'Туда ты наверняка попадешь, а вот ко мне ли, неизвестно'.
Такой у них получился диалог. Лорен расстроился, но в Зальцбург поехал. Экзамены сдал. Играл этюд Шопена, интермеццо Брамса, опус 117.
Через месяц позвонил сам Кемерлинг: 'Лорен, поздравляю. Ты принят - и ко мне'. Теперь сын периодически ездит в Зальцбург. Сегодня как раз готовился...
- Лорен... Немножко странное имя...
- Вообще здесь это похоже на женское имя. Поначалу, когда он ходил, скажем, к врачу, его вызывали: 'Фрау Лорен, пройдите'. Или на концертах про него говорили: 'Она хорошо играла'. Это его досадовало. Теперь в документах у него двойное имя: Лорен Артур.
Сверху по лестнице спускается Эгил. И сразу слегка ревниво интересуется:
- О чем это вы тут говорили?
- Да так, о разном,- ухожу я от продолжения темы.
Эгил включает телевизор. На экране возникает какая-то физиономия и аплодирующие зрители.
- О, это Томас Готшалк! - загорается Лариса.- Празднуется его пятидесятилетие.
- Кто такой Готшалк? - Я, как всегда, показываю полный профанизм в немецкой культурной жизни.
- Крупный шоу-мастер,- разъясняет Эгил.- Ведет большую программу под названием 'Поспорим'.
Но мне уже ни до Готшалка, ни вообще ни до чего; как получатель информации я иссяк, разряжен. С трудом выдерживаю для приличия еще пару минут и откланиваюсь. Иду спать. Спать! Спать!..
Глава 6
МОЖНО ЛИ СТУЧАТЬ НА СВОЕГО МУЖА?
Первое турне в Штаты.- Встреча с прошлым: Чижик, Горовец, Леонидов и другие.- Пропажа Дизи.- Два концерта почти в один день: в Дюссельдорфе и в Лос-Анджелесе.- Камуфлет в Варшаве.- Контакты Паулса с 'КГБ' в Париже.Мондрус поет в 'Садко'.
За десять лет (1974-1984) активной концертной деятельности на Западе Лариса Мондрус совершила гастрольных поездок больше, чем за такой же период времени (1963-1973) в Советском Союзе. Только теперь ее выступления не ограничивались территорией Германии, а распространялись на весь мир. В некоторых странах ей доводилось петь не единожды, не сразу назвала она мне точное число гастролей в Соединенные Штаты. Но были поездки и оставившие яркий след в биографии, запомнившиеся, так сказать, как этапы большого пути. Вечную благодарность, наверное, Мондрус испытывает к латышам- эмигрантам, которые не только познакомили ее с далекой Австралией, но и открыли певице дорогу в Америку. Коммерческие условия, предложенные 'Даугавас ванаги' для первого заокеанского турне Мондрус, остались прежними: перелет в Штаты за счет гастролеров и пятнадцать процентов прибыли в пользу латышей. При аншлаговых сборах, как показал австралийский опыт, затраты должны с лихвой окупиться.
В Америку гастролеры взяли с собой пианиста Игоря Кондакова. Это был рискованный шаг, ибо латыши, где бы они ни находились, органически не переваривают русских. Да что там русских, они даже своего Паулса в те годы недолюбливали, считая его просоветским элементом. Но с Кондаковым в Штатах получился полный парадокс. Общительный, жизнерадостный, остроумный, при своем знании английского и умении 'втираться' в любую компанию, он так обаял латышей, что ни одна вечеринка 'Даугавас ванаги' не проходила без его участия. На этих мероприятиях - со свечами на столах,- претенциозно именовавшимися 'концертами-кабаре', Кондаков всегда становился центром внимания, душой компании. Когда он с изящной легкостью наигрывал популярные латышские мелодии, около рояля обязательно собиралась толпа. А в паузах между номерами Мондрус Игоря непременно приглашали к какому-нибудь столику пропустить рюмочку-другую. Выпить Кондаков любил. Так любил, что в поездке почти 'не просыхал', на этот случай в его дорожной сумке всегда имелась наготове бутылка (точнее, бутыль, ибо в Америке это, как правило, двух- или четырехлитровая емкость с ручкой). Но, как ни странно, к каждому выступлению Мондрус он был уже в форме, чист как стеклышко - во фраке, выбрит, собран и вдохновенен.
Концертный график 'Компания Шварц и латыши' составила таким образом, чтобы продуктивно использовать все гастрольное время. В Штатах самые 'убойные' дни - пятница, суббота, воскресенье. Поэтому уик-энд Лариса пела в крупных городах, в больших залах, где можно было собрать максимум публики, а по будням выступала в глубинке, где придется. Жители небольших городков обычно сетовали: 'Жалко, что вы приехали в середине недели, вот если бы в конце - народу бы собралось больше'. Но Шварц уже знал: разницы большой не будет, ну придет на полторы калеки больше, так уж лучше выходные в Чикаго или Филадельфии.
