и стремящийся к одной и той же заветной цели… В том порукою нам великие имена насси… создавших и скрепивших всемирный союз еврейского братства… кагал кагалов, – словом, 'Alliance Israelite Universelle' (46-47); 5) 'Оно так и есть… все… сознательно или бессознательно, служат одной и той же великой цели и задаче еврейства… действуют разлагающим образом на этот ненавистный христианский мир… Борьба с ним возможна, а потому обязательна… Не железом, а золотом, не мечом, а карманом' (47-48).
Нетрудно заметить, что столь грандиозные и космические цели, декларированные фанатиком, определяют 'право' евреев считать себя 'избранными', и, следовательно, для них все средства хороши, лишь бы осуществлялась конечная цель: поэтому еврею разрешено все – добиваться 'наших гражданских прав', но 'пользоваться этими правами обязаны не иначе, как стараясь всяческими путями сохранять свою индивидуальность', мы 'можем поступиться… нашими внешними особенностями, даже… принять по наружности другую религию' (47).
'Начертав' столь величественную и сатанинскую программу действий 'врагов Христовых', Крестовский в главах трилогии, посвященных публицистическому обзору исторических событий, нигде не отступил от 'поиска' еврейской причастности к ним и еврейской ответственности за них. Однако последовательно предъявляемое им обвинение евреям в преступлениях против России и русского народа так или иначе обернулось странной и мистической стороной: крах внешней политики России оказался торжеством Европы; вместе с тем крах внутренней политики был определен собственно русскими экономико-социальными условиями. Более того, 'доля' евреев в этой 'тьме египетской' была сбалансирована, по свидетельству Ельца, колебаниями Крестовского – 'в какой мере дать силу торжеству кагала', поскольку его героиня 'не нашла ничего, чего так жадно ждала и искала в христианской среде'87. Вот почему, несмотря на тенденциозность автора ('зловредность' иудейского племени), ясная для него неспособность русского народа самому разрешить свои политико-социальные проблемы, по всей вероятности, во многом явилась причиной того, что трилогия осталась незаконченной.
Вместе с тем Крестовский, столь красочно и велеречиво представивший 'всемирный еврейский заговор против России', фактически 'позаимствовал' у жидов идею 'избранности' для своего Отечества: его народ и Российская империя предстали противостоящими всему миру и всем другим народам. В этом парадоксе антисемита, устрашенного фанатизмом и глобальностью мышления рабби Ионафана и примерившего на 'третий Рим' одежду Богоизбранности и, естественно, Богопредназначенности, – сказались не только 'патриотическая' и 'охранительная' идеи о мессианской роли России, но и вполне ординарный и националистически окрашенный комплекс неполноценности: «Среди этих 'ходебщиков' и устроителей 'фиктивных браков' так и кидаются в глаза армянские, грузинские и еврейские фамилии разных Кардашовых, Чекоидзе, Кикодзе, Гамкрелидзе, Джабадари, князя Цицианова, княгини Тумановой, Геси Гельфман, m-lle Фигнер, Млодецкого и проч.»88. Русский читатеталь, невольно прислушиваясь 'к его горячему и остере 128 гающему призыву 'Жид идет!'89, в то же время различал в авторской теме воинственный голос расиста: 'Общий, неудержимый крик восторга и целая буря 'ура!'… Вчера и сегодня она воочию увидела и впервые поняла, что такое русский царь и русский народ, что это за сила и какие великие нравственные узы связывают их воедино. Как еврейке ей до сих пор это было чуждо и непонятно; как христианка она сердцем своим разумела эту силу и связь в настоящую минуту'90.
По всей вероятности, Крестовский даже и не осознавал прямой аналогии между придуманным им 'заговором' еврейства и реально высказанной им 'миссией' русского народа, для которого все остальные народы и нации – 'полячки', 'жидки', румынские 'фигуры' с их румынским 'маленьким Парижем' ('ибо румыны называют свою грязноватую полуцыганскую-полужидовскую столицу не иначе, как маленький Париж'), типичные 'гороховые англичане', 'хитрые греки', бешеные 'Сулеймановы полчища', в 'виду мерцавшего вдали множеством огоньков Царырада… где почти тысячу лет назад находился стан русских дружин Олега', 'несчастные сипайцы', сербы, считавшие, что 'можно положить предел безграничному русскому произволу', 'болгарские политиканы', у которых еще 'не зажили спины от вчерашних турецких канчуков', не считая извечного 'немецкого врага' и 'неблагодарного союзника' француза, короче, 'все эти разношерстные представители Европы'91, в лучшем случае – только предмет 'заботы', а в худшем – завтрашние соперники и враги.
