сигарета погасла, снова прикуриваю ее, кладу на заляпанный чернилами стол ноги и с наслаждением затягиваюсь. С одной стороны, я ищу пропавшего русского дипломата, с другой - нахожу свалившуюся с неба русскую бомбу... Надо признать, нюх у Старика действительно неплохой? Я перебираю в памяти мою коллекцию трупов: Одеревенелый (ему я разнес морду пулей уже мертвому); малышку Фриду разорвало на куски из-за ее благосклонности ко мне; Рашель выпала из окна... с моей помощью; лже-Клюни помер, когда я его допрашивал. Трупы, и опять трупы! И все в большей или меньшей степени на счету некоего Сан- Антонио. Это в конце концов надоедает. И зачем? А я знаю? Ведь не ради конверта, что правительство дает мне в конце каждого месяца. Может, ради куска трехцветной тряпки, болтающейся над госучреждениями? Но я не ура-патриот. В жизни есть страховые агенты, виноторговцы, рабочие заводов 'Рено', полотеры... А есть те, кто может жить только на грани. Необязательно на грани закона, главное - на грани жизни и смерти. Я из их числа. Это как цвет кожи: если родился негром, то негром и останешься, нравится тебе это или нет. Это не выбирают... - Вот фотографии, господин комиссар,- говорит вошедший полицейский. Я шумно вздыхаю и гашу сигарету о каблук.
Глава 6
Старшего комиссара каннской полиции я знаю потому, что мы уже встречались во время одного расследования, что я вел на юге. Это коренастый брюнет с падающими на широкий лоб вьющимися волосами, смутно напоминающий быка. У него быстрые глаза и сильный южный акцент. - Зачем приехали?-спрашивает он. - Играть в угадайку,- отвечаю. - А! Могу я вам помочь, коллега? - Может быть,- соглашаюсь я.- Цель моего приезда - найти женщину с фамилией, начинающейся на 'Бла', которая знает этого человека. Достаю фото Клюни. Пеллегрини - это фамилия моего приятеля - смотрит на изображение. фотография безупречна. Ребята из лаборатории придали лицу мертвеца живое выражение, и ошибиться может любой. Любой, но только не такой опытный человек, как Пеллегрини. - Э,- бормочет он,- да ваш малый кажется мне немного мертвым. - Да не немного, а целиком... Его физиономия вам ничего не напоминает? - Совершенно ничего. Этот никогда не был в числе моих клиентов. Первое разочарование! Не то чтобы я верил в чудеса, но все-таки смутно надеялся, что мой типчик окажется давним знакомым каннской полицииПрофессиональная деформация! Всегда надеешься, что подозреваемый уже имел с нами дело. - Для меня нет сообщений? - Ни единого. - Ладно. Мне остается только начать поиски той дамы. Пеллегрини подмигивает. - А мы не можем перед началом осушить по стаканчику анисовой? - Гм,- начинаю я,- я ведь приехал не затем, чтобы надираться... - В моем бистро,- продолжает Пеллегрини,- есть телефонная книга... Я смотрю на него. Я так увяз в своих неприятностях, что даже не подумал об этом простом и в то же время безотказном способе. - Хорошо! Пошли...
Блан, Бланше, Бланшон, Блаве, Блаветт. И все! Не надо пугаться заранее. До того как открыть телефонную книгу, я воображал, что фамилий на 'Бла' пруд пруди. Как видите, ничего подобного... Пять! Всего пять, не больше... Меня наполняет волна радости. Если дело и дальше пойдет так, я, может быть, разберусь в этой истории. - Над чем вы работаете?- спрашивает мой коллега. - Над одной запутанной чертовщиной! Я впервые в жизни сталкиваюсь с делом, в котором знаю виновного с самого начала, но все равно не могу его раскрыть. А дело - международное и крайне важное! К тому же выделенное мне время лимитировано, и этот лимит скоро истекает... Вот, старина, над чем я работаю! Добавлю, что у меня начинают сдавать нервы и я мечтаю все бросить и посвятить себя петанку... Меня заколебали жмурики, и я хочу немного побыть с живыми. Вполне законное желание, а? Пеллегрини из тех парней, что никогда не ломают себе мозги над философскими вопросами. Он смотрит на меня. - Вы,- говорит он,- просто созданы для драки и без нее не проживете... Выпейте-ка лучше еще стаканчик... А потом сходим в порт. Очень успокаивает нервы. Хороший совет. - Сначала я навещу компанию Бла,- отвечаю, а потом мы могли бы встретиться за буйабесом. - Я слышу голос мудрости,- уверяет Пеллегрини.
