-- Приходилось, -- кивнул тот. -- Повадки ихние знаю.
-- То хорошо... Другие есть, кто воевал с ними?
-- Не-е-е, -- с ленцой в голосе ответил за всех Иван Кольцо. -- Да все они, что крымцы, что ногаи, что татары или там черемисы, одинаково воюют. Десять на одного навалятся -- и готово, одолели. Вот немцы с ляхами, со свеями, те иначе в бою держатся. А эти что... Тьфу!
-- Поглядим, поглядим, -- окинул взглядом его Строганов. -- Отец, покойничек, у меня все говаривал: не хвались на рать едучи. Завтра дядька мой Семен подъехать должен -- и расставим вас по разным городкам, чтоб никому обидно не было. А пока отдыхайте, силы копите...
-- Припасов нет, боярин, -- хмыкнул Никита Пан. -- Хоть сапоги вари заместо каши.
-- Мясо из ледника, муку, соль прикажу выдать. А сготовить, поди, и сами сможете?
-- То добре, -- повеселели казаки. -- Надобно и об оплате сразу поговорить, чтоб потом не возвращаться.
-- То завтра, -- отмахнулся Максим, -- не станем в одну кучу все дела валить. Поглядим еще, каковы вы в деле будете.
-- Чего глядеть, -- заворчал Богдан Брязга, -- не девки. Лучше нас тебе воинов все одно не сыскать. Казаки наши все как один ратному делу обучены.
-- Завтра, завтра, -- и Максим прошел, не прощаясь, на другую половину.
На следующий день дождались Семена Аникитича, который встретился с Ермаком как со старым знакомым. Опять собрали атаманов, долго рядились о плате, о кормежке, об оружейном припасе, кто в какой городок направится. Закончили опять далеко за полночь, но зато подписали договорные бумаги, где поставили свои подписи каждый из атаманов и сами Строгановы. И уже на третий день рано утром, разбившись на отряды, погрузив на подводы оружие, выданные им припасы, казаки пешком отправились за провожатыми по разным городкам.
Ермак же остался у Максима Яковлевича, обусловившись, что каждую неделю будет наезжать в городки, интересоваться службой и содержанием. Обговорили, как в случае нападения сибирцев будут слать к нему гонцов, чтоб другие отряды могли прийти на подмогу, напасть на тех с тыла, перекрыть дороги.
Когда Герасим, проводив казаков, взобрался на дозорную вышку к Ермаку, откуда он наблюдал за уходящими в глубь леса отрядами, то тот, тяжело вздохнув, спросил:
-- Как думаешь, лиха они не наделают?
-- Казачки твои? Кто их знает... Коль вогульцы да татары навалятся, не до того будет. А от безделья и бык начинает землю рыть. Ничего, воеводы их займут делом, работы много...
На другой день Ермака разыскали Насон Рябухин с Грибаном Ивановым. Насон стал еще более тощ и постоянно покашливал, держась за грудь. Грибан же, наоборот, словно врос в землю, погрузнел, стал совсем седым. Оба они, не скрывая восхищения, глядели на Ермака, как на некоего сказочного богатыря, о котором распевали песни древние старцы, странствующие из села в село, из города в город.
-- А мы уж понаслышаны о тебе. Кругом только и говорят: 'Вот придет Ермак с казаками и разгонит татар да вогульцев, прижмет им хвосты', -степенно оглаживая сивую, вьющуюся кольцами бороду, сообщил Грибан Иванов.
-- Уж он им накрутит хвоста. Знамо дело... -- поддакивал Насон Рябузоан, хихикая и выставляя редкие желтые зубы.
-- Кто ж такие россказни про меня сказывает? -- смутился Ермак.
-- Люди и сказывают. А мы и не ведали, что Ермак и есть Василий, Аленин постоялец. Так мы тебя тут частенько вспоминаем. Помнишь, как Тугарина отловил?
-- А как муравьев в штаны ему напустил? Помнишь? Ермак зарделся от давних воспоминаний и, чтоб перевести разговор, поинтересовался:
-- Вы-то, как? Все у господ Строгановых служите?
-- А куды нам податься? Кто где нас ждет. Служим... Пушкарями нас определили. Живем на всем готовом, коровенку одну на двоих держим. Ничего...
-- Часто стрелять приходится?