Основные проблемы с американскими латышами возникали из-за стоимости билетов. Организаторы гастролей старались 'опустить' цены, чтобы обеспечить доступность концертов для комьюнити. 'У нас нет денег, одни пенсионеры',оправдывались они. Шварц упорно возражал: 'Ничего, один раз могут заплатить и подороже'. Он рассчитал правильно, зная, что пик гастролей придется на 18 ноября - национальный праздник латышей, когда наплыв публики будет максимальным.
Первый американский вояж Мондрус включал такие города, как Нью-Йорк, Вашингтон, Филадельфию, Бостон, Чикаго, Детройт, Кливленд (Западное побережье Штатов она 'охватит' в следующий раз). Здесь приходится повторять банальность об 'ошеломляющем успехе' - именно он, как никогда, сопровождал эти гастроли певицы. Я понимаю, сегодня выросло новое поколение слушателей с совершенно иными вкусами и запросами, весьма далекими от критериев тридцатилетней давности, и поэтому каждому встречному- поперечному надо объяснять, кто такая Лариса Мондрус. Тогда же эмиграция, ненавидевшая коммунизм и шипевшая на СССР, тем не менее жила ностальгическими воспоминаниями о своей молодости, прошедшей в Союзе и неразрывно связанной с песнями, в том числе и этой артистки. Собственно, Мондрус являлась для эмигрантов одним из символов всего ими утраченного - поломанной и оставшейся в далеком космосе жизни. Именно в таком аспекте и следует понимать ее успех.
С латышами дело обстояло сложнее, нежели с евреями, но они, быть может, еще острее проявляли свое любопытство в желании видеть Мондрус ведь это она так блестяще спела 'Йедер нетте летте' и прославила их порабощенную родину. Взращенные на дрожжах западной культуры, латыши на концертах Мондрус становились похожими больше на периферийных любителей эстрады где-нибудь в Тамбове или Сарапуле, увидевших вдруг воочию столичную звезду,- тот же неуемный восторг и поклонение.
В Чикаго, когда в антракте поставили в фойе столики, за одним из которых продавались пластинки и кассеты Мондрус, а за другим Лариса раздаривала автографные карточки, в очереди началась такая давка, что на следующих концертах Шварц делал специальное предупреждение:
- У нас сложилась здесь традиция в перерывах продавать записи Ларисы Мондрус. Просим уважаемую публику не волноваться и соблюдать порядок. Кассет и открыток хватит на всех.
В Кливленде зрители не расходились два часа (!) в ожидании певицы. Накладка произошла из-за того, что Шварц, сидевший за рулем вагон-стейшена, выезжая из Детройта, на каком-то отрезке пути перепутал дорогу, свернул не туда, в результате пришлось сделать порядочный крюк. Кстати, пару слов об этом вагон-стейшене марки 'щевроле-фьюри'. Его взяли напрокат в Нью-Йорке, доверху набив пачками пластинок и кассет. Кое-как втиснулись и сами. Больше всех страдал Кондаков, у него только голова торчала поверх коробок. 'Я так больше не могу ехать,- стонал он.- Шварц, ты должен куда-то убрать эти чертовы пластинки'. Эгил, усмехаясь, успокаивал его: 'Подожди до первого концерта, их сразу убудет...'
Концерт в Кливленде все же состоялся, и через несколько дней в 'Новом русском слове' появилась даже симпатичная рецензия, отрывок из которой я процитирую:
'В тот вечер публика выдержала огромный искус - концерт начался на два часа позже против назначенного времени (что-то случилось с машиной Мондрус по дороге из Детройта, где выступала певица). Уже стояла очередь в кассу на возврат билетов, когда руководитель Русского клуба г-н Свирский объявил о приезде ансамбля. Ждали еще более получаса, понимая, что Мондрус нужно переодеться, прийти в себя, чуть отдохнуть после многочасового пути. Но вот раздались звуки аккомпанирующего трио, и со сверкающей и, смело можно сказать, чарующей улыбкой вышла Лариса Мондрус. Сильный, хотя и не очень широкий по диапазону, голос немедленно захватил слушателей, и шумные аплодисменты всего зала были заслуженной наградой артистке за ее попуррийный 'антре' из известных эстрадных песен. Физически ощущалось, как усталость от длительного ожидания начала концерта испарялась благодаря огромному сценическому обаянию, присущему Ларисе Мондрус. Моментально возникший творческий контакт, как бы невидимая прекрасная струна между исполнительницей и зрительным залом - то, что индийцы определяют словом 'прана', а американцы - 'харизма',- было радостно воспринимать.
На протяжении двух отделений концерта артистка щедро пела на русском, английском, латышском и
