Гарди. Мне, неспециалисту, трудно судить о научном содержании ваших бесед с этим русским...
ФРЭНК. Кто русский? Ил?
КЛИНЧЕР. Как? Он вам не сказал, что он советский подданный и коммунист? (.Многозначительно переглядывается с Хенишем). Что ж, это еще более усугубляет... Да, мистер Гарди, ваш знакомец Ил Илья Андрейвитч Степантчэйв о эти русские имена! Он направлен в Штаты, якобы на стажировку. В ваших беседах с ним меня как контрразведчика насторожило вот что. Понимаете ли, есть старый, но верный шпионский прием: высказывать собеседнику ложные соображения с тем, чтобы тот опроверг их истинными сведениями. Сказал бы: не так а вот так. А?
ФРЭНК. Не хотите же вы сказать, что Ил шпион? Неужели такие, как он, бывают шпионами?
КЛИНЧЕР (улыбается). А какие же? С поднятым воротником и в дымчатых очках, как в комиксах? Именно такие они и бывают: простые, обаятельные, умные люди... Так вот, этот прием прямо чувствуется в его словах. Он будто наводил вас на одну и ту же тему разговора, а?
ФРЭНК. Но... разве я выдал какую-то тайну?
КЛИНЧЕР. Все зависит от того, что он хотел узнать, док. У меня сложилось впечатление, что этот Степантчэйв пытался выведать кое-что о какой-то новой работе в области ядерного оружия. Ну, скажем, по этой... по стабилизации атомных ядер.
ФРЭНК. Я ничего не знаю о такой работе.
КЛИНЧЕР. Что ж, может быть, именно это ему и требовалось узнать: что мы не ведем таких работ.
ФРЭНК. Но... почему именно у меня? Я занимаюсь нейтрино.
КЛИНЧЕР. Будем говорить прямо, доктор Гарди. Очень важно установить: действительно ли разговор этого русского с вами носил разведывательный характер? Если да, то мы извлечем из этого обстоятельства даже больше, чем хотят получить от нас коммунисты: узнаем, что они ведут такую работу в области стабилизации ядер и заслали к нам агента, чтобы выяснить, как обстоят дела у нас. И мы даже сможем определить, в каком направлении они развивают эту работу. Если нет развейте наши подозрения, и дело не получит дальнейшего хода.
ФРЭНК. Вот оно что... Нейтрино. (Задумчиво барабанит пальцами по подбородку). Конечно же, нейтрино! Ах, черт, как мне это раньше в голову не пришло! Вполне возможно...
КЛИНЧЕР. Итак, вы считаете?..
ФРЭНК. Минутку, полковник, мне надо хорошенько подумать, вспомнить...
КЛИНЧЕР. Да-да, припомните хорошенько: как вел себя этот стажер. Магнитная запись фиксирует далеко не все.
ФРЭНК. Далеко не все, вы правы... Скажите, а Ил... этот русский он будет арестован?
КЛИНЧЕР. Если вы дадите нам прямые улики разумеется.
ФРЭНК. Прямых улик я дать не могу. Но и развеять ваши подозрения, полковник, тоже не могу. Я еще раз перебрал в памяти наш последний разговор... похоже, что он действительно хотел у меня что-то выведать. Было в его поведении что-то такое... ну, если бы в перечнице, кроме микрофона был и киноаппарат, это удалось бы заснять.
КЛИНЧЕР. Настороженность? Цепкость внимания?
ФРЭНК. Да-да... И теперь мне понятно, почему именно у меня, у специалиста по нейтрино, он пытался нечто выведать. Видите ли, полковник, после кафе мы зашли в... в место, где еще, по-видимому, не установлены микрофоны. Хотя можно было бы и там, скажем, в писсуарах... было бы очень практично. (Хениш поворачивает голову и внимательно смотрит на Фрэнка Но на тот уже нашло вдохновение, и взглядом в упор его не смутить) И там он... этаким полунамеком спросил: не считаю ли я, что процесс стабилизации ядер можно раскрыть с помощью нейтрино? Странный вопрос для специалиста по надежности, не так ли?
КЛИНЧЕР. Разумеется! И что же вы ответили?
ФРЭНК. Ничего, полковник. Эту тайну я не выдал русским. Хотя я считаю, что именно с помощью нейтрино можно немалого достичь. Очень немалого!
ХЕНИШ. Простите, док, а вы уверены, что правильно поняли поведение и смысл намеков этого русского? Понимаете: это очень важно!
