Италии. Ей удалось добраться до Ливорно, где она за большие деньги наняла каботажное судно, доставившее ее в Гибралтар. Сэр Хью попросил адмирала - ради особы с герцогским титулом сэр Хью способен попросить кого угодно о чем угодно, - чтобы тот посодействовал. Вот и вся история.
- Понятно, - мрачно кивнул Хорнблоуэр. С торца стола донесся взрыв хохота. Хорнблоуэр оглянулся на герцогиню. Она оглушительно смеялась какой-то шутке, тыча при этом рукояткой ножа под ребра губернатора, чтобы тот тоже разделил с ней веселье.
- Я больше чем уверен, что вы не будете испытывать недостатка в развлечениях на пути в Англию, - сказал адъютант.
Подали еще дымящийся запеченный окорок, поставив его прямо перед Хорнблоуэром. Теперь ему было не до герцогини - пришлось вооружиться ножом и разделывать мясо, да еще и не забывать при этом об изяществе манер.
- Могу я предложить вам немного окорока, Ваша Светлость? Мадам? Сэр? Вам поподжаристей или из середины? Не хотите ли с жирком?
Пот градом лил с лица Хорнблоуэра, пока он возился с блюдом и тарелками желающих. На его счастье, это была одна из последних перемен, и гости уже успели насытиться, так что желающих нашлось немного. Напоследок он положил пару ломтиков себе на тарелку и блаженно откинулся на спинку стула.
- Не ешьте его, - посоветовал адъютант. - Это мясо из Тетуана, оно жесткое и жилистое.
Для пресыщенного адъютанта, привыкшего каждый день поглощать подобные деликатесы, оно могло быть жестким и жилистым, но Хорнблоуэру, последние несколько месяцев болтавшемуся в море, оно показалось пищей богов. Даже перспектива провести в компании герцогини все дни плавания к берегам Англии не могла испортить ему аппетит. Поданные на десерт фрукты, меренги и миндальное печенье добавили еще несколько сладостных капель в чашу блаженства молодого офицера, уже успевшего позабыть, когда ему в последний раз приходилось вкушать подобное.
- Все эти сладости отрицательно влияют на вкусовые пупырышки на языке, - заметил адъютант с ноткой осуждения в голосе.
'Ну и плевать!' - подумал Хорнблоуэр, но вслух ничего не сказал.
Начались официальные тосты. Сначала выпили за короля и всю августейшую фамилию, потом подняли бокалы за герцогиню, а затем сэр Хью предложил довольно оригинальный тост.
- Предлагаю выпить за то, чтобы наши враги решились в этом году послать наконец через Атлантику свои 'золотые' галеоны.
- Предлагаю добавление к этому тосту, - поднялся на другом конце стола адмирал, - выпьем еще и за то, чтобы испанская эскадра вышла из Кадиса.
Его слова приветствовал дружный одобрительный рев всех собравшихся морских офицеров, большинство из которых служили на Средиземноморской эскадре Джервиса. Кадисская эскадра уже давно была для них чем-то вроде кости в горле. Джервису приходилось отправлять по нескольку кораблей в Гибралтар для пополнения припасов. Вот и сейчас в гавани стояло два его корабля.
- Джонни Джервис сказал бы 'аминь' по этому поводу, - согласился сэр Хью, - так что я поддерживаю адмирала. Итак, пьем за то, чтобы галеоны с золотом вышли из Америки, а испанская эскадра из Кадиса.
К этому времени дамы уже покинули столовую и удалились в гостиную, окружив леди Далримпл и герцогиню. Хорнблоуэр немного выждал для приличия и тоже ускользнул. Застолье начало перерастать в попойку, а он этого не любил, особенно перед отплытием.
Перспектива появления на борту герцогини послужила сильным раздражителем, но сыграла и положительную роль. Если бы не это, Хорнблоуэр вряд ли смог бы заснуть в ту ночь перед первым самостоятельным плаванием. Он и так проснулся еще до рассвета, чтобы лишний раз убедиться, все ли в порядке с его драгоценным кораблем. На случай встречи с противником у него имелось четыре четырехфунтовых пушчонки, что означало только одно: с противником лучше не встречаться. Даже самый маленький торговый бриг имел более мощное вооружение. Хорнблоуэру следовало в случае опасности больше полагаться на скорость, как зайцу, завидевшему волчью стаю. Поэтому он не стал осматривать пушки, зато внимательно осмотрел мачты и оснастку в предутреннем сумраке.
