Все сильнее и сильнее:
– Плохой мальчик, невоспитанный! Я научу тебя правильно разговаривать с госпожой! Со своей повелительницей! Ну-ка, признавайся, кто я? Кто?
– Перестань!
Перед глазами начинают проплывать знакомые фиолетовые круги... Как когда-то... как тогда...
– Скажи, кто я тебе?
– Прекрати!
Задыхаюсь... сопротивляться нет сил, волю словно бы парализовало...
– Пока не признаешься, не перестану! Давно тебя не пороли, поганец этакий?
Откуда она узнала? Как догадалась?
Такого острого блаженства я не испытывал с детства.
Еще, о, еще... госпожа!
– Что ты сказал? Не слышу! Громче!
– Госпожа моя...
– Куда мы сегодня пойдем?
– Куда прикажешь. Только перестань. Больно!
– Ты представишь меня друзьям, познакомишь?..
– Да! Да! Хватит!
– Ну-ну, вот и славненько... Больше не буду... не плачь, мой сладенький... хороший мальчик... дай я тебя приласкаю... иди ко мне...
Я погрузился в отчаяние. Моя детская боль, наглухо замурованная в глубинах памяти, была внезапно растревожена – выпущена на волю этой... чертовкой в ангельском облике!
Надо срочно выпроваживать ее. Отправлять восвояси – к мужу, к родителям... Пока она окончательно не возымела надо мной власть.
Чертовка ликовала. А я проиграл. И – вследствие этого повел ее в ресторанчик в районе Монпарнаса. Поужинать и... познакомить со своими друзьями. Серьезная, дружище Жерар, уступка принципам...
Законы нашего общества диктуют свои условия: если ты представляешь окружению некую даму, значит, ваши с ней отношения гораздо серьезнее, нежели банальная, непродолжительная связь.
Кроме Мадлен, ни одна из моих подруг не удостаивалась подобной чести. Но Мадлен – особый случай. Идеальное воспитание. Надлежащее происхождение. Незапятнанная репутация. Безупречные манеры. К тому же моя кузина.
Мадлен уже с момента своего рождения была уготована мне в жены. Судьбой и нашими родителями. (Что, собственно, одно и то же.) Так было принято в наших семьях исстари.
Именно Мадлен сопровождала меня на всех этих значимых мероприятиях, где предписано было появляться только парами. Сколько себя помню, столько она и числилась в моих невестах, а моя семья – с каждым годом все настойчивее – всеми силами подталкивала меня к принятию окончательного решения.
Все в Мадлен было складно, все меня устраивало – ум, образованность, любовь к порядку, приятная внешность, но... ее чрезмерная прагматичность действовала на меня отрезвляюще всякий раз, как только я задумывал «остепениться». Другими словами, поставить точку на своем холостяцком бытии.
И меня абсолютно не волновало, каково при этом ей. Я даже не задумывался о запасе терпеливого достоинства этой женщины. Ведь мы оба знали, что рано или поздно наши судьбы соединятся. Но отчего-то каждый раз, целуя Мадлен, я испытывал чувство одиночества и дискомфорта. И потому откладывал, оттягивал момент неизбежности брака на все более неопределенный срок. «Женщины ищут в браке счастья, мужчины ставят на карту свое». Очень верно сказал Оскар Уайльд.
Мои друзья встретили русскую гостью сдержанно, я бы даже сказал – слегка настороженно. На аперитив дамы заказали шампанское, а она – kir: по всей вероятности, название вызвало у нее какие-то ассоциации. Однако, отведав kir – белое вино с черносмородиновым ликером, не смогла скрыть своего разочарования: «И только-то?»
– В который раз вы в Париже?
– Впервые.
– Каково же первое впечатление?
– Знаете, Париж превзошел все мои ожидания!
– Приятно слышать. И что же вам понравилось больше всего?
– Меня, поверьте, восхитило все увиденное: архитектурные сооружения, парки, музеи... Буквально все! А теперь... еще и парижане...
– Как это мило, мерси. Вам только не повезло с погодой. В это время года Париж не особенно романтичен, вы не находите?
– Не знаю... Мне кажется, он хорош всегда. У нас в России говорят: «Увидеть Париж и умереть!»
– О, прелестно!
Никаких лишних вопросов – обычная светская болтовня, вежливые улыбки, дегустация блюд... Ради русской гостьи заказывается графинчик с ледяной водкой.
– Приятно познакомиться с очаровательной коллегой нашего дорогого Жерара! Ваше здоровье, мадам!
Все поднимают рюмки и, не чокаясь, осторожно пригубливают неродной напиток.
– Благодарю вас. Мне также очень приятно познакомиться с ближайшими друзьями... коллеги.
– Что вам еще удалось посмотреть в Париже?
– К сожалению, я не успела посетить все, что запланировала, ведь я приехала в командировку, по служебным делам.
Так ты, оказывается, в командировке, чертовка?!
– Но благодаря вашему другу мне посчастливилось попасть и в Лувр, и в Национальный центр Жоржа Помпиду, и в музеи Бальзака, и Родена, и конечно же в Музей кино.
– Когда же вы все это успели?
– Знаете ли, русские вообще чрезвычайно выносливы. Жаль, что в сутках только двадцать четыре часа. Я, увы, не охватила еще очень многого.
– Что же, к примеру?
– Например, Дворец открытий, кладбища Сент-Женевьев-де-Буа и Пер-Лашез, катакомбы и канализационную сеть Парижа. Но это я решила оставить до следующего приезда.
Не понял. До следующего?..
– Вы планируете приехать еще?
– Разумеется!
Спасибо, что поставила в известность.
– Если позволите, у меня тост. Давайте наполним рюмочки, поднимем их и... чокнемся. У русских есть хорошая поговорка: «Между первой и второй – промежуток небольшой!»
Бедные мои друзья. Они ведь даже не подозревали, на что бывает способна эта чертовка, когда берет инициативу в свои руки. Признаться, я и сам в тот момент не предполагал, на что она отважится.
– Итак, господа, станцуем джигу?!
И, обведя победным взглядом недоуменные лица присутствующих, принялась вдохновенно читать стихотворение знаменитого французского поэта Поля Верлена.
На языке оригинала причем.
Аплодисменты. Чертовка опять попала в точку: недоумение на лицах сменилось любопытством, а у некоторых – явно и расположением. Она лукаво поглядывала на меня. Выбор стихотворения был,
