в груди? Может, из-за голоса девушки? В нем звучит старательно скрываемая тревога... Это практически незаметно, но я обладаю таким козырем, как интуиция, и она мне подсказывает, что тут что-то нечисто. Девушка взяла руку Терезы, засучила ей рукав и водит по коже пропитанной спиртом ваткой... Тем временем новенькая стоит немного в стороне и внимательно смотрит. Малышка полна сострадания, это видно по ее глазам... Но какого дьявола она все время держит правую руку в кармане своего белого халата? Я, зевая, обхожу кровать. - Мне кажется, ей стало немного лучше,- говорю я. Оказавшись рядом с новенькой, я внезапно хватаю ее правую руку. Она пытается вырваться, но уж если я в кого вцепляюсь, то намертво, как бульдог. Я заламываю ей руку, и она вскрикивает от боли. Сунув руку в ее карман, я извлекаю из него миленький шпалерок. - Странный рабочий инструмент для медсестры,- усмехаюсь я. Вторая девушка положила шприц на ночной столик и упала на кровать вся в поту и жутко бледная. - Господи,- икает она,- как я испугалась... Эта женщина пришла ко мне со шприцем в руке и сказала: 'Доктор просит вас сделать этот укол пациентке из восьмой палаты'. Я ее не знала и ответила, что должна спросить у доктора, потому что он дал мне четкие инструкции. Тогда она наставила на меня револьвер и сказала, что если я откажусь подчиниться... Девица с пушкой чувствует себя очень плохо. Тереза в своей постели не лучше. - Смотри,- говорю я лжемедсестре,- как я вас облапошил. История с раненой - туфта, западня, в которую ты попалась... Оставьте нас,- приказываю я настоящей мед-сестре и Терезе Пеллегрини,- Мне надо очень серьезно поговорить с этой дамой! Обе выходят из палаты. Я небрежно поигрываю двумя пушками. - Ты работаешь на Бунксов, так?- спрашиваю я ее. Молчок. Хотел бы я знать, какое лекарство от трепа пьют члены этой банды! Из них не вытянешь ни единого слова... Тем хуже для них. После случая с малышкой Рашель я стал приверженцем жестких методов. - Ладно, продолжим чистку, моя милая,- решаю я.- Это займет некоторое время, но я уничтожу вас всех! Я валю ее на кровать двумя сильными пощечинами и крепко привязываю простынями. Сделав это, беру шприц. - Укольчик достанется тебе, солнышко ты мое... Она вся напрягается; ее лицо становится грязно-серым. Я задираю ее юбки. У нее очень красивые точеные ноги, ягодицы крепкие, в форме яблока. Втыкаю иголку ей в мясо. Она вздрагивает. - Ладно,- говорю,- теперь можно побеседовать. Или будешь говорить, или я нажму на поршень шприца. Надеюсь, ты меня понимаешь, а? - Да,- едва слышно выдыхает она. - Ты француженка? Я предпочитаю начинать с невинных вопросов, чтобы постепенно продвигаться к более сложным вещам. - Да. - Ты состоишь в организации Бунксов? - Да. - Ты знаешь, где прячут русского атташе? - Я не в курсе... - Не советую упрямиться! - Клянусь, я не знаю! Она это почти выкрикнула. Что-то заставляет меня поверить, что она не врет. Эта девчонка сходит с ума от ужаса и уже не может сопротивляться. Она полностью в моей власти. - Значит, ты не в курсе? - Да. - А насчет типа, умершего в Страсбуре? - Он был моим мужем. Я чешу клюв. - Твоим мужем? - Да. - Его роль в банде? - Я не знаю... - Не знаешь? - Да! Я его больше не видела... Он меня бросил ради этой девки! Для меня это луч света. - Ради Блаветт? - Да. - И ты продолжаешь оставаться в организации? - Да. - Ты знаешь Бунксов? - Только дочь... Я резюмирую ее историю. Мне кажется, эта девчонка почти ничего не знает. Она пятое колесо в телеге. Ее выбрали добить раненую потому, что знали о ее ненависти к той. - Чем обычно ты занимаешься? - Я связная. - Где ваша штаб-квартира? Она молчит. Догадываюсь, что на этот раз она просто колеблется. Чтобы помочь ей решиться, я снова беру шприц. - Нет! Нет!- кричит она. - Тогда отвечай! - Штаб-квартиры нет... Организация как таковая не существует... Время от времени приходят приказы... - Есть же место, где ты можешь связаться со своими руководителями в случае неприятностей? - Нет! Все ясно! Они не дураки. Их главарь Бункс установил одностороннюю связь. Он может сколько угодно строить из себя франкофила, возглавлять лиги по сближению между нашими странами, поддерживать боннское правительство... У нас против него фактически ничего нет - лишь одни предположения, и он всегда останется чистым благодаря своим деньгам и связям. Союзники и даже наше правительство за него. Бороться с ним все равно что срывать гору результата не дождешься - Как ты добралась сюда? - Меня привезли на машине. - Кто заговорил в Страсбуре? Она не понимает. - Как вы узнали, что я еду допрашивать эту Блаветт? Врубилась... - А... Кто-то следит за вами несколько дней... Он видел, как вы уехали в Страсбур, а потом в Канн, и руководство поняло, что вы допросили Леопольда и он рассказал о своей любовнице... - Она в деле? - Нет. Видно, они боялись, что он ей что-то рассказал... В общем, все это дало мне очень мало. Моя
