- Ну, восемь, - с вызовом ответил Солдатов. - Ты на классы не сворачивай, дед, не виляй и прямо скажи: зачем чуть не сорок лет здесь проторчал?
- Ты ж сам сказал, - ухмыльнулся Белухин, - ордена получать.
- И много их у тебя?
- Ни одного. У Ильи, кажись, два или три, сколько, Илья?
Анисимов поморщился.
- Ты серьезно, Солдатов? - спросил Седых. - Газеты хоть изредка читаешь?
- 'Футбол - хоккей', - подсказал Чистяков. - До дыр зачитывает.
- Придуривается, - бросил Кислов.
- Без лекций обойдемся, - отмахнулся Солдатов.
- Не обойдемся, - возразил Седых. - Значит, Дежнев, Беринг, Седов, папанинцы - все они шли сюда за орденами?
- Географию я в школе учил, - нетерпеливо сказал Солдатов. - 'Кухня погоды', полюс и прочее. Ты вот скажи, зачем сюда столько миллионов на ветер бросать? На хрена столько техники, людей отвлекать, когда полстраны целина?
- Вот это уже разговор, - согласился Борис Седых. - А ты представь себе, что, скажем, Таймыр остался неисследованным. Что бы тогда было? Да мы бы остались без Норильска и его цветных металлов, черт бы тебя побрал! А золото Колымы и Чукотки? А газ полуострова Ямал, который скоро станет жизненно необходимым для страны? А как все это взять без Северного морского пути? А как обеспечить проводку караванов без авиации, ледовой разведки? А понять, что такое Арктика, без прибрежных и дрейфующих станций?
- Это он в школе не проходил, - вставил Кислов, - выперли за неуспеваемость.
- Я сам из девятого класса ушел, - обезоруживающе сказал Солдатов. Неохота было на батиной шее сидеть... Ладно, Боря, не кипятись, считай, что провел среди меня разъяснительную работу. Только все равно не лежит у меня душа к твоей Арктике, я человек городской.
- А тут все деревенские, - Кислов зевнул.
- Друзья, - мягко сказала Невская, - нет скуки, когда есть заботы. Вот мы здесь говорили с Борисом Павловичем, у него интересное предложение: почему бы нам не сделать флагшток? Может быть, летчик увидит.
- Это можно, - поддержал Кулебякин, - шест я вырублю. Только что на него присобачить, простыней-то у нас нет.
- Да хоть бы мою рубашку, - сказал Седых.
- На флагшток надежды мало, - Анисимов покачал головой, - вряд ли Блинков его заметит. Нужен костер.
- Который это Блинков? - спросил Белухин. - Их двое, старого, Константина, я знал, а про молодого только слыхивал.
- Константин Алексеич уже два года на пенсии, - ответил Анисимов, - это его племянник, Михаил, он со Среднего с СП работает.
- Мама моя... - Лиза часто задышала. Принужденно улыбнулась: Накурили...
Чистяков поспешно распахнул дверь в сени.
- Последние докуриваем, - успокоил Белухин, ковыряя пальцем в измятой пачке. - Две штуки осталось. Порядок нужно навести, мужики, у кого сколько?
Всего сигарет и папирос оказалось пятнадцать штук. Для экономии их решили отдать на хранение Анне Григорьевне.
- А что нужно для костра, Николай Георгиевич? - спросил Гриша.
- Мелких щепок, коры, дровишек посуше, - стал перечислять Белухин, зажигалки, про которые Илья говорил... И двух дежурных выбери, пусть там, на склоне, и караулят. Как услышат самолет - разожгут.
- Газета у меня есть в портфеле, - спохватился Зозуля.
- И марки, что Дима геройски вытащил, - с усмешкой сказал Кислов. - На растопку, хоть польза какая от них будет.
- Захар Петрович, почему вы упорно стараетесь выглядеть хуже, чем есть на самом деле? - тихо спросила Невская. - Почему вы не хотите допустить, что человеку что-то может быть очень дорого, дороже всех жизненных благ?
- В жизни каждого человека должно быть хобби, - подал голос Гриша. - Мы с Зоей тоже собираем марки.
- Съел? - спросил Солдатов побагровевшего Кислова. - А у тебя какое хобби? Водка и 'подкидной дурак'!
- Не оправдываться! - приказал Анисимов Кислову. - Покритиковали тебя вполне правильно. А между прочим, у Захара, да будет вам известно, одна из лучших в Арктике коллекций по радиосвязи - тысяч десять карточек, которые он ни при каких обстоятельствах не бросил бы в костер.
- Не теряй времени, Илья, - сказал Белухин, - распорядись насчет дровишек и остального.
Анисимов взглянул на Кулебякина, тот молча взял топор и вышел.
Белухин одобрительно крякнул,
- Вот этого ты воспитал правильно, и приказывать не нужно.
- За правый мотор выслуживается, - снова не выдержал Кислов.
- Чья бы корова, Захар, мычала... - резко бросил Анисимов.
- Я, что ли, во всем виноват?
- Виноватых после будем искать. У кого зажигалки - кладите на стол. Игорь, у тебя, кажется, тоже была?
- У меня газовая, 'Ронсон', - Чистяков торопливо достал зажигалку. - Не потерялась бы...
- Мы тебе расписку дадим, - пообещал Солдатов.
- Расскажи подробнее, Георгич, - попросил Анисимов. - Тут мелочи важны, как складывать и тому подобное.
- Да я сам пойду.
Анисимов покачал головой.
- Извини, но можешь стать обузой, - прямо сказал он. - А если по дороге схватит? Пойдем мы с Кулебякиным.
- Проклятая нога, - виновато сказал Седых. - Бесполезным я стал, Матвеич.
- Мы с тобой еще повоюем, - с неожиданной лаской отозвался Анисимов.
* * *
Печку больше не топили - жарко, а без нее стало совсем темно и неуютно. Сначала по углам жгли лучины, но от них шел едкий дым, и в конце концов решили ограничиться одной, которой женщины освещали свой угол.
Они склонились над Лизиным чемоданом, который она потрошила, и тихо, шепотом переговаривались - чтобы не мешать мужчинам. Лиза достала из чемодана широкую белую блузку - 'Борис, как раз для твоего флагштока!', повздыхала над туфельками - когда еще их обуешь, похвасталась шелковым бельем - 'может, попросим мужчин отвернуться и переоденемся, бабоньки?' Посудачили над тем и над другим, повздыхали, и Лиза хотела было закрыть чемодан, как Анна Григорьевна спросила:
- А для кого приданое, дочка?
- Подружке везу, - ответила Лиза, и, поколебавшись, раскрыла большой целлофановый пакет. - Ребенка ждет.
- Колготочки, пинеточки, - расплылась Анна Григорьевна. - В наше время такой красоты и не видывали.
- Чешские, - с гордостью сказала Лиза.
- Своих нужно рожать, девки пустобрюхие, - сердито упрекнула Анна Григорьевна. - В ваши годы у меня двое за подол цеплялись, а третий на руках сидел. И чего замуж не выходите? Грамотные чересчур, самостоятельные.
- Все это не так просто, тетя Аня, - сказала Невская.
- Чепуха, сложности себе выдумываете! Тебе сколько, за двадцать пять небось?
