Поставив машину возле отеля, Роумэн еще раз оглядел <шевроле>, вода из радиатора по-прежнему текла тонкой струйкой.
- Что делать? - спросила девушка растерянно.
- Пошли, отгоним мой <форд>.
- Идите сами, у меня в машине багаж.
- Испанцы не воруют.
- Так я вам и поверю! Мне дедушка говорил, что они все жулики.
- А он хоть раз был здесь?
- Нет, но он был очень начитанный.
Роумэн сломался пополам; смеялся он, как всегда, беззвучно; махнул рукой и побежал к <форду>. Когда дали красный свет, он в нарушение всех правил пересек улицу и запарковал свою машину возле <шевроле>.
- Перетаскивайте багаж ко мне, - сказал он. - А там решим, что делать.
- Это вы перетаскивайте мой багаж! Разбили машину и тут же начинаете эксплуатировать несчастную девушку.
- Покажите-ка зубы...
- Что?! Я разбила рот?!
- Нет, просто я хочу поглядеть, какие у вас острые зубы.
Девушка улыбнулась; улыбка у нее была внезапная, лицо сразу изменилось, лоб разгладился, стало видно, какой он большой и выпуклый; исчезли ранние морщинки возле длинных голубых глаз; никакой косметики; но она не так молода, как мне показалось вначале, подумал Роумэн; ей не двадцать, как я думал, а вот-вот тридцать; тем лучше, девичье неведение предполагает в партнерстве юношескую неопытность, а мне скоро сорок...
Он помог ей перетащить баул, чемодан и большую полотняную сумку, на которой было вышито два слова: <Норвегия> и <Осло>.
- Я - Пол Роумэн, а как вас зовут? - сказал он.
- Кристина Кристиансен... Криста...
- Давно из Осло?
- Откуда вы знаете, что я оттуда?
- Я пользуюсь дедуктивным методом Шерлока Холмса.
- Нет, правда...
- А сумка чья? - он кивнул на заднее сиденье. - Там же про вас все написано.
- Так я могу быть из Канады... А сумку просто-напросто купила в Осло.
- Я канадцев различаю за милю, - сказал Роумэн. - У меня есть друг, который воспитывался в Квебеке... Что мне с вами делать? Съездим в вашу страховую компанию?
- А я и не знаю, где она...
- Покажите документы на машину.
- Они остались в ящике.
- Принесите.
И фигурка у нее прекрасная, подумал Роумэн, вот повезло. а? Я ощущаю постоянную пустоту вокруг себя; после того как облегчишься с французскими гастролершами, которые обслуживают иностранцев в <Ритце>, делается еще более пусто, хоть воем вой. А с этой веснушкой мне вдруг стало спокойно, я почувствовал себя живым человеком, мне захотелось забыть Брунна, нацистов, Харриса и поехать с ней в деревню, посидеть в маленьком кафе, дождаться вечера, когда люди начнут петь свои прекрасные песни, самому запеть вместе с ними, и ее научить тому, как надо помогать себе слышать ритм, выщелкивая его сухими быстрыми пальцами.
- Вот, - сказала Криста, протянув ему документы. - Я не понимаю по-испански, мы с хозяином гаража объяснялись жестами.
- Здесь это опасно, - улыбнулся Роумэн и включил двигатель. Особенно с вашей фигурой.
- Я занималась японской борьбой.
- Ладно, продолжайте ею заниматься, - сказал Роумэн, разглядывая помятые бумаги, которые фирма по аренде машин вручила Кристине. - Едем к ним, там все урегулируем. Сколько вы им уплатили?
- За три дня...
- Я спрашиваю про деньги, а не про дни.
- Двадцать долларов.
- Они взяли у вас доллары?
- Конечно.
- Это здесь запрещено. Они обязаны брать только песеты.
- Почему?
- Чтобы укреплять престиж собственной валюты и пресекать спекуляцию на черном рынке... Вы чем занимаетесь?
- Пишу дессертацию.
- О чем?
- О ерунде. Интегральные зависимости...
- Что?!
- Не хочу я об этом говорить! Мне эта математика опротивела, как ромашковые таблетки! Я не желаю помнить о том, чем мне скоро снова придется заниматься.
- Зачем же тогда писать диссертацию?
- Затем, что этого хотела мама. И папа тоже, а он был профессором математики. А я им обещала, когда они были живы. А они приучили меня держать слово.
- Хорошие у вас были папа и мама.
- Очень. А вы чем занимаетесь?
- Бизнесом.
- Вы не англичанин.
- Нет.
- Американец, да?
- Он. Никогда раньше не были в Мадриде?
- Никогда.
- Нравится город?
- Так ведь я с аэродрома - в бюро аренды, оттуда - вам в бампер и после этого в вашу машину. Я здесь всего два часа.
- Устроили себе отпуск?
- Да. Мои друг сказал, что в октябре здесь самые интересные корриды. И билеты не очень дороги.
- Слушайте больше ваших друзей... Билеты всегда стоят одинаково, здесь нет туристов, закрытая страна, цены регулируются властью... Кто только болтает такую чушь?!
- Вы рассердились?
- Ничего я не рассердился, просто не люблю, когда люди болтают чепуху.
- Вы ревнивый?
- А вы наблюдательная.
- Математик, - усмехнулась Криста, - ничего не попишешь, мне без этого нельзя... Как в шахматах... Знаете, как называют шахматы?
- Как?
- Еврейский бокс.
Роумэн снова сломался, даже стукнулся лбом об руль; отсмеявшись, сказал:
- После того как мы все отрегулируем с вашей машиной, я отвезу вас к себе. У меня большая квартира, можете жить у меня.
- Сначала позвоните жене, она может быть против.
- Ладно. Позвоним от меня, она в Нью-Йорке, я спрошу, не будет ли она против, если у меня поживет пару недель очень красивая девушка, вся в веснушках, с длинными голубыми глазами, но при этом черная,
