низенькой мохнатой лошаденке всадник, с удивлением воззрившийся на упавшего. Верно, он не сразу заметил наброшенный на голову того аркан, потому что решил спуститься и занес было ногу, как прогремел выстрел Ильина из пищали. Широколицего сбросило с лошади и он, цепляя тонкие ветки, с шумом завалился меж белыми стволами березок. Ермак выстрелил по высунувшейся голове следующего всадника, не успев даже толком рассмотреть его. Снизу громко заголосили, и Гришка Ясырь наугад стрельнул в ту сторону, посмотрел на атамана.
А тот не спеша подошел к заарканенному вогульцу и, одной рукой схватив за тулуп, поставил на ноги. Узкие щелки глаз пленного открылись и тот что-то несвязно залепетал.
-- Что бормочет? -- спросил Ильин.
-- Больно говорит, -- рассмеялся Ермак. -- Не ожидал, что камни такие твердые.
-- Много их там? -- махнул Ильин в сторону вопивших внизу вогульцев.
Ермак стал расспрашивать пленного на его родном языке и тот с готовностью отвечал, преданно глядя атаману в глаза.
-- Говорит, несколько сотен с их князем Бек-Белеем идут, а следом сын Кучума, царевич Алей, войско ведет. Сколько там их, он не знает, -- перевел Ермак. -- Их в разведку отправили, высмотреть, где сколько народу в городках находится.
-- Чего с ним делать станем?
-- Чик ножиком по горлу, и все тут, -- высказался Ясырь.
-- Зачем? -- урезонил его Ермак. -- Отвезем воеводе -- и пусть тот решает. Вишь, как дрожит, бедолага, не хочет умирать...
-- Ты атаман, тебе видней, -- Ясырь шмыгнул носом, повернулся и пошел к своему мерину, когда в воздухе тонко пропела стрела и на излете ткнулась ему в руку. -- Ай, -- вскрикнул, отскочив в сторону, заголил рукав. Но на руке была лишь неглубокая царапина и он лизнул ее, закрутил головой, отыскивая листок подорожника.
Но вслед за первой посыпались и другие стрелы, густо падая вокруг казаков. Пленный заголосил и попытался вырваться из рук атамана. Тот с размаху саданул его своим кулачищем в живот. Вогулец, вытаращив глаза, схватившись за живот, переломился пополам, ловя воздух раскрытым ртом.
Ермак же, не обращая внимания на сыплющиеся вокруг стрелы, связал ему руки, вскинул на плечо и легко закинул на лошадь, взял ее под уздцы.
-- Уходим быстро отсюда. А то остальные подойдут, и тогда застрянем надолго.
Вогульцы не решились сразу кинуться за ними в погоню, и вскоре казаки беспрепятственно добрались до крепости, заколотили прикладами в ворота. В этой крепости стояла сотня Матвея Мещеряка, и он первым встретил у ворот атамана, подмигнул Гришке и Гавриле, оглядел пленного.
-- Везет же тебе, атаман, -- пошутил он. -- То как у двух рыбаков: у одного клюет, а у второго шиш с маслом булькает. Ты не успел выехать, как басурманина заарканил. Мы же их еще и в глаза не видели...
-- Ничего... Скоро наглядитесь, насмотритесь. Следом несколько сотен валит, а там еще и царевич Алей на подходе. Как вы тут разместились?
-- Да слава Богу. Тесно, но зато под крышей. -- Мещеряк опять подмигнул васильковыми глазами. -- И девки на нас уже поглядывают. Еще чуть -- и совсем приживемся.
-- Ну, ну... Воевода-то где?
-- Да нет его. Сами еще не видели. Поджидаем, глядишь, подъедет.
-- Подъедет, коль вогульцы не перехватят. Ты вот что, Матвей, вели пушкарям пушечки почистить, порох в бочках поближе к стенам подтащить. Пищали пусть все проверят. Не сегодня-завтра полезут вогульцы. Готовь казаков.
-- Ну, я пошел, -- Мещеряк легко повернулся и, широко размахивая руками, поспешил к длинному без окон срубленному дому, где, верно, дневали казаки его сотни.
* * *
Ночь прошла спокойно. Воевода так и не появился. Ермак сам несколько раз взбирался на караульную вышку и вглядывался в ночную темень, пытаясь различить огонек костра или услышать посторонние звуки, выдающие людское присутствие. Но тайга надежно скрывала мощными стволами елей и сосен ближайшие окрестности, не выдавая укрывшихся в ее глубине вогульцев. А может, они, не желая быть раньше времени обнаруженными, жгли костры где-нибудь в ложбинке, не разводя большого огня.
