Россией. Фактически между немецким и русским пониманием 'панславизма' была глубокая пропасть: для немцев 'панславизм' был формой политики имперской экспансии, для русских же – формой идеологии. Русское самодержавие, отрицая обвинения в 'имперской экспансии', было враждебно 'панславизму' в немецком варианте9, но положительно относилось к отечественной идеологии. Достаточно напомнить, что стабильное существование периодических изданий консервативного направления с ярко выраженной славянофильской окраской, преимущественно газет – 'Весть', 'Русский мир', 'Гражданин', не говоря уже о 'Московских ведомостях', фиксируется с 1863 г.10. А личная поддержка Александром II редактора газет 'День', 'Москва', 'Москвич' и 'Русь' И.С. Аксакова, в течение двадцати лет (60-80-е годы), постоянно пропагандировавшего идею объединенного славянства, позволяет считать, что 'панславизм' в его русском варианте был созвучен официозу.
Министр внутренних дел П.А. Валуев в своей записке, поданой 22 сентября 1861 г. на имя императора Александра II, как опытный провокатор, предлагал перестройку русской прессы: 'Всемирные летописи свидетельствуют, что в развитии государств настает время, когда для подавления идей, подрывающих общественный порядок, недостаточно одного употребления правительственной власти… Необходимо содействие той части общества, которая одушевлена или может быть одушевлена идеями противоположными. Противопоставляя одну сторону другой, правительство может с большею безопасностью господствовать над обеими, и, охраняя общественный порядок, удерживать за собою надлежащий простор для собственно ему принадлежащей власти'11. Поэтому нет ничего удивительного в том, что 'панславизм' нашел легализацию в правой прессе ('Наше время', 'Гражданин', 'Голос', 'День' и т.д.). Предлагая при 'нынешнем настроении умов' поощрять учреждение журнала, 'коего консервативные тенденции простирались… далее консервативных видов самого правительства', П.А. Валуев был озабочен прежде всего революционной пропагандой демократической печати12. В этой ситуации оформление русского варианта 'панславизма' стало насущной задачей славянофилов. Поэтому идеологический механизм трансформаций идей 'панславизма' объясняет многое.
Сама идея государственной исключительности была свойственна империям – 'срединной' (Германии) и 'восточной' (России). Но если в Германии религиозное противостояние католиков и протестантов было 'взвешен 99 ным и политическое объединение строилось на внутринациональной общности немецких княжеств, то в России католико-униатское население Польши и части Украины было нацменьшинством (о мусульманах Средней Азии и Кавказа говорить не приходится – их колониальная зависимость от метрополии очевидна). Поэтому идея национальной общности славян внутри Российской империи сталкивалась с проблемой вероисповедания католиков и православных, в то время как ряд славянских народов находился за пределами империи, входя в состав других государств. 'Двойной узел' (религиозный и государственный) и определил характер панславизма – 'славянская исключительность' в 'имперской' концепции должна была базироваться на политической экспансии, с одной стороны, и на религиозном принципе 'избранности' – с другой.
В конце 1868 г. Н.Я. Данилевский привез в Петербург готовую рукопись книги 'Россия и Европа', которая в течение 1869 г, была опубликована по главам в журнале 'Заря' (редактор В.В. Кашпирев). Один из первых рецензентов книги, Н. Страхов, писал: 'Россию и Европу', конечно, следует отнести к той школе нашей литературы, которая называется славянофильскою, ибо эта книга основана на мысли о духовной самобытности славянского мира. Притом, книга так глубоко и полно обнимает этот вопрос, что ее можно назвать целым катехизисом или кодексом славянофильства… 'Россия и Европа' есть книга, по которой можно изучать славянофильство всякому, кто его желает изучать. С появлением этой книги уже нельзя говорить, что мысли о своеобразии славянского племени, о Европе, как о мире нам чуждом, о задачах и будущности России и т.д., что эти мысли существуют в виде журнальных толков, намеков, мечтаний, фраз, аллегорий; нет, славянофильство теперь существует в форме строгой, ясной, определенной, в такой точной и связной форме, в какой едва ли существует у нас какое-нибудь другое учение'13.
