что-то твердое или это что-то твердое упало на него сверху.
Он потерял сознание…
Окно в процедурном кабинете, оборудованном под больничную палату, лопнуло. Эдика, стоящего у окна, с ног до головы осыпало осколками.
Он резво отпрыгнул от окна и возмущенно воскликнул:
- Ни хрена себе! Что это еще за маневры?
Правая сторона его лица была в крови, посекло осколками.
- Это не маневры, - качнул забинтованной головой Сидоров.
- А что ж это за хрень?
- Это Альфред с Окрошкой Пархома взорвали…
Константин Леонтьевич открыл глаза и прямо перед собой увидел бледное лицо Пархома. Щека у него была грязной, а дубленка на плече дымилась.
- Живой? - хрипло спросил Пархом, похлопывая себя по плечу, пытался затушить тлеющую замшу.
Мараков скорее понял, чем услышал Пархома.
Пархом не стал помогать полковнику подняться с земли, шатаясь, пошел к тому месту, где раньше стоял стол и, подняв одно из опрокинутых пластиковых кресел, отряхнул сидение и уселся, закинув ногу на ногу.
Мараков приподнялся на локтях, сел, тряхнул головой и скривился от боли. Болела не только огромная шишка посредине черепа - давило виски, ныл затылок, шумело в ушах. Полковник огляделся. На месте дома возвышалась куча обломков, они горели. Горел и перевернутый джип. У джипа лежал труп одного из чеченцев и тоже горел. Огонь освещал все вокруг, его блики играли на лицах 'куртизанок'.
Казалось, что гипсовые дамы гримасничают и смеются. В дальнем конце сада стоял Шамиль со своими боевиками. Они о чем-то тихо разговаривали по-своему, поглядывая в сторону Пархома.
- А где…? - выдавил из себя Мрак, и свой собственный обычно громкий командный голос показался ему слабым, как у умирающего.
- Анна Ивановна? Тут она, за столом.
- За столом? - полковник посмотрел на лежащий кверху ножками стол.
На земле за ним действительно лежало что-то бесформенное.
- Рядом с Малютой, - хохотнул Пархом и взглянул через плечо на эту бесформенную кучу. - Верней, на нем. Как два голубка. Лежат, обнявшись.
- Цела?
Пархом снова посмотрел через плечо и ответил:
- Почти. Гы-гы-гы.
Мараков кряхтя, поднялся и подошел к перевернутому столу.
Янка лежала на прокуроре, голова ее была неестественно повернута в сторону. Более чем на девяносто градусов. И у нее не было одной ноги, где-то по колено. Мараков огляделся в поисках Янкиной ноги, но нигде ее не увидел.
Где же нога? Как же Янка без ноги теперь будет, подумал полковник и тут же пришел в себя.
Все! Теперь-то абсолютно точно, что своей недвижимости в Турции он лишился навсегда. И ему сразу стало легко, словно тяжелый камень свалился с души.
- Интересно, а прокурор-то жив? - спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Янка твоя - самоотверженная девушка, - серьезно сказал Пархом. -
Телом своим прокурора закрыла. Спит, небось, Малюта.
Мараков откинул безвольное тело Янки, похожее на одноногий изломанный и списанный манекен.
- Не-а, не спит, - сообщил он Пархому, заметив острый кусок керамической черепицы с крыши пархомовского особняка, застрявший у
Никиты Ивановича в горле. - Мертвый он. - Для верности Мараков проверил у Малюткина пульс.
- Да? - вяло, без интереса отреагировал Пархом. - Ну и хрен с ним.
Все равно я его менять собирался.
К ним подошел Шамиль. За его спиной стояли оставшиеся в живых чеченцы. Мараков насчитал восьмерых.
- Мы уходим, - коротко сказал Пархому начальник охраны.
- Как это уходите? Куда уходите? А как же контракт?
- Что контракт? Мы тебя, Пархом охранять нанимались, а умирать не подписывались. Умереть мы и у себя в горах можем.
- А ты не горячишься, Шамиль?
Шамиль промолчал, но было ясно, что он уже все решил и уговаривать его бесполезно.
- Ну и валите! - рассердился Пархом. - Только не рассчитывайте на бабки. Ничего вы у меня не получите. Контракт вы нарушили, значит, хрен вам, а не бабло!
- А вот это ты горячишься, - возразил Шамиль. - Звони колобку, пусть деньги готовит. Для всех. Для мертвых тоже.
Шамиль кивнул своим, и они пошли к воротам. Пархом посмотрел им вслед и плюнул на землю. Сказал зло, но тихо, так, чтобы его не услышали чеченцы.
- Твари, чернозадые! Вовремя я их с охраны банка снял. Как чуял…
Вот он, удобный случай, подумал полковник Мараков. Они с Пархом остались наедине. Найти зажигалку и… А можно и без зажигалки обойтись. Свернуть головенку, да и концы в воду. А зачем, подумал тут же, теперь-то зачем? Нет, полкан, надо деньги зарабатывать. Без
Пархома ты - никто. Генерал-майор без пяти минут? Ну и что?
Генеральская зарплата конечно лучше полковничьей, но разве это деньги?
Зажигалка валялась на земле, рядом с сигаретой, выпавшей из губ
Янки. На мундштуке темнело пятно от помады, но может быть, это была грязь. Пархом поднял сигарету и зажигалку, подул на сигарету, сдувая мусор и крошки земли, закурил. Выдохнув в морозный вечерний воздух струю дыма, спросил:
- А неплохой получился фейерверк, а Мрак? Дас ист фантастиш!
И расхохотался. Хохотал долго, не меньше минуты. Мараков с тревогой подумал: а вдруг Пархом сошел с ума? Это бы совершенно ни к чему. Но Пархом, отсмеявшись, вытер слезы и серьезным тоном спросил:
- А это не твоя работа, Мрак?
- Максим Игоревич! - обиженно произнес полковник.
- Да понимаю, не твоя. Ты не камикадзе. Но убить меня хотел. Я знаю…
- Максим Игоревич, с чего это вы взяли…?
- …Интересно, какую ты мне смерть готовил? - продолжал Пархом, не обращая внимания на возмущения Маракова. - И где, и когда?
Наверное, на ипподроме. Больше меня тебе достать негде. Не здесь, же в моем…бывшем доме. Сюда тебя с оружием не пропустили бы.
Сигарета видимо отсырела пока лежала на влажной земле, потухла.
Пархом размял ее немного и хотел снова прикурить, но взгляд его прилип к зажигалке.
- Мрак! А ты же не куришь. Зачем тогда зажигалку с собой приволок?
Да такую дешевую, китайскую… - Пархом оторвал взгляд от зажигалки и подозрительно посмотрел па Константина Леонтьевича. - Мне на зоне кореш один рассказывал о шпионских штуковинах, закамуфлированных под китайский ширпотреб. Авторучки, игрушки разные, зажигалки…
- Максим Игоревич…
- Как она в боевое положение приводится?
- Я не для вас… Я в целях самообороны…
- Как?
- Там… На рукоятке… Винтик…повернуть. Но я, правда, ничего сегодня не собирался… Я…
Пархом усмехнулся и ногтем повернул винтик.
- Если не сегодня, так в другой день замочил бы, - сказал он. - А я откладывать дела не люблю.
