слоистые облака со снежными иглами опускаются до поверхности и смешиваются с поземкой. Ад! Тогда и в двух метрах ничего не увидишь - так называемая 'темная пурга'. К счастью, нам это как будто не угрожает.
- Накаркаешь, - Кислов постучал по столу.
- Вряд ли, - сказал Белухин. - Сегодня облака повыше, чем вчера, похоже, будут рассеиваться. Ну а поземка длится недолго.
- Сколько? - спросила Невская. - Час, два?
- Да нет, дочка. Суток трое.
- Значит, нас трое суток могут не найти?
- Свободное дело, - кивнул Белухин. - Сверху ничего не видать. Матвеич, однако, придумал костер разжечь.
- Вы думаете, это поможет? - обратилась к Анисимову Невская.
- Надеюсь.
- До чего есть хочется! - вздохнула Лиза.
- Ты сама сдобная булка с изюмом, - пошутил Солдатов, как бы случайно кладя ей на колено руку.
- Не по твоим зубам, - Лиза сбросила руку.
- А по чьим?
- Мой мужчина должен быть скромный, положительный и обязательно в очках. Как Михаил Иваныч.
- Елизавета Петровна... - пробормотал Зозуля. - Я, конечно, польщен, но...
- Николай Георгиевич, - выручил Зозулю Чистяков, - допустим, что поземка действительно продлится трое суток. А если костер не удастся разжечь, или его не увидят? Неужели мы будем пассивно ждать?
- Предлагай, - сказал Белухин.
- Ты, Игорек, можешь активно, - сказал Солдатов. - Танцуй, разучивай песни. Хочешь, научу? - И заверещал: 'Арлекино, Арлекино...'
Чистяков поморщился.
- У тебя, Слава, молчание лучше получается.
- Точно, как мой директор парка, - удивился Солдатов. - Он меня и в эту чертову командировку втравил, чтоб я на собраниях не возникал, не мутил воду. Тузиков его фамилия, случаем, не родственники?
- Пассивно мы ждать не будем, - сказал Анисимов. - Ого, на завтрак какао?
- Шоколад - харч особый, - Анна Григорьевна раскрошила на тряпочке полплитки шоколада и ссыпала в кипяток. - Просто так, в натуре его есть не следует, от горячего какао больше сытости будет.
- Обжираловка! - фыркнул Солдатов.
- Завтрак королей, - поведал Зозуля. - Алексей Толстой в 'Петре Первом' писал, что Карлу XII утром подавали в постель горячий шоколад.
- С жиру бесился, - буркнул Кислов.
- Карл XII был очень худой, - вступился за короля Зозуля.
- Похудел, когда от Полтавы драпал, - добродушно заметил Белухин, помешивая в кастрюле большой деревянной ложкой. - Аж штаны сваливались.
- Мы с Зоей читали книгу известного врача Брэгга, - сообщил Гриша. Оказывается, голодать бывает очень полезно для здоровья.
- Кому? - окрысился Кислов. - Сам небось жрал в три горла, а других сажал на диету.
- Брэгг лично голодал по две-три недели, - примирительно сказал Гриша, - и очень хорошо себя чувствовал.
- А его жена? - насмешливо спросил Кислов.
- Что жена? - не понял Гриша.
- Ей-то какой прок...
- Эй, Захар! - прикрикнула Анна Григорьевна, звеня кружками. - Язык попридержи.
Каждому досталось по полторы кружки напитка, и одну, почти полную Анна Григорьевна оставила про запас.
- Тебе на полдник, сынок, - сказала она Грише. - Они матерые, поговеют, а ты растешь.
- Ни за что! - гордо заявил Гриша. - Все излишки положено разделить между женщинами.
- Женщины - они живучие, как кошки, - улыбнулась Анна Григорьевна. Ладно, половину тебе, половину Борису, справедливо?
- Зоя, подтверди, что я не возьму ни капли!
- Не возьмет, - подтвердила Невская. - Мне кажется, справедливее все отдать больному.
- Ни в коем случае, - возмутился Седых. - Я не двигаюсь, энергии не трачу.
- Нашли о чем спорить, - Кислов махнул рукой. - Эта горячая водичка такое же какао, как Солдатов - Алла Пугачева. Другой вопрос - полплитки осталось, вот и раздай, мамаша, каждому по дольке. Кто за?
- Перебьешься, милок, - Анна Григорьевна спрятала шоколад в сундук. Тебе собственного жиру на месяц хватит.
- Тепло и мухи не кусают, - Белухин расстегнул полушубок. - На совет, мужики! Илья, командуй, кому слово.
Шельмец вдруг зарычал и подался к двери.
- Вот и первый оратор! - обрадовался Солдатов. - Докладывай, Шельмец.
- Как бы не так... - Белухин прислушался. - Дверь за собой хорошо прикрыл, Михаил Иваныч?
- На засов, - ответил Зозуля. Он подошел к окошку, дохнул на стекло, протер рукавом и жестом подозвал Гришу.
- Батюшки... - прошептала Лиза.
- Медведь! - прильнув к окошку, закричал Гриша. - Какой огромный! Зоя, настоящий медведь!
- Эй, посторонись! - Кулебякин спрыгнул с верхних нар, схватил топор.
- Не суетись, - Белухин крепко взял его за руку. - Илья, где твоя пукалка?
Наружная дверь затрещала, от мощного толчка избушка, казалось, покачнулась. Лиза вскрикнула, а Невская бросилась к брату и оттащила его от окна.
Анисимов вытащил пистолет и стал у дверей сбоку.
- Ворвется, стреляй в ухо или под лопатку, - сказал Белухин. - Или дай мне, у меня рука верней.
- Ничего, я сам.
Белухин, надев рукавицу, достал из печки тлеющую головешку и стал рядом.
От сильного удара дверь, видимо, сорвалась с петель.
- Мама родная... - обмерла Лиза.
Все притихли, только Шельмец надрывался от лая. Анисимов поднял пистолет.
- Не стреляйте! - вдруг закричал Зозуля. - Это жестоко и бессмысленно, даже опасно! Раненый медведь...
- В ухо или в лопатку, как сподручней, - напомнил Белухин, отмахнувшись от Зозули.
- Его нельзя провоцировать! - кричал Зозуля. - Илья Матвеич, ни в коем случае не стреляйте!
- Погоди орать! - оборвал его Белухин. - Заснул он там, что ли? Не видать из окошка?
Гриша вырвался из рук сестры, подбежал к окошку.
Тут, под тяжелыми шагами затрещала крыша, с потолка посыпалась труха.
- Ждешь, пока избу развалит? - набросилась на мужа Анна Григорьевна.
Белухин схватил горсть заготовленных для освещения лучин и швырнул их в огонь, потом еще и еще. Донесся рев, по крыше снова прогромыхало, послышался тяжелый шлепок, и все стихло.
- В морду полыхнуло, - удовлетворенно сказал Белухин. - Очень они этого не любят, когда, дымом в морду. Цыц, Шельма, побереги горло!
- Дверь цела, - доложил из сеней Кулебякин. - Треснула только.
- Зоя, смотри, как он бежит! - восторженно кричал Гриша, не отрываясь от окна. - Какой огромный!
- Не такой уж и огромный, - успокоение проговорил Зозуля, присаживаясь рядом с Гришей. - Самец- трехлеток, по-видимому. Ширина следа сантиметров под двадцать пять, не так ли, Николай Георгиевич?