Отвергнув 'единую нить в развитии человечества', Н.Я. Данилевский пришел к выводу о существовании в истории частных цивилизаций: 'Отыскание и перечисление этих типов не представляет никакого затруднения… Эти культурно-исторические типы или самобытные цивилизации, расположенные в хронологическом порядке, суть: 1) египетский, 2) китайский, 3) ассирийско-вавилоно-финикийский, халдейский, или древнесемитический, 4) индийский, 5) иранский, 6) еврейский, 7) греческий, 8) римский, 9) новосемитический, или аравийский и 10) германо-римский, или европейский' (91). Затем, указав на то, что культурно-исторические типы 'соответствуют великим лингвистико-этнографическим семействам или племенам человеческого рода', Данилевский провозглашает: 'Славянское племя составляет седьмое из… Арийских семейств народов. Наиболее значительная часть Славян (не менее, если не более, двух третей) составляет политически независимое целое – великое Русское царство… Славянство есть термин одного порядка с Эллинизмом, Латинством, Ев 100 ропеизмом' (130). Что же касается 'еврейского типа', то, ни единого разу не упомянув о роли евреев в развитии какой-либо цивилизации, в том числе и европейской (германо-романской), а тем более в политической картине современного противостояния России и Европы, Данилевский безапелляционно констатирует: 'Религия выделилась как нечто особенное вместе высшее только в цивилизации Еврейской… Только религиозная деятельность Еврейского народа осталась заветом его потомству… Евреями не произведено ничего заслуживающего внимания их современников и потомства… Но зато религиозная сторона их жизни и деятельности была возвышенна и столь совершенна, что народ этот по справедливости называется богоизбранным, так как среди него выработалось то миросозерцание, которое подчинило себе самые высокие, развитые цивилизации и которому суждено было сделаться религиею всех народов, единою, вечною, непреходящею ее формою… Следовательно, еврейский культурно-исторический тип можем мы назвать не только преимущественно, но даже исключительно религиозным' (518).
'Катехизис славянофильства', созданный Н.Я. Данилевским в середине 60-х годов, был нацелен на 'пангерманизм' (см. с. 210-234,248-269, 288-328, 341-368, 374-385 и т.д.) как на силу и цивилизацию агрессивно антиславянскую, и доказывал, что 'бессмертная' роль России, стремящейся быть современным Царьградом (даже столица ее, в случае победы идеи 'панславизма', должна была быть перенесена на Босфор) в ее противостоянии всей Европе – есть прежде всего естественное и обусловленное историей государственное право одного из возникших в современное время культурно-исторических типов (славянской федерации народов) (486).
Отсутствие у Н.Я. Данилевского оценки истории, культуры и места в современном мире еврейского народа, по сути дела, является не чем иным, как признанием за евреями только 'прошлых' – религиозных – заслуг, давших миру 'единую веру в единого Бога' (486). С другой стороны, существование еврейского 'религиозного типа' рядом с другими культурно-историческими типами (германо-романским, славянским и т.д.) – имманентно: в борьбе 'пангерманизма' и 'панславизма' нет места для участия других! Вот почему 'новая теория всеобщей истории'14, опиравшаяся во многом на политическую картину мира 60-х годов с ее реальным геополитическим противостоянием Германской и Российской империй, была индифферентна по отношению к еврейскому народу и еврейскому вопросу в России. Замечательно, что в этом 'кодексе славянофильства' не нашлось места 'жидо-масонскому заговору'.
Концептуально – в условиях противостояния 'панславизма' модернизированному культурно- историческому 'германо-романскому' типу с его девизом 'Дранг нах Остен' – автору 'России и Европы' ни евреи, ни масоны были не нужны. Более того, приписывание любому 'привилегированному' политическому, идеологическому или религиозному движению исторической роли 'всемирной закваски', по мнению Н.Я. Данилевского, было бессмысленным и антинаучным, ибо главный вывод его книги 'столь же самостоятелен и столь же поразителен своею простотою и трезвостью, как и вся эта теория. Славяне не предназначены обновить весь мир, найти для всего человечества решение исторической задачи; они суть только особый культурно-исторический тип, рядом с которым может иметь место существование и развитие других типов'15.
При постепенном изменении политической ситуации (австро-германская война 1868 г, франко- германская война 1870-1871 гг., русско-турецкая война 1877-1878 гг., убийство Александра II, сближение России с Германией в 70-х годах) общий тезис Данилевского о культурно-исторических типах 'пангерманизма' и 'панславизма' сделался частным случаем противостояния России Европе.
'Восточный вопрос' был поставлен Россией, а не Европой, поскольку, несмотря на то, что никогда европейские государства не консолидировались для захвата России, 'бороться с соединенной Европой может
