– Вперед уходят разведчики, – сообщил, задыхаясь, Омар. – Ищут дорогу, поэтому мы идем так быстро, а потом стоим. Знаешь, начальница, я понятия не имею, где мы теперь находимся. И твои полицейские не смогут нас найти.
– Молчи.
– Зачем? Ничего не изменишь. Они тащат нас в какое-то укромное местечко, чтобы… Не знаю. Наверное, чтобы сожрать. Я ел когда-то человечину. Ничего, сытно. Только мы ее варили, понимаешь? А эти существа едят так. Это не люди, Наташа.
– Мутанты, – хмыкнула Данилова. – Все равно люди… Да наплевать, кто они такие! Надо выбираться самим, вот и все.
– А что ты можешь без пистолета, если и с пистолетом ничего не сумела? Если ты откажешься идти, то они или оглушат тебя, чтобы нести, или убьют. Но думаю, что только оглушат, – патрульного им нести было совсем нетрудно. А вот меня, предполагаю, убьют наверняка.
– С чего ты взял?
– Если они дикари, то им нужна пища. Сергей крупнее меня и диггера, моложе, потому его сначала оглушили, а потом уже понесли. Красивая здоровая женщина дикарю тоже нужна, по крайней мере у нас это ценилось. Не так уж много под землей здоровых женщин… Правда, наши никогда бы не выбили женщине зубы. Женщина без зубов не сможет хорошо питаться, скоро похудеет, зачахнет…
– Значит, ты ни хрена не понимаешь, вот и не болтай!
В темноте Наташа устало помотала головой, постаралась стряхнуть капли пота, заливавшие глаза. Увы, Омар понимает этих тварей куда лучше нее. Он жил здесь, в этой темноте, выбираясь наружу, только чтобы пройтись по брошенным кварталам или покопаться в мусорных урнах. Он дикарь, и тильзиты дикари. И рисунки у них наивные, неправильные – такие мог нарисовать только примитивный человек. Значит, они имеют дело с дикарями, куда более далекими от цивилизации, чем бомжи, – настоящими дикарями, да еще и мутантами. Если прежние обитатели подземелий интересовались одеждой, посудой, инструментами и даже порой личными картами, то тильзиты понятия не имеют, что это такое. Едят сырое мясо и, наверное, плесень со стен тоннелей. Люди для них лишь дичь… Нет, не только дичь. Наташа опять сплюнула. Мутанты в подземельях Москвы. В детстве у нее была книжка детских страшилок, с очень яркими смешными картинками. Но страшнее всего оказалась темнота.
– Омар, попробуй размышлять логически. Если они дикари, то мы должны попытаться приручить их. Как животных, понимаешь?
– Тебе и карты в руки. – Бомж явно ухмыльнулся сквозь боль, скотина такая. – Приручала муха паука…
– Не дури! Дикари должны любить блестящие вещи, игрушки, понимаешь? Мы должны чем-то заинтересовать их, начать диалог.
– Они одеты в лохмотья, ни одного кармана. Арбалеты и ножи привязаны к поясам, тоже, кажется, из корней. Хотя у вожака обычный ремень…
– А что у них на ногах? – вспомнила Наташа.
– Ничего, – с удивлением ответил бомж. – Ты разве не заметила? Грязные босые ноги, когти отросли будь здоров. Знаешь, я очень хочу пить.
– Я тоже, не думай об этом. Они ведут нас в свое стойбище, верно? Тогда надо продержаться, дойти, а там потихоньку понять, что им нужно. Мы должны убедить их, что сможем это дать.
– Если у нас будет достаточно времени, – невесело ответил Омар. – Но я очень скоро умру, если не придут твои полицейские. В родном племени мне бы перерезали горло, пока не загнил. И я думаю, что…
Он не договорил. Наташа мысленно согласилась с ним: без руки у него нет шансов. Давно уже нет – жгут не снимали, начался некроз тканей… Хотя можно еще попробовать прижечь рану огнем, но тильзиты, ломая пленнику пальцы, меньше всего думали о его телесной сохранности. А Мартиросяна оглушили, прежде чем связать. У них есть планы на него или патрульный тоже пища, просто более ценная?
Невидимые пальцы крепко сжали плечо, потянули вверх. Как же они общаются, эти твари? Неужели телепаты? Это могло бы объяснить странную способность не показываться на глаза людям, ведь камеры исправно снимали быстрые, ловкие фигуры. Мутанты, новая раса. И Данилова, и Тофик понимали это еще там, наверху, и Насырова понимала. Не говорили, но понимали, что так может оказаться.
«Или Тофик знал точно? Неужели все время порывался сказать об этом, но так и не решился?! Тогда сюда надо бросать войска, и сразу, пока не пронюхали умники-гуманитарии. Но мэрию сейчас убедить нельзя, потому что скоро выборы. Да даже и после выборов никто не захочет шуметь про поселившийся под Москвой ужас.
Город пустеет, жители уходят на побережья, к морю, к свежему воздуху. Оставшееся население стареет… Вымирающий мегаполис, примета времени. А если начать устраивать крупномасштабные облавы, если подтянуть внутренние войска, загородить улицы патрулями, то ничего уже не скрыть. В пиратских Сетях появится информация, и люди побегут. Особенно когда снизу принесут первые трупы, а их наверняка будет много. Сегодня тильзиты лишь охотились, но если им придется сражаться всерьез…»
Данилова даже зажмурилась, отгоняя видение: мутанты шутя истребляют Седьмой отдел, пытающийся освободить пленников. Всех, до последнего человека. Они загоняют вслепую отстреливающихся полицейских в узкие норы и бьют из своих арбалетов наверняка, в упор. А может быть, просто засыпают их. Ведь Коваль убит гранатой, и, наверное, у тильзитов еще кое-что осталось от цыган. Пистолет не кажется дикарям полезной штукой – стреляет громко, патроны под землей не достать. Другое дело пакет, который надо крепко сжать в руке, а потом кинуть, чтобы получилась яркая вспышка. В тоннеле одной такой штуки хватит для многих смертей…
Тильзиты растолкали пленников. Еще бросок, на этот раз они шли меньше получаса, если капитан верно определила время. Браслета на руке у Даниловой не было, он остался там, в подземной камере. Дикарей не интересовали яркие игрушки, пожалуй они просто боялись их. Сорвать и бросить, лучше всего – втоптать в землю. Тофик найдет браслет, каски; возможно, часть камер уцелела, и тогда он увидит все происшедшее. Поможет ли это ему? Наташа сомневалась, а вот то, что это не поможет ей, знала точно.
– Дым, – чуть слышно сказал бомж, когда они вышли из очередного подземного озерца, где вода доходила до пояса. – Там впереди есть костер.
– Я ничего не чувствую.