ФРЭНК. Конечно! Не мог же я физик спутать нейтрино с нейтроном. Впрочем, вы вольны принять или не принять к сведению мои догадки. Дело ваше.
КЛИНЧЕ Р. Доктор Гарди, кто у русских считается виднейшим специалистом по нейтрино?
ФРЭНК. Шардецки. Академик Иван Шардецки.
КЛИНЧЕР. Шардецки. Шардецки... что-то знакомое. (Подходит к столу, роется в бумагах). Ага, вот! (Хенпшу). Все сходится, сенатор. Вот телеграмма. (Читает). 'Соединенные Штаты Америки, Калифорния. Беркли, университет. Председателю оргкомитета Международного симпозиума по физике слабых взаимодействий Бенджамену Голдвину. Президиум Академии наук СССР извещает, что ввиду болезни академик Шардецкий не сможет участвовать в симпозиуме. Ученый секретарь Академии Ю. Петин'. Ввиду болезни... что может быть тривиальней такого предлога! Просто Шардецкому теперь незачем лететь через океан и самому все выведывать. Стажер успел передать, что мы такую работу не ведем... О, я чувствую, русские придают большое значение этим исследованиям!
ХЕНИШ. Хм, возможно... Скажите, доктор Гарди, а кто у нас наиболее авторитетный специалист в области нейтрино?
ФРЭНК. Конечно же, Бен, Бенджамен Голдвин. мой шеф.
ХЕНИШ. Вот как. Хм...
КЛИНЧЕР. Пожалуй, у нас больше нет к вам вопросов, доктор Гарди. Хочу только предупредить вас о необходимости хранить в тайне наш разговор.
ФРЭНК (встает). Разумеется. У меня тоже одно пожелание, полковник: если вы намереваетесь привлечь для консультации Бена... профессора Голдвина, я думаю... вам лучше не ссылаться на меня.
ХЕНИШ. Почему, док?
ФРЭНК. Потому что... мы с ним работаем вместе. Мы, можно сказать, друзья и мое мнение может повлиять на его мнение. Бен очень деликатный человек в отношении своих сотрудников. А ведь в столь важном деле нужна объективность, не так ли?
КЛИНЧЕР. Он прав, сенатор, он абсолютно прав. Здесь важна полная объективность и непредвзятость суждений! Благодарю вас. док. Всего доброго!
ХЕНИШ. Всего доброго, доктор Гарди. Надеюсь, мы еще увидимся!
ФРЭНК. Всего доброго! (Уходит).
КЛИНЧЕР (возбужденно прохаживается по кабинету). Все-таки чутье разведчика не обманывает. Я с самого начала подозревал этого русского. Что вы скажете, сенатор? Я думаю доложить министру. Если русские развернули такую работу...
ХЕНИШ. ...То нам нельзя отставать, так? Боюсь, что я не смогу вас поддержать, полковник. Слишком все это сомнительно, косвенно. Беседы, телеграмма...
КЛИНЧЕР. А вы ждете от русских телеграммы, что они ведут работу в области стабилизации ядра, сенатор? Именно такой телеграмме я бы и не поверил. Сомнительно. косвенно... Да перст божий, что мы узнали от русских хоть это. От русских, сэр, с их сверхмощной секретной службой! И потом не забывайте, сенатор, что доктор Гарди не только свидетель, но и специалист. Он знал. что говорил.
ХЕНИШ. Да, но почему он это говорил?
КЛИНЧЕР (бросается в кресло). Послушайте, старый, хитрый, прижимистый Хениш! Вы своей мнительностью можете шокировать даже контрразведчика. В любом поступке человека вы выискиваете скрытые причины. Уверен, что вы и меня сейчас подозреваете в стремлении выдвинуться на этом деле!
ХЕНИШ. Ну... а разве нет. полковник?
КЛИНЧЕР. Видите ли, сенатор... прежде всего я честно служу своей стране, оберегаю ее безопасность. Разумеется, я рассчитываю на ее признательность. Говорят, плох солдат, который не стремится стать генералом. В этом отношении мы, военные, все одинаковы... Но не это движет моими поступками, сенатор. Черт побери, почему бы не принять, что парень сказал правду.
ХЕНИШ (встает). Не знаю, полковник, не знаю. Мне тоже надо оберегать интересы налогоплательщиков а вы их намереваетесь ввести в новые расходы...
