loved by you». Грим актрисе сделали суперский — вообще не отличить. Ну а голос, ясное дело, в записи.
Майк застыл.
— Идите, — подталкивает его хвостатый. — Вон ваш столик.
На столике свеча, приготовлен бокал: виски, два кубика, ломтик лимона. Майк садится, но не пьет, смотрит только на сцену. В зальчике еще какие-то люди, немного.
Вот она допела, все хлопают.
Мужик какой-то, с бриллиантовым перстнем, приподнимается, кричит:
— Киска, садись ко мне!
И другие тоже зовут.
Мерилин Монро посылает им свой знаменитый воздушный поцелуй, улыбается, спускается в зал. Проходит, шутливо бьет пальчиками по протянутым к ней рукам — и садится к Майку, хотя он помалкивал и ее не зазывал.
— Мать твою, как же я устала, — говорит она, потирая висок. — Что это у тебя? Виски? Я отопью?
Он смотрит на нее, закоченев. Она, действительно, фантастика, до чего хороша. Кожа прямо светится, зубы — как только что вынутый из раковины жемчуг (извини за банальное сравнение, но лучше не скажешь). А глаза грустные-грустные.
— Ты хороший, — говорит Мерилин. — Поэтому я к тебе и села. И тебе тоже одиноко в этом паршивом кабаке. Я немножко колдунья, я многое вижу. Ты кого-то любил, а тебя предали? Со мной такое сто раз случалось, а привыкнуть все равно нельзя. Если случится в сто первый раз, я руки на себя наложу. Честное слово.
Она отдает ему бокал.
— Я почти все выпила, но тут еще немножко осталось… Что ты на меня так смотришь?
Тогда Майк осторожно дотрагивается до ее руки, словно хочет проверить, настоящая она или нет.
Она просит:
— Закажи, а?
Он щелкает пальцами, и минуту спустя подлетает хвостатый, который уже переоделся официантом. На подносе у него два бокала.
— Ты на меня смотришь, как будто влюбился с первого взгляда, — говорит она и водит пальцем по его ладони. — Только я не верю в любовь с первого взгляда. А ты?
— Верю.
Майк пожирает ее глазами и, кажется, не очень слышит, что она ему говорит.
— Если честно, я тоже. — Мерилин Монро улыбается ему так доверчиво, прямо по-детски. — И ты мне нравишься. Можно, я положу тебе голову на плечо?
Кладет, прикрывает глаза.
А следующий кадр — они лежат на кровати у него в спальне. Ее голова точно так же на его плече.
Майк курит, вид у него, как у сытого кота.
— Все бы были такие мертвые, — шепчет он.
— Что, милый? — Мерилин приподнимает голову. — Мне так хорошо… Но я пойду. Ты любишь спать один, я знаю. Отвернись, а то я стесняюсь. Я всегда стесняюсь, если мне кто-то очень-очень нравится.
Он поворачивается на бок. Слышно, как шуршит одежда. Майк берет и прижигает сигаретой себе руку. Вскрикивает.
Обернулся — ее уже нет. Упорхнула.
Он лижет обожженное место. Вдруг вздрагивает — в дверях стоит агент. Он в чем-то черном, облегающем, так что его в темноте почти не видно, и сколько он там торчал, неясно.
— Как мечта? Не разочаровала?
— Нет. Мерилин еще лучше, чем я воображал. Она совсем не такая, как про нее пишут. Она… беззащитная. Я ее еще увижу?
— Хоть каждый день, — смеется этот. — Душновато здесь. Комната от страсти раскалилась, прямо сауна. Подышим воздухом?
Они проходят через соседнюю комнату, большую гостиную, на террасу. Внизу ярко освещенная улица. Машины, люди.
Сверху нависает скос крыши — это последний этаж.
— Другие мечты? — спрашивает хвостатый. — Грезы? Сны? Фантазии? Что угодно.
Майк:
— И так будет всегда? А когда у меня желания кончатся?
— Появятся новые. Жизнь ведь не кончилась. Просто она стала другая. Считайте, вам вышел апгрейд.
— Ну а потом что?
— Когда настанет «потом», тогда и поговорим. Это у вас
— Даже не знаю… Всегда хотел на Северном полюсе побывать. Сам не знаю, почему.
Агент делает пометку в блокноте.
— Не проблема. Дальше.
— А на Луну слетать можно?
— Хоть на Марс. Только придется курс физподготовки пройти. Космический полет — это большие нагрузки.
Майк удивился:
— Разве у вас тут действуют те же законы физики?
— В принципе да. Но не все и не всегда.
— Как это?
— Например, у нас можно летать, — смеется агент. — Без всего. Просто так. Показать?
Влезает на перила, делает шаг — и зависает в воздухе, слегка раскачиваясь.
— Здорово! — У Майка прямо крышу сносит. — Вспомнил! Мне во сне часто снится, что я летаю. Падаю в пустоту, расставив руки, и парю. Это так здорово!
— Проще простого. — Хвостатый манит его рукой. — Давайте ко мне.
Через перила Майк перелез, стоит в халате. А расцепить руки боится.
— Что же вы? Смелей!
— …Не могу… Страшно…
Вниз заглянуть — действительно, жуть. Там остановились люди. Задрали головы, что-то кричат, размахивают руками.
Агент улыбается:
— Да чего страшного-то?
— Ра…разобьюсь.
— Во-первых, не разобьетесь. Поглядите на меня. Во-вторых, если бы и разбились, куда вы денетесь? Снова к нам попадете. Ну, вперед! Это такой кайф! Вся улица вас приветствует.
Тут дается вид снизу, с улицы.
Там суетятся прохожие. Кто-то кричит: «Он с ума сошел! Отойдите, сейчас прыгнет!»
Кто-то звонит по телефону: «Это пожарная? Здесь ЧП!»
Главное, Майка в его белом халате снизу видно, а хвостатого в черном костюме — нет. Вообще ноль.
Снова съемка наверху.
Майк улыбается во весь рот, машет толпе, которая орет что-то невнятное и тоже ему машет.
— Полет над гнездом кукушки, — говорит он, прыгает в пустоту, растопырив руки, переворачивается в воздухе и с отчаянным криком летит вниз.
Хрусткий удар о мостовую, общий вопль.
