своенравная, необузданная и эротичная. Скупая и жадная. Далеко не любящая мать, одних детей предпочитает другим. Удивила всех, выразив желание сопровождать своего мужа на войну в Германию - если вообще эта война состоится'.
Большинство считало, что Кристиан, несмотря на трещины в их браке, по-прежнему испытывает чувство горькой преданности к своей супруге Кирстен.
- Мы так и сделаем, - воскликнул король, - мы устроим пышную свадьбу в замке, маркграф!
Александр поблагодарил его, весьма смущенный этим неожиданным решением.
Сесилия сидела за изысканным письменным столом в своей спальне в имении Паладина Габриэльсхус, находящимся рядом с Фредриксборгом. Она по-прежнему была занята вышиванием и одновременно писала своей матери Лив в Гростенсхольм. Ее рука слегка дрожала, так что ей приходилось делать множество остановок.
'Дорогие мать и отец!
О, мне так много нужно рассказать вам, так что я не знаю, с чего начать. Мне так досадно, что вас теперь нет здесь, нет всех, кто мне дорог, но времени так мало, потому что Александр должен отправиться на войну, и это так ужасно, что ему придется сражаться и, возможно, умереть совершенно напрасно за...'
Нет, уж, что за чушь она пишет! Закончив предложение, она продолжала уже более вразумительно:
'Дорогая мама,
Александр Паладин позавчера попросил моей руки! И я от всего сердца сказала 'да', потому что он очень хороший человек и добрый друг. Но свадьбу решили сыграть сразу же, до начала войны, так что мы не сможем прислать вам приглашения и тем более поехать в Гростенсхольм, что было бы так кстати.
О, если бы вы только были здесь! Сегодня мы обвенчались, дорогие мои мама, папа, Таральд и Ирья. Его Величество настоял на том, чтобы венчание происходило в церкви его замка во Фредриксборге, в его любимом замке.
Все было так великолепно! Присутствовали король и весь двор и все королевские дети, за исключением самой маленькой, Элизабет Августы. Все было так красиво и торжественно. Обе мои воспитанницы, бедная Анна Катерина и самоуверенная Леонора Кристина, возглавляли процессию, а Александр...'
Здесь Сесилия остановилась и мысленно увидела все снова. Теплый, спокойный взгляд Александра, обращенный к ней, испуганно стоящей перед алтарем, его едва заметная усмешка, свидетельствующая о смысле, надувательстве и фарсе всей этой церемонии. Он был таким элегантным в своем наряде! Она представила себе, как они стояли рядом на коленях, как он крепко пожал ее руку, когда она задрожала, волнуясь и трепеща, оказавшись у всех на виду. Вспомнила свой испуг, когда священник перечислял все его имена и титулы, такие, как Шварцбург, Люнебург, Геттинген, Готторп, маркграф, граф, герцог и так далее. Сесилия была просто уничтожена всем этим. Кто она, собственно, такая, чтобы выйти за него замуж? В сравнении со всем этим великолепием ее собственный маленький титул баронессы Сесилии Мейден из рода Людей Льда выглядел чересчур куцым.
А потом...
Самый неожиданный момент во время роскошного банкета, когда товарищи разом попросили Александра поцеловать невесту...
Сесилия не заметила, что лежащее на подставке для письма перо оставило чернильное пятно.
...Раздражение Александра. Его глаза просто почернели от гнева после этой причуды друзей. Но, возможно, он понял, что может обидеть ее, и его взгляд стал мягче, когда он обнял ее и приподнял, а потом нежно и осторожно поцеловал, хотя оба они знали, что все это лишь спектакль, и Сесилия даже подумала, что у него может появиться отвращение к ней, и почувствовала себя такой скованной, словно тело ее превратилось в кусок дерева.
Если бы это было несколько месяцев назад, до того как она узнала о его извращенных наклонностях! Тогда она наверняка почувствовала бы блаженную слабость и счастье во время этого поцелуя. Теперь же она чувствовала лишь печаль и упадок сил.