Уже под утро, когда все вокруг посерело, обозначились вершины гор, полуразмытые в мягком стелющемся по низинкам тумане, Ермак не увидел, но явственно ощутил присутствие неподалеку от вышки людей. И хотя не дрогнула ни единая веточка, никакой посторонний звук не донесся до него, но он безошибочно угадал, что кто-то наблюдает за ним из гущи леса. И хотя был он в панцире и надвинутом на брови шлеме, но предательский холодок пробежал по телу, и он сделал шаг назад. Дежуривший на вышке казак Афанасий Темников сладко зевнул:
-- Чего, атаман, не спится тебе? Да тихо все, иди отдохни малость.
Стрела с длинным зазубренным наконечником в тот же момент пролетела рядом с ними и впилась в помост.
-- Вот тебе и тихо, -- Ермак осторожно выдернул ее, осмотрел. Такие стрелы он видел когда-то у северных воинов, что приезжали в Кашлык на состязания. Попав в тело, она прочно застревала там и выдернуть ее можно было, лишь вспоров рану, или вместе с изрядным куском мяса.
-- Может, в набат ударить? -- испуганно захлопал глазами Афанасий.
-- Подожди, успеешь еще... -- Ермак встал за подпорный столб и внимательно вглядывался в чащу, пытаясь определить, откуда была пущена стрела. Но опять не смог отыскать, где же находится невидимый стрелок, и, постояв так, начал спускаться по лестнице, предупредив стражника. -- Как кого увидишь, сразу звони. И пищаль наготове держи. Встань подальше от края, укройся.
-- Понял, -- казак спрятался за столб и взял пищаль на изготовку, дунул несколько раз на тлеющий фитиль, сбил пальцами пепел Ермак первым делом разыскал Матвея Мещеряка и велел ему срочно поднимать казаков, вставать к бойницам, готовить пушки, таскать воду к стенам.
-- Про воду мы и не подумали, -- почесал в затылке еще не пришедший в себя после сна есаул, -- где ее и берут, не знаю. А коль с речки за крепостью... Тогда как?
-- Узнай все и поднимай казаков.
Тут как раз ударил набат с вышки, где остался стоять Афанасий Темников Из изб выскакивали полусонные казаки и, не дожидаясь команды, бежали к стенам с оружием в руках. Вслед за набатом ударил выстрел все с той же вышки, Ермак кинулся туда, торопливо взобрался по жалобно поскрипывающим ступеням и увидел, что на стену лезут с разных сторон сотни две вогульцев, державшие в руках кто сабли, кто короткие копья Афанасий перезаряжал пищаль и подрагивающими руками пытался закатить в ствол пулю, которая оказалась чуть большего размера и не проходила в дуло.
-- Дай сюда! Ермак выхватил пищаль, приладил пулю посередине и, ударив ручкой кинжала, загнал ее. -- На, загоняй до конца.
По лестнице уже взбирались, держа впереди себя пищали, трое казаков.
-- Мать моя! -- выкрикнул первый, увидев карабкающихся на стены вогульцев. -- Сколько их! Как тараканы лезут...
-- Пищаль заряжена?! -- перебил его Ермак.
Нет еще... Да я сейчас, атаман, -- засуетился тот.
Несколько стрел воткнулись в низ крепежных столбов со стороны лесной опушки. По ним медленно полз неяркий пока желтый огонек и стрелы потрескивали, чуть выгибаясь под язычками пламени. Сейчас он доберется до смолистых столбов и тогда...
-- Воды! -- закричал Ермак, повернувшись к ближнему казаку. -- Давай сюда пищаль и быстро тащи воду, а то сгорим тут к чертовой бабушке!
-- Сейчас, атаман, -- казак прислонил к ограждению вышки пищаль и быстро застучал сапогами по ступеням лестницы.
-- Пушкари где?! Где пушкари?! -- в ярости стукнул кулаком по бревнам перекрытия Ермак. -- Почему не стреляют?
Он видел, как по двору с обнаженной саблей промчался Матвей Мещеряк, как побежали к стенам бабы с коромыслами на плечах, слышал непрерывно бухающие пищальные выстрелы, но пушки молчали. А
