случилось. Может, и прав боров этот, Волков, не нужно было это все? Опер-то уж точно не простит, все сделает, чтобы я не вышел досрочно, подгадит... Вон как волком глядел сегодня...
Снова вышел он на улицу мимо разбуженного дневального, что проводил Батю недовольным взглядом - чего не спится?
Неспешно прохаживался вокруг курилки, поглядывая в бездонно-черное небо. 'Беломор' бодрил. Лужи прихватил ночной заморозок, но уже пахло весной, сырой запашистый воздух вливался в грудь, как родниковая вода... и новые мысли бодрили - что все это даст?
Хрустел ледок под ногами. Глядя в небо, Воронцов неожиданно испытал доселе незнакомое ощущение... бесконечности жизни, бесконечности Вселенной, что висела над ним...
Теперь казалось, что остался он с ней один на один, и это устрашило, но и добавило новых, дерзких сил.
Впервые он смотрел на небо не с ненавистью, смешанной со страхом - что там?
Впервые он задумался - кто там...
Там - нескончаемость жизни, в которой и он, маленькая песчинка, не должен, не может затеряться, несмотря на свою незначительность. Он тоже - житель Вселенной...
НЕБО. ВОРОН
Вот что делает простое внушение. Это я решил сделать эксперимент, уважаемый 'Достоевский', и наши с вами ощущения мира, и кусочек моего великого багажа знаний (я же кладовая, не оцененная никем на Земле...) преподнести моему глуповатому хозяину. И вон видите, что произошло, о чем задумался зэк Квазимода. О Вселенной...
Ну что ж, Иван, должен тебе сообщить, что Хозяин, безусловно, есть у Вселенной, но у тебя, человек Воронцов, тоже есть не менее удивительное место приложения сил своих - твоя Вселенная, вселенная души твоей. Если ты когда-нибудь без моей помощи поймешь это, ты будешь самым счастливым в этой Зоне человеком. Ведь понявшему и осознавшему это не нужны никакие социальные подпорки в виде института брака, образования, государства, социума и прочих хитрых игрушек прогресса, бесполезных и никчемных забав изощренного и хитрого человечьего ума. Заимев свою Вселенную, ты можешь спокойно жить с нею в любых условиях - на острове и в скиту, в пещере и под водой, в тюрьме, наконец, и везде твоя душа будет в покое, потому что твоя Вселенная будет для нее самодостаточной, и будешь ты думать высокие думы: о горнем мире, о хлебе, о земле, о поэзии и женщине, обо всем. Счастливы эти люди, но как мало их внизу. Как непочитаемы они, отгоняемы от человечьего стада и презираемы. Легче человеку жить со своей закрытой Вселенной, чуть только посылающей свои слабые сигналы, среди себе подобных, не замечающих Космоса своей души, погребенных под текущими заботами о животе своем... Самые хитрые приспособились, сочетая заботы о тщетном и вечном, но обычно это заканчивается катастрофой: лампада духа гаснет. Обидно вам должно быть, но вы с удивительной радостью шпыняете свою душу и продолжаете жить пустыми желаниями. Зачем вот только - скажите?
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Не поверите... чтобы жить, и только ради этого.
Наблюдая за тем, как жадно и неряшливо, давясь, едят некоторые мои товарищи по несчастью, задавался тем же вопросом. И ответ пришел неожиданный едят они, чтобы выжить, а выживают не по своей, так сказать, воле: могучий инстинкт выживания, заложенный в основах человека, помимо его прихотей, гонит его, заставляя жить. Кушать тоже.
Значит, кому-то и для чего-то это необходимо - чтобы выживали на этой планете миллиарды живых существ. Эксперимент этот часто дает сбои, находятся единицы, что восстают против бессмысленной гонки к смерти и сходят с дистанции - убивают сами себя враз или создают условия для самоуничтожения. Но в основном заведенная кем-то пружина каждое утро толкает человека - живи, живи.
Выживи, выживи - звучит это применительно к тем условиям, в которых мы находимся. И человек осознает и ест, наполняя себя дерьмовой пищей, чтобы сохраниться.
А зачем? Вам на небесах знать лучше. Меня лично этот вопрос совершенно не волнует, у меня шифр, закодированный только на жизнь, и я живу, думая об этом и сообразно этому. Я должен выжить.