Пункт первый - Блан. Меня принимает сам Блан - старичок, одетый в синий комбинезон, рубашку в клеточку и с кепкой на голове. У него на носу сидят очки в железной оправе, одна из дужек которых прикреплена проволокой. Он смотрит на фотографию, которую я ему показываю. - Нет, никогда не видел этого типа! - Ваша жена здесь? Он пожимает плечами. - Если его не знаю я, она не знает тоже,- утверждает он с изумительной уверенностью, характерной для чистых душ. - Можно все-таки показать ей снимок? - Мели!- орет он. Является Мели - бабища в стиле рыночной торговки. Она выслушивает мою басню и смотрит на карточку. - Нет, я его не знаю, милок... Ей очень жаль. Кажется, Мели обожает детективы Я убираю фотографию в карман. - Простите за беспокойство. Бланше - адвокат. Он совсем молод, серьезен, как римский папа, имеет такой вид, словно только что проиграл процесс года. - Я его не знаю, комиссар,- заявляет он. - А мадам Бланше? - Мадам Бланше не существует. Моя мать умерла, а я не женат. Ничего удивительного. Какую девчонку прельстит его унылая физиономия? Я оставляю его, чтобы навестить кого-то по фамилии Бланшон. На этот раз не существует месье Бланшона. Дверь мне открывает старая грустная дама. - Мадам Бланшон? - Да, месье. - Полиция. Мы занимаемся установлением личности этого человека... Вы его знаете? Она смотрит на снимок. - Нет, впервые вижу! Как и все остальные, она спрашивает меня, по какой причине я спрашиваю это именно у нее. Я объясняю, что нам известно, что указанный человек имеет знакомых в Канне, чья фамилия начинается с 'Бла' ... - Он убийца?- спрашивает она. - Не знаю, мадам... Простите за беспокойство... Я вычеркиваю ее фамилию из своего короткого списка. Поганая работенка! Я выполняю то, что должен делать инспектор из районного комиссариата. Остались две фамилии. Когда я прихожу к Блаве, они сидят за столом. Они живут в скромной квартирке в бедном доме, провонявшем горячим оливковым маслом. Оба супруга толстые, грязные и окружены целой стаей мальцов. Фото не производит на них никакого впечатления, скорее тревожит то, что я из полиции. Я спешу отвалить. Горло щекочет неприятное предчувствие. Остается навестить всего одного 'Бла'. Если и это ничего не даст, я прокатался на юг за просто так... Мое сердце замирает, когда я подъезжаю к комфортабельному дому с лифтом и видом на море. Читаю фамилии на почтовых ящиках. На одной спотыкаюсь - Моника Блаветт! Имя выгравировано красивым шрифтом на медной табличке. Женщина! Одинокая женщина! Сверившись со списком жильцов на стене, узнаю, что милашка обретается в квартирке, построенной на крыше. Я поднимаюсь на лифте на восьмой - и последний - этаж. Оттуда на крышу ведет короткая каменная лестница. Жилище малышки Блаветт просто прелесть. Представьте себе маленький домик в стиле бунгало, с круглой беседкой, увитой цветами. Зонтик от солнца в оранжевую и зеленую полоску. Плетеная садовая мебель. Или эта киска дочь короля сыра, или краля короля шоу-бизнеса. Чтобы оплачивать такую фантазию, нужна уйма деньжищ. Подхожу к двери из лакированного дерева, тянусь указательным пальцем к кнопке звонка... и вздрагиваю. Посередине дверь пробита массой маленьких дырочек. Я пре-красно знаю, что такие круглые дырочки проделывают не древесные черви. Если это сделала не очередь из 'Томпсона', то я - ваша бабушка. Дырочки совсем новые! Осколки дерева еще блестят и запачканы порохом. Звоню Никто не отвечает В этой домушке стоит полная тишина. Для очистки совести звоню снова. Поскольку терпение никогда не входило в число моих достоинств, я зову на помощь свою отмычку. Этот очень полезный инструмент, подаренный мне одним вором, которого я избавил от крупных неприятностей, обладает чудесной способностью договариваться со всеми замками. Я в два счета справляюсь и с этим, но, хотя язычок отошел, дверь не открывается. Может, закрыта на задвижку? Нет, она все-таки немного сдвинулась. С силой толкаю дверь плечом. Она открывается сантиметров на пятьдесят, и я пролезаю в щель. И тут же замечаю нечто крайне неприятное! В прихожей лежит девушка. Это ее труп блокировал дверь изнутри. Она получила автоматную очередь в грудь, отчего в грудной клетке образовалась дырка размером с суповую тарелку, через которую вытекла вся ее кровь. Одна из пуль угодила ей в левый глаз, и он жалко висит у нее на щеке, как волчок на веревочке... Я справляюсь с сильнейшим желанием блевануть. Каким бы закаленным вы ни были, а подобное зрелище потрясает всегда. Делаю широкий шаг через красную лужу и иду в квартиру искать телефон. По-моему, помощь Пеллегрини будет мне очень кстати.
Глава 7
Пеллегрини морщится, глядя на труп. - Как они ее!- шепчет он.- Милашка и охнуть не успела! Он вдыхает приятный запах этого кукольного домика, построенного между небом и землей. Да, он создавался для любви и радостей жизни, а не как декорация для убийства. - Почему вы попросили меня приехать одного?- с любопытством спрашивает он. - Потому,- отвечаю,- что мне кажется разумным принять некоторые меры. - Какие? Вместо ответа я задаю ему вопрос: - Почему девушку убивают, не входя в ее квартиру? Потому что хотят только ее смерти! Ее не собирались ни грабить, ни насиловать. А почему кто-то может хотеть смерти девушки7 - Месть?- предполагает мой коллега. - Возможно. Но кто может ей мстить? Отвергнутый поклонник или ревнивая соперница? Сомневаюсь, чтобы тот или другая воспользовались автоматом. Такие игрушки, к счастью, не всем доступны. Значит, остается другой, более вероятный мотив: девушку убили, чтобы не дать ей заговорить! - Кто-то знал, что вы ее ищете? - Получается так. Но я обдумаю это позже, а пока у нас есть более интересное занятие Пеллегрини выходит на крышу. - Этот труп переворачивает мне
