сидеть на куртке, наблюдая за ее мучениями. Особенно забавно было следить за правой рукой Даниловой – она непроизвольно сжимала оружие и направляла его на источники шороха. А шорохи уже окружали их со всех сторон…
– Нам ничего не угрожает? – нарочито громко поинтересовался Живец, отряхивая куртку и подходя к Наташе. – Я хочу сказать: до тех пор, пока мы не подпишем договор, нам ничего не угрожает?
Крысолов на мгновение оторвал дудочку от губ и взглянул на людей, вполне возможно – с укоризной. Но из темноты под мягкими полями шляпы не раздалось ни звука. Пришелец опять заиграл, и тогда первый тильзит открыто появился на набережной.
Это был рослый худощавый мужчина, одетый, как и все его сородичи, в грязное тряпье. За поясом из то ли сухих корней, то ли проволоки торчал нож, напоминающий мясницкий. Не выдержав напряжения, Наташа ухватилась за Живца, протиснулась между ним и стеной здания.
– Не волнуйся, – попросил он, но память Даниловой заставила задрожать и его. Страх и ненависть – до ярости один шаг. – Они ничего нам не сделают…
«Рокот» сам поднялся в руке, поймал в прицел темную фигуру, но рядом с ней появились еще несколько. Чуть расставив руки, покачиваясь, тильзиты внимали дудочке. Их становилось больше, они стекались по набережной с обеих сторон. Крысолов продолжал играть.
– Прекрати! – взвизгнула Наташа.
– Нет! – Живец придавил ее к стене. – Тише, тише… Если дудочка замолчит, нам конец.
Слабый ветерок, несший прохладу с реки, не мог уже справиться с вонью. На набережной собрались сотни двуногих крыс, им уже не хватало места, они толкались, передние ряды шаг за шагом пододвигались к Крысолову. Людям пришлось немного потесниться, и они оказались у самой лавочки, упертой в нижний край огромного «Черного квадрата». Вот уже и музыкант шаг за шагом отступает туда же, уменьшая полукруг, состоящий из одинаковых агрессивно-настороженных, хотя и очарованных музыкой морд. Именно морд – Живец не мог назвать их лицами.
Ему стало противно. Он оглянулся на Данилову, но та, стиснув руки на плечах Живца, просто пожирала глазами толпу тильзитов. Похоже, в этот момент ее ненависть отступила, Наташа кого-то искала. Живец дотронулся до ее руки, но она не заметила.
Крысолов подошел вплотную к людям, коснулся рукавом Дмитрия, и тот дернул плечом. Действительно, материя, из которой была соткана одежда Зеленого Человека, да, наверное, и он сам, была чужой. Живец сглотнул, стараясь отогнать рвотные позывы, посмотрел на луну. Никогда прежде он не видел ночное светило таким ярким, казалось, с него вот-вот закапает горячий воск.
Остановившись, Крысолов стал поводить дудочкой, из которой теперь вылетали очень высокие прерывистые созвучия. Ультразвук, догадался Дмитрий. Крысы слышат ультразвук. И вот первый из тильзитов, оказавшийся совершенно седым, – поискав глазами, Живец нашел еще нескольких стариков, – положил руки на мостик, созданный из пластиковой лавки, и полез по нему наверх.
Он не успел еще добраться до «Черного квадрата», а лавка оказалась уже вся облеплена тильзитами. Она оказалась даже важнее музыки – крысы давились, толкались, стараясь хотя бы дотронуться до жалобно поскрипывающих пластиковых трубок. Живец мысленно пожелал не рассчитанному на такое внимание сооружению не рассыпаться – повалиться ему не дали бы сами тильзиты.
И вот кто-то тихонько завыл. Дмитрий посмотрел вверх и обомлел: седой тильзит наполовину скрылся в «Черном квадрате». Его уже бодал в зад следующий, и вот движение стало ускоряться: проталкиваясь к основанию «мостика», крысы-охотники один за другим взбирались вверх и исчезали в стене. Толкучка усиливалась, лавочка вдруг резко сместилась, и, прежде чем Живец успел понять, что делать, он уже поддерживал ее обеими руками.
Крысолов заиграл медленнее, и сразу же замедлились тильзиты. Порядка стало больше, теперь они не кусались, не царапались, лишь шумно дышали и барабанили друг друга лапами по спинам. Многие высунули языки, выпучили глаза, совершенно перестав походить на людей. И только Живец это подумал, как понял, что до сих пор считает тильзитов людьми. Наверное, сказалось мнение о них Даниловой… А в самом деле, откуда эти твари взялись? У него не было ответа на этот вопрос. Не могли же бомжи скреститься с подвальными крысами, в самом-то деле…
Он окинул взглядом собравшуюся перед ними толпу. За несколькими сотнями взрослых охотников уже можно было рассмотреть женщин. Стояли они пореже, а значит, между ними были дети. Живец прикинул, что охотников было около тысячи, а женщин раз в шесть-семь больше. Сколько же детей? Он вспомнил, как быстро они вырастают, покрутил с улыбкой головой. Да уж, если бы кто-то из людей и выжил, то вряд ли среди них нашлось бы местечко хоть одному москвичу.
Почти все охотники уже оказались по ту сторону непонятного перехода. Вслед за ними полезли женщины, они были именно таковы, какими их помнила Наташа. Впереди оказались беременные, они расталкивали остальных прямо животами, совершенно не беспокоясь о сохранности плода. Дети исхитрялись проползать сбоку, повисая на раскачивающейся лавке целыми гроздьями, и Живцу пришлось поднатужиться – охотники все же хоть немного помогали.
– Она не выдержит! – прохрипел он, обращаясь к продолжавшему дудеть Крысолову.
Музыкант повернулся к нему, чуть кивнул, будто ободряя. Все обойдется, пела дудочка, все решено. Так было много раз, и Крысолов всегда делал свою работу отлично. И всегда получал плату, пусть и в виде компенсации. Дмитрий решил было отпустить «мостик» и посмотреть, как тогда «все обойдется», но почему-то этого не сделал.
Вдруг рядом опять оказалось несколько самцов-тильзитов, они энергично работали локтями, глядя поверх голов женщин на Крысолова. Живец недовольно вздохнул, будто опоздавшие чем-то лично его расстроили. Что поделать – вынужденно помогая Крысолову, он втянулся в эту новую игру. Чего еще ждать от того, кто умеет только играть, а не жить?
Охотников оказалось около трех десятков. Дмитрий почувствовал запах свежей, теплой крови – понятно, почему они немного задержались. Не смогли пройти мимо оказавшейся на пути добычи. Значит, не все послушались мэра, не все сидят дома… И Живец отчетливо понял, кто мог сейчас оказаться на улице: клон, такой же игрок, как и он сам. Никакого сочувствия к погибшему Живец не ощутил, внутренне отметив, что клоны и в самом деле не нужны друг другу. Они не раса, не народ и даже не имеют общих интересов – как раз наоборот.
Тильзиты наконец пробились к «мостику», оттеснив женщин, но дети все равно просачивались, не боясь рассердить старших. К ним самцы действительно относились либеральнее, поэтому поднимались не спеша, чинно ожидая своей очереди.