Потому я осторожен, потому я ищу пути к быстрой свободе, потому я берегу себя и свое здоровье, потому я не даю себе опускаться, а мозгу моему лениться.
НЕБО. ВОРОН
Но если вам позволено было выжить, то встает следующий вопрос: ради чего? Какова высшая цель вашего мига жизни на Земле? Что вы оставите после себя? Материальное - бред... Сотню побед над женщинами - грязь... Обиды на судьбу глупость... Единственное и бессмертное, что останется в памяти поколении, Духовное... Любовь и Добро... Чтобы к открытому вами источнику шли и шли за святой водой истины, исцелялись и помнили и радостью омывались души людские. Думайте! И вы свою задачу выполните. А как с теми, что живут по наитию и выживают по наитию, пользуясь тупыми шаблонами быть 'как все'? Зачем они вашему обществу и Мирозданию?
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Утром Квазимода спохватился, что опять не пришита к рукаву планка. Схватил иголку, долго его негнущиеся пальцы-крюки мучились с игольным ушком и ниткой, но продеть последнюю так и не смог, еще и руки предательски дрожали после ночных бдений.
Пришлось к Дикушину обратиться. Пришил тот планку быст-ро, вот что значит навык бригадирский, и руки не дрожат. С чего им у него дрожать - на химию скоро, а там и воля рядом...
Пошел от нервности покурить Батя, а в его отсутствие обидели Лебедушкина.
Кочетков, сидевший в углу, как настоящий блатной, подмигнул Ястребову и громко спросил, на весь барак:
- Рыльце в пушку, хвостиком подергивает, рожки прорезались. Отгадай, кто?
- Козлик, - скромно отозвался Ястреб.
И все почему-то посмотрели на Лебедушкина. Володьку кинуло в жар. Он рванулся к насмешникам, но был вовремя удержан друзьями, однако все равно рвался к ядовито щурившемуся Ястребову:
- Ты кто вообще, под вора заделался?! Зубы твои гнилые пересчитаю, мразь такая!
- Посмотрим, - спокойно сказал на это Ястребов. - Я тебя сейчас, сучонок, не трону, время твое придет, скоро. Тогда всех вас, скопом, зароем. Посиди пока за спиной ссучившегося Кваза...
Орал Володька до тех пор, пока от дверей барака не послышался голос Воронцова:
- Что за базар?
Голос его возымел магическое действо, барак затих. Батя постоял в проходе меж коек, покашлял. Пока дошел до сидящих говорунов, все притихли, словно и не было скандала...
- Что за базар?! - повторил он вопрос, подойдя ближе.
- Ястреб грозит меня зарыть, а тебя сукой при всех назвал, - яростно кинулся к обидчику Володька, - я его отметелю, падлу дохлую!
Кваз не успел среагировать, когда Сынка щукой кинулся на Ястреба и хлестко ударил его по лыбящейся роже. Тот мгновенно выхватил заточку, и если бы Кваз не перехватил нож... Хана!
Лебедушкин близко увидел две склещенных руки Бати и Ястреба. Кваз мощно выворачивал его кисть с зажатой острой приблудой... И тут Володьку внезапно озарило. Он отгадал шифр на запястье Бати! Соединились 'БР' с наколкой такими же буквами на руке Ястреба 'AT'. Слово стало единым, особой воровской засечкой-клятвой - БРАТ. Два побратима сцепились... И их навсегда разрезал нож... Он громко звякнул о пол в пронзительной тишине барака.
Квазимода смотрел в глаза своего былого кореша, и содрогнулась душа от лютой ненависти, горящей в них. Он жест-ко и громко сказал:
- Еще раз лапнешь перо - сам придушу!
Ястреб хищно скалился и морщился от железной хватки Квазимоды. Но не сдавался, дергался, хрипел, брызжа слюной. Нельзя было ему при всех показать свою слабость.
- Отпустии, б-братан, - наконец взвыл от боли.
- Не братан я тебе... сам ты козел на бойне! Поведешь за собой толпу на бунт, а сам шмыгнешь в щель тараканом... а их из пулеметов порежут... как прошлый раз ты сотворил, гад... Еще раз дернешься, на сходняке решим, что с тобой делать. - Квазимода резко швырнул на пол обмякшего тряпичной куклой Ястреба и добавил: - Зону держу я! Не суйся, доходяга! - Он поднял с пола острую заточку и срезал ею две
