– Когда ты придешь?
– Завтра, в темноте. – Крысолов уже пошел прочь. – Время пролетит быстро, ты не заметишь. Тебя никто здесь не потревожит.
– А тот… второй свидетель?!
– Раньше.
Звуки его шагов еще долго были слышны в ночной тишине, а потом вдруг как-то сразу смолкли. Наверное, завернул за угол… Наташа сделала круг возле лавочки, разглядела урну. В ней лежала газета, но фонарей поблизости не было… Она решила слушаться Крысолова, насколько возможно.
В стороне раздался шорох, Данилова отпрыгнула. Кто-то крался в кустах… А потом стремительно, бесшумно пересек открытое пространство. Кошка.
– Здесь нет никаких тильзитов… – Наташа сделала еще один круг. – Крысолов сказал, что здесь безопасно…
Она открыла сумку и отхлебнула вина. Потом села, а уже через минуту спала, запрокинув голову.
Отиль не производил впечатления хоть сколько-нибудь вменяемого человека, и это сильно расстраивало Шацкого. Время от времени майор косился на Живца, и тот мог легко прочесть по его глазам единственную, тоскливую мысль: «Что я здесь все-таки делаю?»
– Вы что-нибудь слышали о профессоре Звягинцеве? – Отиль избрал своим слушателем Дмитрия и обращался именно к нему.
– Слышал, кажется, – пожал плечами Дмитрий. – Это по «Антарексу» который передачу ведет?
– Нет! Я не знаю никакого Звягинцева с «Антарекса», я не смотрю этих каналов!
Живец заулыбался как можно дружелюбнее, чтобы Отиль скорее успокоился. Полковник, хотя весь и трясся, постарался взять себя в руки, заговорил тихо, быстро:
– Звягинцев нашел высшую волю. Он так назвал, он вступил в диалог, а потом испугался. Он не знал, с кем именно разговаривает, понимаете? Не мог понять. Разговор… Это был не разговор и не знакомство, просто контакт. Когда Звягинцев испугался, то свернул все работы и ушел в монастырь.
– В этот? – быстро спросил Шацкий.
– Нет, в православный, на севере… Он уже умер, этот Звягинцев. Умер от трусости. Я продолжал его исследования, хотя профессор звонил мне, пытался предостеречь, нес какую-то ахинею про дьявола. Я повторил эксперименты, те, описание которых сумел добыть, и получил приблизительно те же результаты. Потом…
– Что за эксперименты? – опять перебил майор.
– Это… – Отиль замолчал, внимательно рассматривая половицы.
– Что – это?
– Это значит, что просто надо позвать, дальше все легко. Главное – установить контакт, докричаться. Звягинцев делал это через «психосигналы», как он это называл, он ведь работал в наркодиспансере. Работал с пациентами… Я тоже делал это не сам: экспериментатор должен стоять в стороне, быть наблюдателем, а не прибором, понимаете? В СПР была такая возможность, мы тогда занимались влиянием пищевых добавок, то есть… организм получает зависимость, вполне сравнимую с…
– Подробности ни к чему, – мягко сказал Живец. – Давайте про свои эксперименты, и при чем тут Милош?
– Когда Милош вошел в Комиссию по спецслужбам, то начал подминать под себя СПР. Он урезал финансирование, мне пришлось пойти к нему на поклон. Я сказал, что контакт уже установлен – так и было, – надо только продолжить уже начатое дело… Те люди, которые входили в необходимое состояние, которые осуществляли зов, они уже были не нужны… Почти. Еще нужны, но уже не надолго, и я поговорил с Милошем. А что я терял? По сути, продвинулся я не дальше Звягинцева. Кстати, Милош убрал его работы, те, что еще блуждали по Сетям. Вот и все.
– То есть как это все? – хмыкнул Шацкий. – Стоп…
Где-то далеко громко хлопнула дверь. Так решил Живец, а майору вполне мог почудиться выстрел… Дмитрий встал, потянулся. Ему не нравилось сидеть спиной ко входу.
– Так, дальше, – заторопил энбэшник. – С кем вы связались? С инопланетянами, что ли? Зеленые человечки?
Живец фыркнул, а вот Отиль сильно вздрогнул:
– Это позже! Несколько лет я просто пытался с ними разговаривать. Или с ним… Я не знаю. Разговаривать, когда есть контакт, когда тебя услышали, – несложно. Можно иногда даже бросить монетку, понимаете? И получить «да» или «нет» в ответ. Только бросать надо в особом состоянии… Не в том состоянии, в котором находились испытуемые, но… Нет времени рассказывать. Я тогда и с мидонитами сошелся, они интуитивно приблизились к моему методу, только не использовали наркотиков, поэтому результаты вышли похуже… Но в то время Мидон был еще жив, а монастыря не было. Мы поругались, потому что Мидон действительно считал себя сыном неба, и Милош не мог предположить, что я окажусь здесь. Это вы его привели!
Старый полковник опять затрясся то ли от страха, то ли от злобы, попеременно поглядывая на гостей с каким-то смешным вызовом.
– Зайдем с другой стороны… – устало предложил Шацкий. – Отиль, вы зачем вернулись в Москву? Это очень опасно, если мэр действительно пошел ва-банк и решил вас прикончить.
– Он бы все равно меня нашел! – отмахнулся старый полковник. – Но важно время, время! Мне хотелось быть рядом, когда они вмешаются. Просто хотелось быть рядом, понимаете? И живым, конечно… Вот, помогли старые знакомства. Смешно, но мидониты все же умеют, оказывается, кое-что улавливать. Они поняли: что-то произойдет, они ждут… Но ждут, как всегда, конца света! – Отиль тоненько засмеялся, похлопывая себя по костлявым коленкам. – Не умеют они ничего другого ждать! И ведь самое забавное, что
