– И это не пойдет, Соунз, старичок! И вы знаете, и я знаю, и оба мы знаем, что другие знают, что эта картинка – мой пропуск обратно. Боже, какой дивный кокос! – Тони потягивал коктейль из только что доставленного ореха, пока Соунз предавался безмолвным раздумьям.
– Ладно. Другого выхода не вижу. Встретимся в Куаутле, то бишь в Морелос к югу от Мехико. Поблизости есть курорт Кокойок. Мы в casita семь.
– Ни разу не слыхал о таком курорте.
– Он недалеко от Квернаваки.
– Что ж, о ней я слыхал, так что найду как-нибудь. Если повезет, буду там завтра же. В четверг, но только после сумерек. А Д'Изрения сказал, что мы должны вернуть картину в пятницу вечером, или вся сделка расстроится. А еще сказал, что выйдет со мной на связь в отеле в Мехико, куда я теперь не попаду из-за полиции. Так как же его найти?
– Это не проблема, фактически говоря, он уже связался с нами, весьма огорчившись тем, что картина у вас. Мы гарантировали, что она в пятницу будет доставлена в Куаутлу.
– Очень мило с вашей стороны, если учесть, что вы не имеете понятия о ее местонахождении. На доставку ее в Вашингтон для проверки подлинности и обратно остается совсем мало времени.
– Это мы тоже учли. Мы кооптировали специалиста из отдела живописи нью-йоркского музея Метрополитен. Я позабочусь, чтобы специалист встретил нас в Кокойоке. Все это, конечно, зависит от того, прибудете ли вы туда с картиной. Вам удастся?
– Не волнуйтесь, дело в шляпе. Но мне понадобится ваша помощь.
– Какая?
– Одолжите мне свои шорты и спортивную рубашку. Да не забудьте положить в карман рубашки хотя бы тысячу песо.
– Что вы собираетесь делать?
– Выпить еще кокосик, пока вы будете ходить, и держать свои планы при себе. Как вы сами сказали, секретность в этой операции соблюдают дерьмовенько.
Соунз поколебался, но, видимо, уяснил, что выбора нет. И ушел, не проронив ни слова, – Тони пришлось самому подозвать официанта и заказать еще порцию, – зато вернулся очень скоро, неся одежду, завернутую в полотенце.
– Деньги там? – уточнил Тони, в последнее время тоже заработавший привычку подозревать всех и вся.
– Тысяча, как вы и сказали.
– Ладно. Я поплыву на улицу, а вы за мной. Оставьте вещи у бассейна и ступайте. Увидимся в Кокойоке.
– Что вы собираетесь делать?
– Это мой секрет.
Тони с улыбкой прижал указательный палец к губам, сдержав отрыжку. Это и вправду его секрет, видит Бог, никто и не узнает.
Глава 8
Неся под мышкой завернутые в полотенце вещи, Тони двинулся вдоль берега моря. Вода прохладнее, чем в бассейне, очень приятно. Полицейские осадили аэропорт, автовокзал, «Хилтон», все на свете. Ха! А задержать его не смогли. Думали, что смогут, но не смогли. Тони двинулся вперед по колено в воде, дружелюбно помахав рукой охраннику отеля, стоявшему в конце пляжа, где изящный волнолом и отнюдь не изящная колючая проволока отделяли счастливую туристскую обитель от плебейского пляжа. Тот дружески помахал в ответ, потому что обязан предотвращать несанкционированное вторжение, и не его дело, если гость отеля намерен удалиться подобным образом. Небось из-за любви или отсутствия таковой эти гринго совсем не похожи на мексиканских жен; есть множество поводов, чтобы украдкой ускользнуть навстречу пьянящим радостям чудесного города.
Зайдя по пояс, Тони обогнул барьер, держа сверток над головой, чтобы не намок. На пляже парочки наслаждались прохладой вечера, и Тони шагал дальше, пока не нашел укромное местечко под прикрытием щита, возглашавшего о достоинствах пива Carta Blanca.[17] Тут он стащил с себя и выбросил мокрые трусы, натянув взамен чуточку мешковатые и не в меру красочные шорты. Рубашка оказалась им в тон – буйные цветочные джунгли, к счастью, во тьме почерневшие. Зато в кармане похрустывала пачка банкнот. Чудесно! Итак, метаморфозы начались. Выйдя на проспект, Тони затерялся в толпе прохожих, одетых в такие же и даже более экзотические наряды, и двинулся в сторону центра города.
