- Так во-от... Заставишь этого шулера принять лекарство перед рентгеном, мол, так положено. Вот тебе пузырек, из него нальешь.
- А что за лекарство?
- Снотворное, - хохотнул Волков.
- Что?! - Я все понял и вскочил. - Да вы что?! Это шутка, надеюсь?
- Сядь, падла! - Напористый змей грубо рванул меня за рукав и уронил на скамью. - Пузырек потом в сортир выкинь. Лекарство хорошее, через десять минут ни одна экспертиза не докажет ни фига. Не бзди! Если сделаешь, через годок на химию отвалишь... а тебе еще двенадцать лет куковать. Этот карточный шулер достал всю Зону, наркотиками осужденных травит, он барыга воровского общака... его за карты все равно грохнут... не ты, так другой.
- А ты не боишься, капитан, что я тебя сдам? - вдруг вырывается у меня.
- Не-а!
- Почему?
- Потому, что ты дристун, это раз, во-вторых, тебе никто не поверит... А в-третьих, я тебе сам сейчас башку сверну и скажу, что так и было... Действуй! Это оперативное задание, понял?
Я до утра не сомкнул глаз в трясучке и... ничего не придумал. Утром вылил в мензурку темную жидкость из пузырька, его забросил в туалет. Поставил мензурку на поднос, вместе с другими лекарствами для больных, под каждой из них бирочка с названием препарата...
Вот пришли врачи и ведут Филина на осмотр. Перед рентгеном оттер от прапора его и сую поднос, мол, выпей вот это, так положено... Он что-то базланит, смеется, бирки читает, лапает пальцами все мензурки...
БОЛЬНИЧКА. ФИЛИН
В карточной игре самое главное - понимать психологию партнеров... Внимательно следить за их мимикой, глазами, руками... Шулерская школа меня часто выручала.
Сует мне назойливо лекарство этот придурок жизни, а ручонки-то дрожат, глазки бегают, личико бледное... Я сразу врубился - Волков!
Ну, тварь, погоди! Поменять мензурку на подносе при моей ловкости пальцев и умении отвлечь внимание - плевое дело... Тяпнул стопарь валокординчику, поморщился, страдательно посмотрел в бегающие глаза санитара, крякнул и пошел в рентген светить свою гармонь. Дергач смылся мигом, это еще больше укрепило мои подозрения. Интересно, кто же привет от кума выпьет? Или я уже психую, все кажется...
ЗОНА. БОЛЬНИЧКА. ДЕРГАЧ
Жду у кабинета врача, когда Филин крякнет в рентгене и шум начнется, сердце колотится, руки потеют от страха... Тут только дошло, что Волк и меня уберет с таким же успехом, как свидетеля и исполнителя... Что делать?! Побег?
Тут пришел на работу главврач Павел Антонович. У меня в голове туман. Смотрю, остановился он рядом и бормочет:
- Что у тебя тут налито? - читает вслух этикетки. - Спешил, что-то сердце прихватило от быстрой ходьбы...
Хвать мензурку... и выпил!
А я весь в своих мыслях, сижу за столиком. А он вдруг - хлоп на пол и... пена изо рта! Я к нему, врачи сбежались, мешают друг другу, орут, делают искусственное дыхание...
А тут оборотень выходит из рентгена, и я все понял. Мензурку уже пустую в карман сунул. А Филин мимо идет, подмигнул мне и шипит:
- Поклон оперу передай... я его тоже полечу седня!
Но тут не до него, реанимируют Павла Антоновича. Я весь в холодном поту... Амба!
Со всех сторон обложили... Надо делать ноги...
НЕБО. ВОРОН
Привлеченный большим выбросом отрицательной энергии, я тоже прилетел в Зону, нарушив свое обещание не появляться здесь до выхода из нее моего хозяина. Здесь мирно шел тихий бунт, праздник непослушания.
Заключенные собрались по предложению офицеров в клубе, где высказывали часто матом - претензии по поводу их содержания, режима дня, запретов, что окончательно портили им жизнь.
