вот это перенести к стене.
Люди переглянулись.
– Помогите мне, – пояснил Крысолов. – Я могу и сам, но это отнимет больше времени. Будет не тяжело, если втроем.
Покашляв, Дмитрий приблизился, взялся для пробы за пластиковый поручень. Лавочка будто приросла к земле, и он посветил зажигалкой на опоры. Простенькое крепление, как на уличных урнах… Одну за другой отсоединив все ножки, Живец легко поднял лавку и подтолкнул ее в сторону Крысолова.
– Головой надо думать, пришелец.
– Спасибо, – чуть поклонился тот. – Я запомню это.
Живец не понял, что имел в виду Крысолов: его грубость, его совет или принцип крепления пластиковой конструкции. Однако уточнять было как-то глупо, и вообще все… все было глупо. Ночь, тишина города, плеск реки и светящаяся реклама. Хотелось уйти куда-нибудь, лечь и просто ни о чем не думать.
А ведь это – равнодушие, понял Живец. Вот так оно приходит и понемногу заполняет тебя. Стать как все, как рожденные, уже невозможно, память хранит знание о чем-то большем, лучшем. И тогда клон собирает последние силы, чтобы выйти из опостылевшей игры. Не нравилось Живцу это слово «клон»… Но и «второй человек» ничем не лучше.
Данилова постаралась помочь Крысолову, когда он устанавливал лавочку под углом к стене – с упором в нижний край «Квадрата», теперь до черного пенопластика мог бы доползти и ребенок. Тронув лавочку, Крысолов удрученно покачал головой, затем достал из мешка небольшую лопатку и подрыл землю – чтобы добиться большей устойчивости сооружения.
– Слишком легкая, – сказал он. – Но, конечно, все получится.
– Конечно, – кивнула Наташа, и Живец не без радости услышал в ее голосе раздражение. – А что именно должно получиться?
– Я обязан избавить город от крыс, таков договор. Я заберу тильзитов, их больше не будет здесь. – Крысолов тщательно чистил лопатку о траву. – Вы увидите, как это случится. Потом вы поставите на договоре свою подпись.
– А потом ты получишь компенсацию! – Дмитрий подошел ближе. – Данилова, а он тебе сказал, что это за компенсация? Крысолов собирается увести из города детей, вот так.
– Куда?.. – опешила Наташа.
Пришелец убрал лопатку, вынул вместо нее длинную дудку и выпрямился.
– Ты говоришь о человеческих детях, Живец? Нет, я не заберу их, тот случай произошел слишком давно… Мы совершили ошибку, и это вызвало дурную славу. На сей раз мы позаботимся о том, чтобы горожане знали правду. Мы не хотим, чтобы о нас думали плохо. – Крысолов осторожно продул инструмент. – Мы никого не принуждаем, никому не делаем зла. Моя компенсация – будущее города. Бургомистр согласился на это.
– Он не знал, что все так серьезно! – возмутился Дмитрий.
– Договор составлен и подписан.
– А потом там появились дополнительные строки о свидетелях!
– Решили, что так лучше. Это лишь ограничивает мои права, не ущемляя прав бургомистра. – Крысолов извлек пробную трель. – Все справедливо и честно.
– При чем здесь бургомистр, я не понимаю… – Наташа потерла виски. – То есть мэр… Если речь идет обо всем городе, то почему разговор был только с ним?
– Нам известно, что многие люди никогда не договорятся с многими, – такую ошибку мы не допускаем давно. Бургомистр выбран гражданами, чтобы управлять городом от их лица. Все справедливо.
– Но есть Совет городских представителей! – вспомнила Наташа. – У него много полномочий, и мэр не может…
– Бургомистр мог, – сухо оборвал ее Крысолов. – Это известно нам. Если бы мог Совет, мне сказали бы подрядиться на работу к Совету. Но выбрали бургомистра, значит, это лучше.
– И… и что же теперь будет? – Данилова жалобно взглянула на Живца, но увидела его ухмылку и тут же отвернулась. – Что вы заберете, почему?
– Бургомистр не расплатился, теперь это известно уже точно, потому что он умер. Вступает в силу мое право получить компенсацию. Мне нужно ваше будущее.
– А кстати, зачем? – вставил слово Дмитрий.
– Таково решение, таковы мои обязанности. – Крысолов выставил вперед руку, предупреждая дальнейшие вопросы Живца. – Я же сказал, что не могу объяснить. И не хочу: это не входит в мои обязанности. А теперь хватит говорить, пора выполнять работу.
– А если мы не хотим?
– Это не имеет значения. Договор подписан бургомистром.
Будто что-то оттолкнуло Живца и Наташу, они попятились и, только отойдя на пару метров, поняли, что дудочка запела.
Крысолов извлекал звуки короткими трелями, которые постепенно становились все длиннее. Иногда он делал паузу на несколько секунд, застывая неподвижно, потом опять раздавалось какое-то странное, далекое от гармонии созвучие.
– Настраивается, – зло прошептал Живец.
– Что происходит? – Данилова чуть придвинулась к нему: ее знобило, несмотря на теплую августовскую ночь.