Первым делом он приобрел пару сандалий у придорожного торговца. В пачке были только банкноты по сотне песо, и купчишка ворчал, что купюра слишком крупная, пока Тони не предложил удалиться без покупки, после чего торговец тут же сумел разменять деньги в магазине. Напоследок Тони выяснил, как дойти до рынка, где намеревался исчезнуть окончательно.
Асфальт еще источал дневной жар, только усугубляя жажду, иссушившую Тони горло и оседавшую мучнистым налетом на зубах. В попытке избавиться от этих симптомов, он задержался в забегаловке под открытым небом ради бутылки холодного пива. Оно очень помогло, но лишь на время. Старший шпион – как там его звали, Тимберио, что ли? – говорил, что после снотворного будет мучить жажда, и был, несомненно, прав. Подкрепившись на время, Тони покинул центральную улицу, нырнув в тесный переулок, ведущий к ярким огням и суете рынка.
Mercado central. Центральный рынок. Подобный есть в каждом мексиканском местечке, достаточно большом, чтобы претендовать на звание города. Каждый чем-то отличается от других, но в общем и целом все рынки похожи друг на друга. Открыты семь дней в неделю, хотя в определенные дни наплыв возрастает. Лотки, киоски, прилавки, навесы, закоулки, торговцы, побирушки, шум, музыка, уличные оркестрики – mariachi, нищие, что-нибудь для каждого, все на продажу. Фруктовые ряды, прилавки, сгибающиеся под тропически яркими грудами – желтые, зеленые и красные бананы, желто-оранжевые манго, лиловые плоды кактусов. Знахарь, разложивший сушеные ароматные травы, каждая аккуратно снабжена этикеткой, описывающей ее лечебные достоинства; вот этот порошок грубого помола от подагры и ревматизма; этот чудесный цветок от рака, а тот от хворей печени. Повсюду царит атмосфера суматохи и громадного оживления, мясные ряды источают запах парной говядины, свежезабитые туши разделывают и подвешивают на крюках, под ногами шныряют тощие псы с выпирающими ребрами, подхватывая ошметки мяса и уклоняясь от сердитых пинков. Чуть подальше, ради близости снабжения, закусочные и ресторанчики аль-фреско, шипящее на углях мясо, поджаривающееся на глазах у посетителей, громадные котлы с фасолью, горячие похрустывающие тортильи, посетители стоят и сидят на табуретах спинами к оживленной толпе.
Все на продажу: ножи, мачете, матрасы, мотыги, упряжь, кнуты, лифчики, велосипеды, все есть, все можно купить. А среди крупных лавочников одинокие торговцы – мужчина, сидящий на корточках с горсткой лаймов в протянутой ладони, женщина с деревянным лоточком, где разложены сигареты из одной- единственной пачки ради продажи поштучно, а рядом с ней – продавец, укладывающий в крохотные бумажные фунтики живые древесные личинки, так ценимые в качестве ингредиента соусов.
Тони ринулся в оживленную сутолоку, отираясь плечами и наступая на ноги другим и даже не пытаясь избежать подобной же участи. Первым делом торговец шляпами с бесчисленными ярусами темных сомбреро, проигрывающих на широких, загнутых кверху полях нескончаемый сюжет. Покупка – незатейливое белое соломенное сомбреро, и дальше в путь. Пиво, чтобы промочить горло. Белые штаны, белая блуза – повседневная одежда батрака или фермера. Вещи аккуратно завернуты в газету, мачете для большей достоверности, затем все вещи спрятаны в соломенный морраль – корзину, которую можно носить в руке или через плечо. Подмигнув непонятно кому, Тони запетлял среди рядов, чтобы убедиться в отсутствии слежки, в сторону бетонного бункера общественного туалета. Здесь, в кабинке с металлическими стенами, преображение завершилось. Вошедший в заведение турист-янки бесследно исчез, его вещи, завернутые в газету, отправились в морраль, и на улицу вышел человек из народа, какими мексиканская толпа кишмя кишит. Тони стал невидимкой.
Не помешало бы чуток отпраздновать это событие, и Тони повлекли к себе хлопающие двери кантины под названием «La Cucaracha». Лицо у него достаточно смуглое, волосы достаточно черные, испанский достаточно хорош для подобной маскировки. Полицейские его даже не увидят, не разглядят шпиона-гринго в