Вместе с вахтенными офицерами - мичманом Хантером и помощником штурмана Уиньятом - он еще раз просмотрел списки вахт. Это не заняло много времени - экипаж состоял всего из одиннадцати человек, Хорнблоуэр двенадцатый. Теперь оставалось только надеть свой самый лучший походный мундир, позавтракать и готовиться к встрече герцогини.
Против ожидания, герцогиня прибыла очень рано, причинив тем самым массу неудобств Его Превосходительству, не привыкшему подниматься в столь ранний час. Хантер доложил о подходе губернаторской шлюпки.
- Благодарю вас, м-р Хантер, - сказал Хорнблоуэр холодным тоном, как того требовали служебные отношения, хотя всего несколько недель назад они с Хантером играли в пятнашки на вантах 'Неутомимого'.
Шлюпка мягко пристала к борту, и двое матросов в безукоризненной форме подняли переносной трап. 'Ревен' был таким маленьким, что даже женщинам не составило труда подняться на борт. Губернатор ступил на палубу шлюпа под звуки двух боцманских дудок, - единственных инструментов для приветствия высоких гостей, имевшихся в распоряжении Хорнблоуэра. Сэра Хью сопровождала супруга. Вслед за ними появились герцогиня и молодая девушка - компаньонка Ее Светлости. Она была очень красива, как, видимо, когда-то и сама герцогиня. Довершали почетный эскорт два адъютанта. Все они заполнили маленькую, чуть ли не игрушечную палубу 'Ревена', не оставив даже свободного местечка, куда можно было бы сложить багаж герцогини.
- Позвольте мне проводить вас в ваши апартаменты, герцогиня, - сказал губернатор, предлагая ей руку.
Крошечная каютка привела в неописуемый восторг леди Далримпл, хотя там и повернуться было негде. Две койки занимали почти все свободное пространство, а потолок был так низок, что даже губернатор не избежал шишки на голове.
- Ладно, переживем и это, - махнула рукой герцогиня, - как сказал один приговоренный к повешению по дороге в Тайберн.
Один из адъютантов достал запечатанный пакет и протянул Хорнблоуэру, предварительно заставив его расписаться в получении. Прозвучали последние слова прощания, губернатор с супругой спустились в шлюпку под звуки все тех же дудок, и официальная церемония проводов на этом закончилась.
Как только гребцы взялись за весла, Хорнблоуэр начал отдавать распоряжения.
- Поднять якорь!
Спустя несколько минут Уиньят доложил, что якорь поднят.
- Поднять кливер и марсель!
'Ревен' грациозно развернулся по ветру и заскользил к выходу из гавани. Легкий бриз наполнял паруса, судно отлично слушалось руля, и Хорнблоуэр лично поднял на гафеле военно-морской вымпел, проходя мимо крепости и салютуя развевающемуся над ней британскому флагу.
Обогнув мыс Марроки, шлюп вышел в Атлантику, где его сразу же встретила тяжелая океанская волна. Из каюты внизу донесся грохот и женский крик, но Хорнблоуэр не имел сейчас времени, чтобы выяснять женские проблемы. Он направил подзорную трубу на Тарифу. На выходе из пролива всегда следовало опасаться военных кораблей противника или частных каперов, всегда готовых перехватить лакомый кусочек. В течение всей вахты Хорнблоуэр не позволял себе расслабиться, внимательно оглядывая горизонт. Мыс Марроки остался уже далеко позади.
Хорнблоуэр проложил курс на мыс Сан-Висенти и отдал необходимые распоряжения рулевому. Горы Южной Испании начали понемногу скрываться за горизонтом. Когда, наконец, по правому борту показался мыс Трафальгар, Хорнблоуэр сложил подзорную трубу и решил спуститься вниз пообедать, а заодно посмотреть, как устроились дамы. Все же быть капитаном совсем неплохо, решил Хорнблоуэр, по крайней мере обедать можно, когда пожелаешь. Ноги у него ныли от усталости - за последние одиннадцать часов он ни разу не присел. Следовало хоть немного отдохнуть, иначе он себя угробит еще до окончания плавания. Внизу он с наслаждением растянулся на рундуке и позволил себе немного расслабиться перед обедом. Кока он отправил к герцогине спросить, что она предпочитает, а заодно поинтересоваться, как она устроилась и
