– А я устал. Пробовал уснуть, но очень болит рука и еще плечо. Старый бродяга вытащил болт, хотел зашить, но я не дался. Зачем? Ведь верно, да? Ни к чему. А тебе надо с ним побеседовать.
Бомж забрал ковшик, ушел. Наташа заставила себя посмотреть ему вслед, она видела, как тяжело Омар повалился у костра. Скоро он умрет… Тогда Наташа останется совсем одна. Мартиросян – пустое место. Вот он сидит, уставившись на свои ладони. Тильзиты развязали и его.
Понемногу к ней возвращалась способность воспринимать действительность, захотелось есть. Постанывая, Наташа тоже подошла к костру, чувствуя себя пугалом в рваных трусах и сорочке. Бомжи никак не приветили ее, только один подбросил веток в костер. Зачем? Ведь они все равно на нее не смотрели. Трое стариков, все как один исхудалые и грязные, с соответствующим запахом. Не похоже было, чтобы они отходили далеко справить нужду. Скорее всего вообще никуда не отходили от костра, и очень давно. На вид обычные бомжи, из тех, кого каждый день хватали оперативники Крысятника.
– Кто из вас Тощий?
– Я, – сразу признался один из бомжей, но посмотрел не на Наташу, а на Омара, все так же лежавшего лицом вниз.
– Я капитан полиции Данилова. Мне нужна помощь.
– Меньше, чем ему, например. Но я уже стар… Какой от меня прок?
– Как отсюда выбраться?
– Тебя не выпустят тильзиты, – покачал головой Тощий. – Ты понравилась им. Ничего, так часто бывало. Все будет хорошо, родятся здоровые дети.
Наташа посмотрела на тильзиток, молча копошащихся по хозяйству, на грязных, хилых детей.
– Они… Среди этих женщин есть люди? Обычные люди?
– Кто их разберет? Может быть. Но я никого не помню, люди долго не выдерживают жизни с тильзитами.
– Значит, я умру?
– Все мы умрем. Но тебя будут кормить, тебя не убьют. Может быть, ты станешь членом племени. Может быть, нет… Но твои дети будут тильзитами.
– Что это значит? – Наташа боролась с желанием ударить его пяткой в висок и, если бы не боль в промежности, наверняка не удержалась бы.
– Они никогда не поймут тебя, твоего языка. Они не будут людьми. Смотри, вашего приятеля привязали к кольцу, сейчас будет потеха.
Старики, пыхтя, стали поворачиваться, чтобы лучше видеть представление. Свою работу они отложили в сторону, и Наташа увидела полусобранные арбалеты. Насколько она успела понять, один из бомжей вручную напильником вытачивал детали из обрезка трубы. Потом она подняла глаза и обомлела.
Сергея привязали к вделанному в стену железному кольцу. Патрульный все так же безучастно смотрел на свои руки, не говорил ни слова и не предпринимал попыток освободиться. Один из тильзитов, на таком расстоянии в свете одинокого костра Наташа не могла его рассмотреть, ножом срезал с него одежду. Подбежавшая женщина быстро и ловко подобрала обрывки комбинезона, футболку…
– Что происходит? – Данилова затрясла Тощего. – Что они с ним сделают?
– Тильзиты любят повеселиться, – брюзгливо ответил он. – И ты бы лучше не лезла, не мешала! Это действительно бывает забавно, когда попривыкнешь. Каждый умирает по-своему, нет двух одинаковых смертей…
Ноги Сергея тоже привязали к чему-то, теперь он был почти обездвижен. Мужчины-тильзиты образовали полукруг, рассевшись на земле; женщины и дети держались тут же, но на некотором отдалении. Их было много, наверное несколько сотен… Возле Мартиросяна остались лишь трое, и Наташе показалось, что она узнала Ушастика.
– Фак! – В тишине ее голос прозвучал на весь подземный зал, но никто не обернулся.
Наташа пробежала несколько шагов к патрульному, но тут же вернулась к костру, завозилась среди полусобранных арбалетов, разбрасывая в стороны детали.
– Как с ними управляться, крыса? – Она пнула Тощего ногой. – Вставай же, они сейчас убьют его!
– Хочешь сама его убить? – Бомж не шевельнулся. – Тогда и про меня не забудь… Но начни с этого. – Он ткнул пальцем в Омара. – Так справедливее.
Патрульный замычал. Казалось, он не понимает, что происходит, забыл, где находится и кем является, но почувствовал беду, словно животное на бойне. Так и не справившись с незнакомым оружием, Данилова схватила длинный тонкий металлический стержень, похожий на шомпол, и побежала к Мартиросяну.
Тильзиты ухали. Трое, синхронно орудуя разнокалиберными ножами, разрезали патрульному кожу, поддевали ее и сдирали, оставляя повисать короткие лоскутки. Никакого плана в их действиях не просматривалось, но Сергей мычал все громче. Постаравшись забыть о своей собственной боли, Наташа набрала скорость, чтобы перескочить через сидящих полукругом дикарей.
Они не обернулись, но безошибочно вовремя вскинули руки. Данилова покатилась кубарем прямо к ногам Кривоноса, которого сразу узнала. Тильзит мгновенно схватил ее за короткие волосы и дважды чиркнул ножом, потом отшвырнул, Шомпол не достал до его живота долей сантиметра, но это было все равно что вовсе не ударить. Чувствуя, как по щеке струится теплая кровь, Наташа вскочила и получила удар босой ногой от Ушастика. У него оказалась твердая как камень подошва, сплошь из мозолей, и обломанные желтые когти на пальцах.
Данилову подхватили сидевшие тильзиты, ловко вырвали немудреное оружие. Награждаемая со всех сторон средней силы ударами, она вывалилась из полукруга обратно, под ноги кучке женщин. Судорожно дыша, Наташа ждала продолжения, но тильзиток она совершенно не интересовала. Они тоже ухали, но тихонько, почти неслышно, будто между собой.
Мычание патрульного сменилось ревом, который в конце каждого выдоха превращался в хриплый визг.