У офицеров хватило ума не раззадоривать рассерженных, ждущих повода к драке людей, записывать их претензии, не споря и не демонстрируя силу. Заводилой этого разговора по душам был, конечно, майор Медведев - Мамочка. Его сейчас не боялись, но ему единственному поверили: майор пообещал доложить через неделю перед активистами отрядов об исправленных недостатках.
Этот разговор был воплощением наивысшей степени демократичности, невиданной доселе в этой Зоне. И люди приободрились, и бунт сошел на нет. Все разошлись по баракам. Крови на этот раз не пролилось. И основную роль в этом сыграло чуть запоздавшее письмо Квазимоды лидеру отрицаловки Хмурому. Боялся Кваза прибалт.
ВОЛЯ. ДОСТОЕВСКИЙ
Только вот за демократию эту пришлось отвечать Медведеву на полную катушку. И был он вызван к приехавшему отдохнувшему в Москве похмельному подполковнику, и вдул Мамочке за самоуправство его лучший дружочек Львов.
И за мягкотелость Блаженного, и за излишнюю любовь к зэкам, и за дурную манеру видеть в них людей... за все получил майор Медведев в тот вечерок. Пытался Василий Иванович возразить, что было это единственно верным решением в тот злополучный день, когда Зона полыхала яростью к ним, но... разве сейчас докажешь, как там все было на самом деле...
- Ты, Василий Иванович, Чапаевым должен быть, - негодовал Львов, - а тебя зэки Мамочкой и Блаженным прозвали! Где это видано, чтобы в советской тюрьме советского офицера так охристоматить... Мать вашу за ногу! Нюни с зэками распустили.
Зачинщиков стали хватать по одному уже назавтра. Зэки поняли, что их обманули, но все еще верили - может быть... накажут, а потом все равно дадут им поблажки, и получится - за дело пострадали схваченные. Они, зэки, верили и ждали. Наполнили быстро изолятор замеченными вчера в дерзости, наиболее горластых заводили в одиночные камеры, делали 'слоника' - надевали противогазы и перекрывали доступ воздуха.
Снятого с крана дуэлянта били до утра, пока не стал плакать вчерашний герой навзрыд.
Более всех лютовал капитан Волков. Только утром он вышел из изолятора после ночных пыток на свежий воздух. Правая ладонь у него была перебинтована платком, видать, поранился. В левой он, как всегда, держал свои любимые кожаные перчатки, в которых проводил экзекуцию. Любил он эти пытки, в них он отшлифовывал свои познания в карате. И если вдруг ему не удавалось в течение недели потренироваться в штрафном изоляторе, у него наступала ломка, как у наркомана, и он срочно бежал в каземат в поисках очередной жертвы. И судьба отомстила ему утром, когда он вышел из изолятора после ночных пыток на свежий воздух...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
С утра приехал воронок забирать на этап Аркашу Филина. Вывели его из изолятора. Злой он, побитый солдатиками. Но живой и веселый все равно - глаз лупастый нагло сверкает, щерится, по сторонам так глядит, будто снова хочет драпануть.
Видно - уходит из Зоны, заряженный ненавистью, желанием воли.
Но главное - непонятное большинству, страшное (для некоторых офицеров), дерзкое - началось, когда провели его к вахте, где уже ждал воронок - на суд да на этап Филина везти.
Тут вдруг обратился Аркаша зычным своим высоким голосом к стоящему поодаль, поигрывающему перчаточками капитану Волкову.
- Ну что, прощаться пришел, капитан... - громко сказал он, засмеявшись.
Волков кивнул, пожал плечами - равнодушно.
- Плечиками, значит, пожимаешь! - радостно выкрикнул Аркадий Филин, вор-рецидивист. - Ничего не знаю, ничего не понимаю! А кто же обещал помощь мне свою? Не вы ли, Волк?!
Аркадия Филина несло.