Но весь двор аплодировал, а рот Кирстен Мунк презрительно кривился. И Сесилия подумала не без злорадства: 'Этот виноград висит высоко, да к тому же он еще и зелен, сказала лисица!' Александр рассказал ей, почему ее так невзлюбила Кирстен. Это объяснение позабавило Сесилию. Ведь даже если Александр и не принадлежал ей, они были вместе и понимали друг друга. Они могли относиться друг к другу терпимо, пока их не принуждали к таким крайностям, как этот поцелуй. Она живо представила себе ярость этой кокетливой фру Кирстен, когда Александр дал ей отставку. Не было ничего удивительного в том, что она хваталась за любую возможность выставить на показ его извращенные наклонности. Причиной всего этого было ее неудовлетворенное тщеславие и жажда мести за свою неудачу.
Очнувшись от грез, Сесилия посмотрела на полуисписанный лист бумаги и принялась живо описывать свое венчальное платье, которое она взяла взаймы, а также сверкающие наряды придворных и убранство церкви.
Тяжелая дубовая дверь распахнулась, и вошел Александр. Этого она не ожидала! Это была комната для невесты, которую он предоставил ей, выбрав себе комнату по соседству.
Огромная, роскошная постель со взбитыми для свадебной ночи перинами, с вышитым льняным бельем и тяжелым шелковым покрывалом, украшенным ручной вышивкой. Свежие цветы распространяли по комнате свой аромат, на изысканно накрытом столике стояло вино и всевозможные сладости.
Сесилия посмотрела на Александра. Одетый в роскошный халат, он был так привлекателен!
- Я пришел, чтобы обсудить с тобой кое-что, - с извиняющейся улыбкой произнес он. - Будет некрасиво, если в день нашей свадьбы я буду спать в соседней комнате.
- Да-а... - выдавила из себя Сесилия. - Разумеется, ты прав. Но...
- Так что я решил, что могу спать в этом глубоком кресле.
- Но это бессмысленно! Разве ты не устал?
- Нет, я бодр и свеж.
- Я тоже. Так что скоротаем время вместе и будем сидеть оба.
- Хорошая идея, - улыбнулся он. - Но... - он запнулся. - Мы должны так или иначе использовать эту постель...
- Да, - согласилась она. - Может быть, нам поиграть в какую-нибудь игру?
Александр изобразил на лице гримасу.
- Единственная игра, которую я признаю, это шахматы, но женщины в них ничего не смыслят.
- Почему же? Я знаю все ходы.
- Спасибо, - сухо произнес он. - Это худшее, что можно сказать заядлому шахматисту. И все те немногие женщины, которые пытались играть в шахматы, не были достаточно терпеливы, чтобы обдумывать ходы. Они хотят переставлять фигуры как можно быстрее, все время пристают: 'Ты еще не идешь?' и играют совершенно без головы. Так кто же научил тебя... ходить? - закончил он не без иронии.
- Мой отец. Ему не с кем было играть, поэтому мне пришлось научиться.
- Вот как? Тогда попробуем сыграть партию. Он принес шахматную доску из слоновой кости.
- Из Ост-Индии, - пояснил он. - Датчане торгуют там. Но предупреждаю тебя, Сесилия, я не собираюсь играть 'мягко', чтобы ты выигрывала.
- А я и не надеюсь на такую милость с твоей стороны.
- Хорошо, - с удовлетворением произнес он, не скрывая при этом вздоха по поводу того, что ему предстоит сыграть короткую победную партию.
Пока она расставляла фигуры, восхищаясь каждой из них, он посмотрел на письменный стол и сказал:
- Ты написала письмо. Домой?
- Да, - ответила она и убрала листок. - Хотя мы теперь муж и жена, но я не думаю, что есть необходимость обсуждать это.
- Я и не думал читать его, - коротко и слегка обиженно произнес он.
Сесилия проклинала свою бестактность.
- Извини, - взволнованно произнесла она, и он печально улыбнулся в ответ.
Они поставили шахматную доску прямо посреди огромной постели, устроившись полулежа по обе стороны от нее.