-- Да нет... Два года басурманы нас не трогали А то пару раз по ним пальнешь -- и разбегутся. Деревеньки ближние грабят, а городок взять силенок у них маловато.
-- Коль сами справляетесь, то чего нас Строгановы призвали? -- задал вопрос Ермак, который его интересовал более всего.
-- Кучум-царь обещался спалить нас. Болтают, что большую силу собрал. Не по нутру ему, что мы на его землях сидим.
-- Вогульцы, те вообще, смех, -- вновь обнажил желтые зубы Насон, -говорят, что нельзя землю ковырять, соль из нее брать.
-- Это почему?
-- Духов земных тревожим. Разгневаться могут. Нельзя и все... Столь годков жили не тужили, а тут на тебе!
Повспоминав старое, разошлись, и Ермак долго глядел вслед им, важно вышагивающим по бревенчатой мостовой городка, раскланивающимся с редкими прохожими. Сам он выехал в другие городки посмотреть, как разместили казаков, как те несут службу. С ним ехали Гришка Ясырь и Гаврила Ильин, которых оставил при себе в городке в качестве помощников. К тому же Ясырь знал грамоту и составлял списки казаков, писал договор со Строгановыми.
Ехали по каменистой тропе неспешно. Кони, взятые ими у Строгановых, раньше использовались для перевозки соли и иных грузов. Под седлом шли плохо, крутя головами, вздрагивали от лесных шорохов.
-- Да, атаман, то не наши дончаки, -- со злостью хлестнул своего мерина Гришка Ясырь, -- далеко на них не ускачешь. Случись стычка какая -- пиши пропало.
Ермак не ответил, подумав, что кони и впрямь заморенные и, чтоб перевести их с шага на рысь, требовалось несколько раз чувствительно огреть плеткой, но и то, пробежав чуть, они опять сбивались на шаг, а то и вовсе начинали пятиться, жалобно ржать, словно пытались объяснить, насколько непосильна для них ноша.
С грехом пополам переправились через две горные речки, взобрались на гору и скоро должны уже были подъехать к первой крепости, как вдруг Ермак поднял руку, натянул поводья и указал спутникам на боковую тропинку, ведущую в заросшую молодыми деревцами лощину.
-- Что там? Зверь какой? -- одними губами прошептал Гришка Ясырь.
-- Тихо! -- Ермак спрыгнул с коня и вынул пищаль. Ильин последовал за ним, а Ясырь бестолково крутил головой, не понимая причины их беспокойства. -- Слазь! -- махнул ему Ермак.
Теперь они явственно слышали доносившиеся снизу голоса и стук конских копыт. Ильин несколько раз чиркнул кремнем, пытаясь выбить огонь и поджечь фитиль, но Ермак накрыл кресало широкой ладонью, показал, мол, нельзя, услышат. А голоса раздавались все ближе и вот прямо на них выехал всадник в лисьей шапке и сером драном тулупе. Узкие глаза его от неожиданности начали расширяться, рот широко раскрылся -- и он уже готов был крикнуть, предупредить остальных, едущих следом. Но Ермак ловко накинул ему на шею петлю волосяного аркана и с силой рванул на себя. Тот успел ухватиться за седло, но напуганная лошадь прыгнула в сторону и, сбросив с себя всадника, ходко кинулась обратно вниз. Сам же наездник, ударившись при падении головой, лежал, не подавая признаков жизни.
-- Теперь давай, высекай огонь. Сейчас они повалят, -- приказал Ермак и подставил свой трут под огниво Ильина.
-- А с этим, что делать? -- испуганно спросил Гришка Ясырь.
-- Пусть лежит, может очухается. Никуда он от нас не денется.
Верно, остальные поднимающиеся по тропе всадники почуяли недоброе, увидев несущуюся на них лошадь без хозяина. Они громко стали выкрикивать имя пропавшего соплеменника, повторяя его на разные лады.
-- Кто это? Вогульцы? Татары? -- спросил Ильин, раздувший уже свой фитиль и показывая Гришке, чтоб взял огня у него.
-- Похоже, вогульцы. Человек с десяток будет, -- ответил Ермак, выцеливая просвет меж деревцами. -- Первого я беру, потом ты, Гаврила, а Гришка следующего.
Меж тем вогульцы поодиночке продолжали карабкаться наверх. Первым показался широколицый на