Стоит ли удивляться тому, что эти бедолаги, подпав под 'еврейскую зависимость', все до единого не желают понять того, что только Россия способна стоять во главе и только России принадлежит право судить, карать и благословлять государства и народы?! А вместо этого в Берлине 'почему-то' должен был 'собраться европейский ареопаг, с Россиею в роли подсудимой…'.
«Берлинский конгресс действительно казался… 'открытым заговором против русского народа'… Зато Берлин добился своей цели… Франция от нее отвернулась… славяне ускользнули из-под русского влияния… Австро-Венгрия получила подачку… Англия прикарманила Кипр, ограничила Россию в Малой Азии…»92.
С одной стороны, 'Всемирный еврейский союз', возникший во всех европейских странах, а с другой – все страны Европы проявляют, по Крестовскому, удивительное единодушие по поводу России: она оказывается сперва втянутой в войну, а затем лишается плодов победы.
Так определяется автором единый фронт Европы и 'Всемирного еврейского союза' против одинокого 'воителя' за честь и славу славянства.
Россия, так же как и евреи в его концепции, вступает в борьбу со всем миром. Вражда 'пришельцев' с 'туземцами' во всех странах (еврейский заговор) оказывается оборотной стороной вражды России с Европой. Подобный парадокс в развитии антисемитских идей, подготовивший появление 'Протоколов Сионских мудрецов', оказался чрезвычайно удобен.
Отныне каждый националист (русский, немецкий, французский, итальянский и т.д.) мог им воспользоваться: достаточно было указать на 'всемирный еврейский заговор', чтобы тут же объяснить причины конфронтации одного государства со всеми остальными.
Примечания
1 Самарин Ю.Ф. Иезуиты и их отношение к России. М., 1868. С. 461.
2 См.: Бицын Н. Заметка на статью Санкт-Петербургских Ведомостей о польском катехизисе //Русский архив. 1873. Ms 1. С. 200-203. ('Пресловутый Польский катехизис, этот 'katechizm rycerski', несомненно существует… Его литографических оттисков на польском языке не отрицают сами поляки… Так как… весьма вероятно, что литографических брошюрок этого 'katechizm rycerski!' в настоящую минуту сыщется немного. Но… в тех же местностях была распространена еще другая брошюра, также на польском языке, но уже не литографированная, а печатная, и… изданная в Париже. Эта другая, печатная польская брошюра составляет почти от слова до слова ответ на статьи того 'катехизиса рыцарского'… Кто бы ни был ее автором, но уж эта польская брошюра существует на глазах целой Европы, хоть и не пользуется европейской известностью. Она озаглавлена: 'Katechizm nierycerski'). Примечательна 'логика' доказательства оппонента: главное, что есть другая 'печатная' брошюра, которая, являясь 'ответом' на статьи – литографической – первой, тем самым и подтверждает ее существование.
3 Цит. по: Самарин Ю.Ф. Указ. соч. С. 462.
4 Там же. С. 462-469.
5 См.: Голицын Н.Н. О необходимости и возможности еврейской реформы в России // Гражданин. № 32 -34. С. 597-598. Например, определение Н.Н. Голицына сущности 'еврейского зла': 'Считаю… что еврейское зло в России главным образом затрагивает три важные области нравственного мира… Вообще весьма странно существование этого патентованного антихристанского учения в среде православно-христианского общества… Тут весьма близко сходятся убеждения, стремления и симпатии евреев… и тех членов христианской общины, которые отшатнулись от Евангелия (ср. с Мнением о католицизме поляков и вредности иезуитов. – С.Д.). Если прибавить к этому – глубокое изощрение мышления вследствие талмудического (замените: шляхетского. – С Д.) воспитания, вредную ежедневную деятельность в области подлогов, обманов и всей практики жизни (ср.: 'обирай русскую казну'. – С Д.), вопиющие правила
